Наталья Павлищева - «Врата блаженства»
Роксолана закивала, давая понять Зейнаб, что догадалась о хитрости. Для начала она чуть тронула занавеску носилок, образовывая щель. Шагавший рядом евнух тревожно покосился на эту щелочку, но, заметив простой черный плат, успокоился. В том, что наружу выглядывала эта черная ворона-служанка не было ничего страшного, главное, чтобы не кадина.
Так они добрались до рынка рабов. Все время Роксолана с трудом сдерживалась, чтобы не засыпать Зейнаб вопросами или восклицаниями. Она впитывала впечатления, как сухой песок воду, прятала их внутри, стараясь запомнить как можно больше, чтобы потом расспросить подробней. Все же Роксолане не исполнилось и семнадцати, самое время веселиться, кокетничать, любить, а не страдать в страхе за свою жизнь и жизнь детей.
Но сейчас Роксолану занимало другое: ей очень хотелось найти не просто толковую, а ученую служанку. Еще когда собирались, Зейнаб почти обиженно поинтересовалась:
– Какую служанку желаете найти вы, госпожа? Чем вас не устраивают Фатима и Гюль?
Роксолана заговорщически улыбнулась:
– Ты всегда говорила мне «Хуррем», Зейнаб. Почему изменила обращение?
– Потому что вы изменились, госпожа.
– Чем? Тем, что покупаю еще слуг? Гюль тяжело справляться с Мехмедом, к тому же еще родится маленький, к тому же Хуррем Султан, названной Повелителем Хасеки, положено куда больше слуг. К чему отказываться? А рабыня мне нужна особая. Вы с Фатимой прекрасные советчицы, я без вас не выжила бы, но даже вы не можете знать все.
Зейнаб, начавшая расплываться в улыбке, снова поджала губы:
– Чего же мы не знаем, госпожа?
– Прекрати меня звать так, когда никого рядом нет! Да и я не все знаю, например, я немного говорю по-итальянски, выучила в Кафе, но только немного.
– К чему это вам?! – Старухи ахнули уже в один голос. Гюль пока просто прислушивалась.
– Ибрагим готов отвратить Повелителя от меня. Он умней, сильнее и знает много больше, чем я. Ибрагим-пашу много учили, меня меньше. Я должна научиться сама.
– Вах, госпожа! Да тому ли нужно учиться женщине? Вам достаточно быть приятной Повелителю на ложе.
– Э, нет… Вот в этом ты не права. Если буду просто приятной на ложе, то останусь только наложницей.
– Вы уже Хасеки.
– Потому что горяча в постели?
Старухи задумались, эта юная женщина права, есть и погорячей, и красивей, а Хуррем взяла другим – своим умением поговорить с Повелителем, а не только ублажать его.
– Но вы же не можете выучить все, что знает Ибрагим-паша.
– А мне и не нужно. Мне вообще почти не нужно знать то, что знает паша. Мне нужно знать то, чего он не знает.
– Как это?
– О чем ведут беседы Повелитель и валиде, можете сказать?
– Вы хотите, чтобы мы подслушали? Это слишком опасно.
– Нет, мне просто нужно знать, о чем они говорят, а не что именно.
– Тут и без подслушивания ясно – о делах в гареме. Не Повелителю же заниматься этими делами, распоряжаться наложницами и слугами, подсчитывать расходы?
– Конечно, этим занимается валиде. Ни влезать в эти дела, ни мешать валиде я не собираюсь. К тому же мне вовсе не хочется заниматься ссорами одалисок. А о чем беседует Повелитель с Ибрагим-пашой?
– Мало ли у мужчин разговоров? Та же охота…
– Правильно, Ибрагим-паша много знает, с ним интересно, к тому же они обсуждают дела империи. А я?
– Разве вы мало знаете и с вами не о чем говорить? Одни стихи чего стоят.
Женщины никак не могли понять, к чему клонит их подопечная.
– Стихами долго жить не будешь. Конечно, поэзия – это прекрасно, но когда-нибудь Повелителю просто надоест видеть во мне домашнего поэта. Он интересуется жизнью других стран и народов, мне это тоже интересно, я просто не представляю, как живут за стенами гарема.
– Вах! Да разве вы мало читаете?
– Этого мало, чтобы что-то узнать, недостаточно просто листать книги, книги написаны давно, да и не обо всем в них можно прочесть. Нужно беседовать с людьми, расспрашивать их. А чтобы беседовать, надо знать их язык.
Нет, Зейнаб и Фатиме совсем не понравилось то, что говорила Хуррем. Глупая она, что ли? Повелитель назвал ее Хасеки не столько за умные беседы, сколько за то, что родила сына. Нужно за это и держаться. Конечно, опасно жить в гареме, но другой-то жизни у нее все равно нет. При чем здесь жизнь в других странах? Глупости!
Но Хуррем стояла на своем:
– Мне нужны служанки, которых захватили в плен, такие, что родились и воспитывались в богатых семьях и многое знают.
