Искры на воде (сборник) - Архипов Вячеслав

—

Золото не ворованное?

—

Золото, добытое на Бирюсе, песок в основном, но есть и самородки.

—

А ты куда собрался, что подставляешь мне зятя?

—

На всякий случай. Пока я живой, я с тобой связь имею, но предвидеть надо наперёд.

—

Парень, значит, толковый?

—

За дурня дочку бы не отдал, — сказал Хрустов.

42

Зимой из деревни в деревню поползли слухи — грядёт коллективизация. Что это такое и с чем её едят, никто не знал и даже не догадывался. Вместе со слухами к крестьянам выехали и агитаторы. Они собирали сельчан и рассказывали, как это будет хорошо жить, когда всё будет общим и доступным каждому. Только не до всех доходило, как это можно иметь общее хозяйство. Что значит всё для всех? Не могли понять, как это можно отдать свою скотину соседу, а самому идти к другому соседу и забирать его корову или поросёнка. Но агитаторы делали своё дело терпеливо и не спеша. В середине весны такие люди приехали и в Тальники. Евсей с Родионом готовили плуги и бороны к пахоте: дни стояли погожие, только и занимайся такими делами. После обеда подтянулись Маркел Дронов, братья Никитины и Ки- рьян Лисицин перекинуться парой слов. В предпосевные дни, перед тяжёлой работой, словно магнитом, манило мужиков поговорить да узнать, у кого и как сохранился инструмент, нужен ли ремонт. Бывало, что собирали на телегу всё, что нужно ремонтировать, и везли в соседнюю Камышлеевку в кузницу. Там кузнец толковый и делал он своё дело добротно, и брал за работу недорого. Вот и собирались мужики потолковать о том о сём.

Коляска, запряжённая сытым жеребцом, показалась из леса ближе к вечеру.

—

Глянь-ка, кого-то чёрт несёт, — сказал Маркел.

—

Почему чёрт? — удивился Кирьян.

—

Ты посмотри на коляску: рессора мягкая, значит, кто-то важный катит. А когда кто-нибудь важный с добром приезжал?

—

Верно, важные люди едут. Двое вроде бы? — разглядел Семён Никитин.

—

Чего-нибудь нужно — зря не поедут, — буркнул Евсей.

Коляска подъехала прямо к сельчанам, из неё первым вышел мужчина средних лет, роста невысокого, с большими очками на носу. Другой был повыше и поплотней, но резвый. Он быстро соскочил с коляски и привязал лошадь к забору.

—

Здравствуйте, товарищи, — сказал очкастый, улыбаясь мужикам.

—

Здорово, — за всех ответил Маркел.

—

Чего сердитые такие?

—

Пока радоваться нечему.

—

Разговор у нас есть к вам, может, после разговора и настроение поднимется.

—

Говорить — это не землю пахать, это мы завсегда, — добавил Маркел.

—

Давайте всех соберём жителей, а потом и поговорим — дело касается всех, — предложил другой приезжий.

—

Можно и позвать, — тихо сказал Евсей.

—

Мишка! — крикнул он сыну. — Обойди всех, пусть прямо сейчас идут сюда для разговору.

—

Видно, у вас тут народу немного, судя по домам, — сказал приезжий. — Как поживаете?

—

Живём помаленьку, чего не жить? — ответил Евсей. — Да вы садитесь на брёвна, у нас других табуреток в таком количестве нету.

—

Ничего, постоим, насиделись за дорогу.

—

Нюшка, — сказал Евсей дочке, — принеси-ка людям квасу — притомились с дороги.

Нюшка принесла туес из бересты и кружки, тоже берестяные. Евсей налил полную кружку и подал очкарику. Тот пил медленно и щурился, как кот на весеннем солнышке.

—

Испей, Николай, чудо просто, а не квас, — протянул он кружку товарищу. — Из чего делаете?

—

Из сока берёзового.

—

И только?

—

За секретами к бабам обратись, это по их части.

Через полчаса собрались все: женщины пришли прямо с малыми ребятишками. Одни присаживались на брёвна, другие стояли у забора — все настороженно смотрели на приезжих.

