Рихард Дюбель - Хранители Кодекса Люцифера
Для Киприана было загадкой, как этой хрупкой девушке удалось взгромоздить потерявшего сознание мужчину на машину, но она это сделала. Она сняла с Генриха сапоги, пристегнула его ноги и запястья в соответствующих местах. После этого Изольда взмахнула кувалдой в третий раз и выбила фиксатор. Машина пришла в движение.
Генрих висел под потолком, раскинув руки и ноги. Канаты, которые вели от его запястий к противовесам, трещали. Канаты, которые держали его голеностопные суставы, сильно натянулись и дрожали. Его глаза были закрыты, язык вывалился наружу, лицо почернело. Кровь бежала у него из носа и рта. Его брюки в паху тоже были мокрыми от крови, и кровь стекала по его голым ступням, как на изображении распятого. На обнаженном торсе выступали мышцы, завязавшиеся узлом от мучительной боли, руки были вывернуты назад, как у ростры, в плечах вырванные из суставов кости насквозь пробили кожу. Его руки были неестественно длинными.
Агнесс зажала рукой рот, пытаясь сдержать рвотные позывы. Александра дрожала.
– Господь на небесах, он еще жив, – хрипло произнес городской казначей.
Генрих открыл глаза. Взгляд его упал на Александру, а затем на Киприана. Его губы зашевелились. Он пристально смотрел на Киприана. В его лице больше не осталось ничего человеческого. Что-то дернулось, и возникло впечатление, будто одна из его рук еще сильнее вывернулась. Кровь мощной струей полилась из раны в левом плече, которая внезапно стала зияющей. Генрих издал глухой стон, который было труднее выдержать, чем самый громкий крик боли. Он не спускал глаз с Киприана; Александра начала истерически всхлипывать.
– Уходите, – мягко приказал Киприан. У одного из солдат, который тоже пробрался внутрь и, открыв рот, таращился на истерзанное тело, подвешенное под потолком, он забрал оружие. Оно было заряжено. Он вскинул оружие и прицелился в голову Генриха.
– О БО-О-О-О-ЖЕ! – взвыла Александра.
– Уходите все, – повторил Киприан и прицелился.
Глаза Генриха не мигали. Возможно, он даже кивнул ему. Возможно, движения его губ означали: «Ты выиграл».
Киприан нажал на спуск.
Выстрел прогремел в тесном помещении подобно взрыву. На потолке за Генрихом внезапно появилось пятно из крови и мяса, похожее на звезду. Голова Генриха упала на грудь. Канаты снова дернулись и пришли в движение. Казалось, последнее сопротивление изорванных сухожилий и мышц потеряло силу в смерти, позволив машине выполнить наконец свою задачу. Противовесы ударились о пол.
Киприан и Андрей покинули помещение последними. Александра лежала на земле перед башней и кричала, Агнесс плакала и одновременно пыталась утешить дочь. Вацлав сидел рядом с Александрой и держался за бок, потому что еще в башне один из солдат безо всяких церемоний выдернул арбалетный болт из его тела, заявив: «Шрамы только украшают, малыш».
Киприан и Андрей переглянулись, затем вместе повернулись к машине и чему-то непонятному, что свалилось из-под потолка и лежало теперь в озере из собственной крови. Андрей закрыл дверь. Тяжело ступая, они вместе подошли к Агнесс. Она встала. Киприан улыбнулся ей.
– Я ведь говорил, что всегда буду возвращаться к тебе.
Агнесс опустила голову и снова разрыдалась; плечи ее вздрагивали. Киприан прижал жену к себе. Другой рукой он обнял Андрея, и так они стояли, все трое, обняв друг друга, и плакали.
– Что это у тебя? – спросила чуть позже Агнесс и провела рукой по рубашке Киприана. Там что-то зашелестело.
– Я нашел это в сутане мертвого священника Филиппо, – вполголоса ответил Киприан. – Это страницы, которые были вырваны из Книги. Довольно большие страницы. Если посмотришь на них, становится ясно, что кроме всего прочего на них перечислены правила святого Бенедикта, – разумеется, не в оригинальном объеме.
Андрей пораженно вздрогнул.
– Спокойствие, – добавил Киприан. – Филиппо ввел всех в заблуждение. Он, вероятно, вырвал страницы из Кодекса. Мы должны были поверить в то, что оригинал – это копия. Таким образом он спас нам всем жизнь.
– А где же копия?
– Понятия не имею. Наверняка Генрих спрятал ее где-нибудь. Я ни за что не стану искать ее.
– А что мы будем делать с… – Агнесс кивнула на огромную Книгу, которая лежала на земле, рядом с догоревшим костром. Солдаты городского казначея опасливо обходили ее стороной.