– Да будут ли они работать?
– Для работы купим других. Зейнаб, нужно найти хотя бы одну женщину грамотную, умеющую читать, знающую о жизни в Европе. Лучше, если она будет образованна, но некрасива и не слишком молода.
Зейнаб задумалась. Да, если женщина некрасива, она не будет стоить дорого при всей образованности. Кому нужна образованная дурнушка? К тому же она ничего не будет уметь делать, ведь жившая в богатой семье сама небось привыкла к слугам.
Поняв, что требуется Хуррем, Зейнаб сама отправилась к торговцу живым товаром. Она могла выходить из дворца и возвращаться обратно свободно, а потому уже к вечеру сообщила, что есть две женщины, которые могут подойти Хуррем:
– Если госпожа прикажет, я приведу сюда обеих, вы выберете.
– Зачем приводить, мне разрешили посетить Бедестан самой.
– Что?! Это зачем?
– Зейнаб, я забыла, когда видела солнце просто над головой, а не сквозь решетку окна или сада. Забыла, как шумят люди на улицах, как вообще звучат людские голоса, а не шепот.
Служанкам оставалось только вздохнуть.
И вот теперь Роксолана подглядывала сквозь щелку за жизнью стамбульской толпы… Ее собственная жизнь и впрямь была похожа на жизнь соловья в золотой клетке. Гарем велик, сад и того больше, в нем много прекрасных цветов, которые сладко пахнут, звонко поют птицы… Но любая птаха из сада может улететь, а обитательницы гарема видят только стены и корабли на водной глади Босфора.
Они действительно купили двух служанок-итальянок. От Роксоланы не укрылось то, как презрительно сморщился евнух, увидев внешность женщин. Обычно служанок старались покупать красивых и молодых, чтобы приятно было смотреть самим, а Хуррем Султан купила двух бездельниц, это видно с первого взгляда, у них руки ни к чему не приспособлены.
Но кто мог возразить Хасеки?
Одна из женщин была флорентийкой, вторая венецианкой. Обе захвачены пиратами, привезены без особой надежды продать, а потому содержались в той самой одежде, в которой попали в плен, торговец не слишком завысил цену, справедливо полагая, что не часто находятся желающие приобрести некрасивую, строптивую женщину.
Роксолана не позволила отвести их к кизляр-аге:
– Служанки мои, Фатима сама присмотрит, чтобы их вымыли и переодели. А Зейнаб убедится в их здоровье.
Третья купленная ею женщина была просто няней, добрая, уютная, она легко располагала к себе.
Когда всех троих действительно вымыли и переодели, а потом накормили, они показались куда более симпатичными, чем у торговца. Зейнаб тут же принялась лечить их раны от веревок, многочисленные ссадины и синяки.
Роксолана пришла посмотреть на новых служанок:
– Как вас зовут? Где вы родились и в каких семьях?
– Госпожа говорит по-итальянски?
– Я немного знаю этот язык, совсем немного. Вы должны меня научить. Кто вы?
– Я Изабелла, родилась в богатой семье, госпожа правильно сделала, что купила меня. За меня дадут хороший выкуп.
– Как же, дадут! – усмехнулась вторая. – Ничего за нас не дадут, хотя могли бы. Я Мария, тоже из состоятельной семьи, но не думаю, что наши с ней родные станут выкладывать денежки, чтобы вызволить нас.
– Почему?
– Нас ждал монастырь. Тех, кого родные туда отправляют, вряд ли станут выкупать из плена.
– За что вас решили отправить в монастырь?
– За нежелание выходить замуж по воле родителей.
Роксолана с сомнением смотрела на женщин. Да, они молоды, но ни красотой, ни статью не отличались, и возраст не юный.
Мария, видно, поняла ее сомнения, усмехнулась:
– Мы обе, овдовев, отказались становиться женами тех, кого выбрали родственники, и решили посетить святые места. А тут такое… Зачем мы вам?
– Где вы родились и жили?
– Я родилась в Риме, но жила во Флоренции, а Изабелла в Венеции.
– Что вы знаете, кроме итальянского?
– Многое. Мой муж был богат, в нашем доме бывали художники, поэты, многие знаменитые люди Флоренции. Да и в Риме мы не бедствовали, пока не пришли французы и все не разорили. Тогда мои родные были вынуждены бежать сначала в Феррару, а потом во Флоренцию.
– А ты?
– Я тоже обучалась многому и со многими общалась. Мой муж был знаком с Леонардо да Винчи, заказывал скульптуры Микеланджело…
Роксолане эти имена ничего не говорили. Она вообще с трудом разбирала речь итальянок, а уж о Микеланджело и вовсе не слышала.
– Хорошо, вы постараетесь как можно быстрей выучить турецкий язык, а меня научить говорить по-итальянски так, чтобы я могла подолгу беседовать с вами. В остальном поступаете в распоряжение Фатимы, будете делать, что она прикажет.
