Наталья Павлищева - Нефертити и фараон. Красавица и чудовище
При появлении в окне фараона с царицей люди внизу затихли. Паранафер стоял, окруженный певцами и арфистами, это означало, что ему будет оказана величайшая милость. Нефертити подала мужу массивное золотое ожерелье. Эхнатон кинул его царскому писцу Ипи, который передал украшение жрецу. Другой писец Эхмес принялся громко зачитывать заслуги Паранафера перед фараоном. Жрец торжественно возложил ожерелье на шею скульптора, одновременно певцы грянули ликующий гимн Атону. Все выглядело столь торжественно и красиво, что не у одной Нефертити на глаза навернулись слезы.
Придворные с пением пошли вдоль по улице, вслед за ними потянулись и горожане, ликуя и прославляя Атона и его сына – Владыку Верхнего и Нижнего Египта, стоявшего в окне явлений.
Этот поток иссяк нескоро. Девочки показывали друг дружке то на толпы разодетого народа, то на блестевшую в стороне реку, то на зелень садов в жилой части дворца. На мосту было не жарко, его затенял потолок и продувало ветерком, но царевнам так хотелось на травку или вообще в воду видневшегося пруда. Нефертити тоже очень хотелось туда, но она понимала, сколь важен для мужа этот проход, кроме того, царице очень понравилась задумка показываться именно так – в окне явлений, и оттуда же награждать отличившихся.
Первый день в Ахетатоне получился столь впечатляющим, что царица долго не могла заснуть. А когда глаза все же смежились, снились огромные здания, залитые светом, множество цветов, радостный смех… И Нефертити не знала, во сне это или наяву.
Все было настолько необычно… В спальне глаза невольно искали фигурку Бэса – бога-карлика, оберегающего дом. Искали и не находили. От этого становилось несколько неуютно, без маленького уродца спальня казалась незащищенной.
Но Эхнатон был в себе уверен.
– Неф, стелы, ограничивающие территорию Ахетатона, показывают, в том числе и злым духам, что эта земля и все, что на ней, принадлежит Атону и находится под его защитой. К чему тебе Бэс, если тебя защищает сам Атон? – Он обнял жену за плечи. – А рядом с тобой и девочками сын Атона.
Нефертити стало стыдно, получалось, что она усомнилась в силе бога и в способности самого Эхнатона защитить семью от любых напастей. Царица прижалась к мужу, с любовью заглядывая в глаза:
– Прости, я сказала глупость. Я верю тебе… и Атону…
И все-таки ей было страшновато.
* * *Это были четыре года постоянного счастья. Хотя наследник так и не появился, Нефертити одну за другой рожала дочерей, фараон, как и обещал ей когда-то, очень любил своих девочек и их мать.
Мутноджемет вышла замуж за Хоремхеба, но жить предпочитала в Фивах. Муж постоянно был в отъезде, а Ахетатон младшей сестре царицы почему-то не нравился, как и сам пер-аа. Нефертити согласилась с таким решением, несдержанная Мутноджемет могла наговорить Эхнатону, которого откровенно недолюбливала, лишнее. Эйе поддержал обеих дочерей.
В Фивах продолжала жить и царица-мать Тийе, хотя для нее был выстроен целый дворец, не уступавший по отделке царскому дворцу. Довольно долго Тийе даже не приезжала в Ахетатон, словно боясь увидеть то, что ее душа не примет. Эйе подозревал, что сестра боится убедиться, что сын способен справиться с управлением государством сам и ей пора на покой. Но пока этого не происходило, Тийе успешно держала в руках большую часть страны, именно ей, а не Владыке Обеих Земель писали правители других государств. А в посланиях самому фараону временами советовали прислушиваться к мнению матери.
Так продолжаться вечно не могло, хотя Эйе подозревал, что фараона именно такой расклад и устраивал. Пусть делами за пределами его любимого Ахетатона занимается кто-то другой, Эхнатону хватало Встречи Атона по утрам на ступенях Храма, награждения из окна явлений отличившихся царедворцев, возни с малышками, поездок с Нефертити на колесницах, а главное, размышлений на тему величия Атона и красоты созданной им жизни.
Неужели нельзя, чтобы скучной перепиской с правителями других стран занимался кто-нибудь вместо него? Подвластные правители без конца требовали золота, помня, что оно в Кемет буквально под ногами. Приучил Аменхотеп III. От докладов Туту, тучного начальника закромов Панехси, или настырного Хоремхеба фараон отмахивался.