– Дитрихштейн должен отправить ее назад, в Прагу. Будет лучше всего, если она снова окажется в замке. Для всего мира это просто копия, и пусть она копией и останется.
– А что будет с этим? – Андрей указал на грудь Киприана.
Улыбка Киприана погасла.
– Теперь мы – хранители библии дьявола, разве нет? – спросил он.
Эпилог
1
Толстощекое крестьянское лицо Папы Павла V ничего не выражало. Его короткие пальцы барабанили по подлокотникам кресла.
– Это все обвинения? – спросил он наконец.
Вольфганга Зелендера охватила внутренняя дрожь. «Нет не все, – едва не закричал он. – Этот человек разрушил мою жизнь». Но он сдержался. Он подозревал, что никого здесь не интересовала жизнь бывшего аббата, из рук которого уплыл и монастырь, и смысл его существования. Застарелая ненависть снова поднялась в нем, однако на этот раз привкус отчаяния был еще сильнее, чем раньше.
– Да, святой отец, – ответил рейхсканцлер Лобкович. – Не полагает ли святой отец, что мы имеем дело с изменой империи и Церкви?
Павел V внимательно смотрел на Лобковича из-под насупленных бровей, как будто рейхсканцлер отмочил шутку, а он, Папа, просто ее не понял.
«А разве он может думать иначе? – беззвучно проревел Вольфганг. – Это самое отвратительно подготовленное обвинение, которое я когда-нибудь слышал!» Ссылки на свидетельские показания, которые отзывались, стоило только Папе всего лишь поинтересоваться именем свидетеля; документы, представленные в качестве обвинительного материала, которые могли бросить тень подозрения на кардинала Мельхиора только при условии чрезвычайно спорной интерпретации, – если вообще не было вдруг заявлено, что по недоразумению из Праги в Рим привезли не те документы. Рейхсканцлер Лобкович на глазах у его святейшества уволил трех своих секретарей ввиду их явного несоответствия должности, а затем многословно попросил прощения за некомпетентность своих людей.
В конце концов между Мельхиором и повторным назначением его на старую должность остались только показания Вольфганга. Все с самого начала пошло наперекосяк.
– Мельхиор Хлесль… – начал было Вольфганг, но его сразу же прервал протоколист Папы, заявив:
– Следует говорить «его высокопреосвященство».
Чуть не задохнувшись от ярости, Вольфганг исправился.
– Его высокопреосвященство кардинал Хлесль попросил меня покинуть аббатство Ионы и стать во главе монастыря Святого Вацлава в Браунау в должности аббата…
– Иона? А где это?
– На шотландском побережье, святой отец.
– На каком побережье?
– Шотландском, святой отец.
– Там ведь живут отпетые вероотступники, англичане или как там они называются. Тайные протестанты.
– Это в Англии, святой отец.
– Англия и Шотландия находятся не так уж и далеко друг от друга, не правда ли?
– Конечно, святой отец.
– Ну вот… Продолжайте, пожалуйста.
– Я принял монастырь Святого Вацлава в Браунау в надежде, что там не только…
– Так, значит, ты добровольно последовал призыву нашего дорогого кардинала и друга?
– Я следовал зову долга, святой отец.
– И он звучал в Браунау громче, чем в Шотландии?
– Если честно, святой отец, это было трудное решение…
– Собака, которая не рвется всем сердцем на охоту, должна оставаться дома. Чего ты ожидал, если принял место аббата в Браунау, хотя и не хотел его?
И так далее, и тому подобное. За считанные мгновения Вольфганг из свидетеля превратился в подозреваемого.
Он лепетал что-то невразумительное, он вынужден был терпеливо сносить упреки, он оставался невозмутимым, когда дело касалось вопроса о протестантской церкви в Браунау, и выслушивал обвинения в потере библиотеки и разграблении, которое последовало после его бегства из осажденного монастыря. В конце концов аббат оказался виноват даже в том, что во время нападения на него и его группу многие монахи погибли.
– Но ведь именно об этом я и говорю все время! – воскликнул Вольфганг. – Это произошло лишь потому, что Мельхиор Хлесль поручил мне охрану библии дьявола!
Мельхиор молча закатил глаза.
– Несколько лет назад один священник искал здесь, в Риме, некий кодекс, который он тоже называл библией дьявола. Мы перевели его из Ватикана, – заметил Папа и наклонился вперед.
– Библия дьявола – это могущественная легенда. Некоторые скорее верят в нее, чем в Грааль, – вставил слово Мельхиор.
– Она – не легенда! – завопил Вольфганг.
– Что происходит с тем, кто найдет ее? – спросил Папа.