—

Все пришли? — спросил очкастый Евсея, понимая, что тот главный в деревне.

—

Кажись, все, — сказал Евсей. — Мужики точно все.

—

Меня зовут Никита Иваныч, мой товарищ — Николай Семёныч, мы приехали из Тайшета по поручению Совета народных депутатов. Наше правительство решило, что крестьяне живут в деревне очень тяжело, работа у них нелёгкая, и чтобы облегчить труд ваш, решено из каждой деревни сделать одно коллективное хозяйство. Что такое коллективное хозяйство? Все мы знаем, что не у всех крестьян есть в достатке лошади, плуги, бороны и другой инструмент, а у некоторых вообще ничего нету. Наша власть не даст в обиду никого, поэтому и решила, чтобы всё, что имеется в каждом хозяйстве объединить, собрать под общее начало: лошадей, коров, овец и другую живность. Каждый надел земли превратить в один общий клин, так и обрабатывать будет проще всем вместе.

Никита Иваныч ещё долго рассказывал, как будет хорошо жить, стоит только собраться всем под одну крышу. Селяне слушали всё, как красивую детскую сказку, у некоторых женщин разгорелись глаза — так всё понравилось.

—

Может, вопросы будут у кого? — спросил Николай Семёнович.

—

А есть ли поблизости такие колхозы? Посмотреть бы? — усомнился Маркел.

—

Хочу вас обрадовать, — заулыбался Никита Иваныч, — у нас в округе уже две деревни, которые решили вступить в колхоз. Это село Конторка, многие знают, где это, а вторая деревня совсем рядом с вами — это деревня Камышлеевка.

Мужики переглянулись, когда услышали о Конторке. Наступившее молчание стало затягиваться.

—

Может, кто хочет спросить о чём-то, не стесняйтесь, пожалуйста, мы постараемся всё разъяснить.

—

Я так понял, что всех лошадей надо собрать в один двор, а значит, над ними надо поставить человека, чтобы ухаживал за ними?

—

Правильно понимаете.

—

Скотину собрать в одном дворе: коров, овец, свиней — за ними тоже уход нужен, ещё человека ставить?

—

Верно.

—

Коров пасти — это пастух нужен?

— Да.

—

И теперь нужен главный человек в хозяйстве, который будет смотреть, чтобы не было так — один в лес, другой по дрова?

—

Для этого нужно выбрать председателя, кого-то из селян, например, вас, — улыбался Никита Иваныч.

—

А теперь, мил человек, посчитай, сколько человек осталось. А кто будет пахать и сеять? В Конторке народу много, в Камышлеевке тоже немало, там, возможно, и есть резон собираться в колхоз, а у нас и пахотной земли только для себя.

Никита Иваныч поначалу растерялся от таких вопросов, но потом быстро смекнул.

—

Правильно, для вашей деревни не годится колхоз, народу мало, но для таких, как вы, есть коммуна.

—

А это ещё что за зверь? — спросил Маркел.

—

Коммуна — это небольшое хозяйство, там даже живут все в одном доме. В коммуне всё общее: ложки, чашки — обедают все за одним столом. Все друг у друга на виду.

—

А если я, к примеру, захочу со своей Настей помиловаться, мне что — просить всех выйти или у всех на виду заголяться? — брякнул Маркел.

—

Я тебе дома обскажу, где заголяться, — громко сказала Настя. — Кому что, а тебе только разговоры про баб.

Раздался смех.

—

А в своих домах жить нельзя? — спросил Евсей.

—

Положено в одном месте.

—

Смех смехом, а Маркел прав: задумает кто пожениться, что делать, где им уединиться? Летом еще куда ни шло, а зимой? Разве не для того люди стараются построить себе дом, чтобы жить отдельно от других, своим умом жить?

—

В стране много коммун, люди там живут все вместе и все довольны, — возразил Николай Семёнович.

—

Конечно, может, и хорошо жить под одной крышей, как ничего другого нету, а если вот, к примеру, у меня есть дом, для чего мне идти на постой к Маркелу или ему ко мне? Разве у меня во дворе моим лошадям будет хуже, чем в чужом месте, или моя Ульяна хуже свою корову подоит, чем кто-то?