Царица тоже больше занималась дочерьми, сопровождала мужа в его поездках, хотя царская чета никуда за пределы Ахетатона, как изначально и поклялся Эхнатон, не выезжала. Но можно было покататься на колесницах по дороге до скал, что они частенько и делали, невольно вспоминая гонку, устроенную в день смерти фараона Аменхотепа III. Конечно, больше так не гоняли, но поездки все равно доставляли радость, особенно девочкам, если тех брали собой.
Это ли не счастье – стоять в колеснице рядом с любимым мужем, глядя в его пусть некрасивое, но такое одухотворенное лицо, чувствовать, как сильная рука сжимает ее плечо, видеть восторженные лица и слышать крики приветствия жителей Ахетатона! Эхнатон подарил Нефертити тот мир любви, красоты и счастья, который обещал. По ночам были ласки и объятия, днем любование садами и росписями дворца, забота о девочках, восхваление Атона и радость, радость, радость… Нефертити искренне не понимала вопроса Мутноджемет: «И долго ты собираешься сидеть в этой золотой клетке?»
– Я не в клетке, с чего ты взяла? Я свободна!
– И в чем твоя свобода? Глядеть в глаза мужу и рожать каждый год?
Хотелось возразить, что и сама Мутноджемет тоже родила уже второго ребенка, но у Нефертити не повернулся язык, ведь малыш умер, не прожив и дня. Напоминать об этом сестре было бы жестоко. Но та поняла все сама, усмехнулась:
– Неф, я рожаю, потому что не выживают. Как только будет наследник, на этом деторождение закончится!
Нефертити замотала головой:
– Я буду рожать столько, сколько будет можно. Как я могу не делать этого, если люблю мужа, своих девочек, а он любит нас?!
– Почему вы не желаете видеть мир за пределами Ахетатона? Неф, Ахетатон и есть ваша золотая клетка. Не только твоя, пер-аа тоже, будут дни его вечны.
Нефертити чуть задумалась, но потом покачала головой:
– Мы создали мир, в котором царят любовь и понимание, к чему нам бежать из такого мира?
Мутноджемет сокрушенно покачала головой:
– Два влюбленных дурака! Что будет, если однажды ваш придуманный мир рухнет?
– Что?! Как может рухнуть Ахетатон?! Как может рухнуть любовь?! Что же тогда останется?
Разговор оставил тяжелый осадок, каждая из сестер думала, что вторая не просто не права, а смертельно заблуждается. И обе побежали изливать душу отцу.
Что мог ответить им Эйе? Обе правы и не правы одновременно. Он видел, что Нефертити счастлива своей любовью к Эхнатону, а он счастлив своей к ней. Что в Ахетатоне действительно купаются в атмосфере обожания и радости. Но прекрасно понимал и Мутноджемет, которая большую часть времени жила за пределами этого земного рая. Все созданное в Городе Атона непрочно, оно словно сооружение из песка, исчезнет при первом же порыве сильного ветра. Эйе даже не сомневался, что так и будет.
Что это может быть за порыв? Безжалостные враги? Но Кемет силен, чтобы отразить натиск любого из них. Для отражения есть неугомонный Хоремхеб.
Возмущение жителей остального Кемет? И для этого есть Хоремхеб.
Только если сам Атон почему-либо разгневается на собственного сына и поразит Кемет невиданным мором или голодом? Но и в таком случае выручит Хоремхеб, его войска способны раздобыть нужное за пределами Кемет.
Эйе даже тихонько рассмеялся над такими мыслями, получалось, что благополучие Кемет в руках мужа его младшей дочери Мутноджемет – Начальника Дома Войны Хоремхеба? Хорошо, что пока офицер честно служит своему фараону. К этому человеку стоило приглядеться поближе…
Нефертити прислушалась. Нет, ей не показалось, кормилица напевала себе под нос старинную песенку матери, защищающей ребенка. Царица застыла в нерешительности. Если бы пение услышал пер-аа, то разгневался бы непременно! Но как могла мать остановить ту, что старалась оградить ее дочь?!
А женщина тихонько пела:
– Той, что крадучись приходит во тьме,
Я тебя не отдам,
Хоть ее лик обернулся назад
И несчастьем грозит.
Не изувечит малышку она,
Я дитя не предам!
Пусть уплывает одна.
У царевны ничто не болит!
Похожую песню Нефертити слышала еще в детстве, когда старая служанка укачивала беспокойную Мутноджемет. Это материнский защитный напев от страшной ведьмы с головой, которая может поворачиваться назад. Она вползает в дом сквозь щель из темноты и так же утекает обратно, забирая с собой здоровье, а то и жизнь младенца.
Нефертити стало жутковато, небесного отца фараона Эхнатона бога Атона нет на небе ночью, а в ночной тьме мало ли какие силы могут вползти в дом? Пусть преданная кормилица поет малышке защитную песенку, это не помешает…
