В тени престола. Компиляция 1-12 книга (СИ) - Бушмин Виктор

Именно по этому уязвимому месту обороны граф де Мёлан и решился нанести удар.

После гибели графа Фландрского, граф вступил в интенсивную переписку с двором английского короля, находившегося в Нормандии.

Слуги Сугерия несколько раз перехватывали письма, вернее сказать, просматривали их содержимое, подпаивая гонцов графа де Мёлан в тавернах, расположенных по дороге на Нормандию. Из разрозненных сведений получалось то, что нападения на Париж не миновать. Этим демаршем, проведенным в самое сердце королевских владений, Генрих Английский хотел запугать Людовика и попытаться склонить его к началу переговоров.

Сугерий, прекрасно отдавая себе отчет, что его познания в военном деле минимальны, полностью отдал бразды правления де Леви.

Годфруа решил поступить следующим образом. Прежде всего, он скрытно, под видом перемещения запасов вина, в телегах доставил весь архив Сугерия и казну королевства в замок Монкруа.

Двести пятьдесят копейщиков, оставшихся у него, он отрядил на расширение и углубление рвов замка, надстройку и ремонт деревянных галерей и стрелковых турелей на стенах и башнях.

Донжон замка, вернее сказать, его дверь, была замурована полностью. Вход и выход в донжон осуществлялся через небольшой шаткий мостик, закрепленный на шестах и подходивший к расширенному окну третьего этажа башни.

Для охраны замка де Леви выделил сто пятьдесят арбалетчиков и сто рыцарей, из которых пятьдесят постоянно несли службу в полном вооружении и кольчугах. Всех рыцарей замка Годфруа в спешном порядке научил пользоваться стрелковым оружием. Сто копейщиков составили постоянную стражу замка.

Оставшиеся крохи де Леви отрядил для изображения охраны Парижа. Именно изображения, так как сто рыцарей, пятьдесят арбалетчиков и сто пятьдесят копейщиков вряд ли могли оборонять, а тем более защищать город в случае нападения врага.

Этот хилый гарнизон Годфруа ввел частями, выводил скрытно по ночам, утром снова вводил, пытаясь создать впечатление большей численности. И эти его уловки какое-то время исправно действовали, вводя в заблуждение графа де Мёлан. Но, когда его лазутчики и просто предатели, которых во все века было достаточно, доложили ему точную численность охраны Парижа, граф Робер де Мёлан не выдержал и решился на атаку.

Робер де Мёлан сидел в своей палатке, выслушивая доклады командиров отрядов о готовности к нападению на Париж. Одет он был в добротную, правда, несколько старомодную, кожаную двухслойную броню, проклепанную металлическими пластинками. Локти и колени графа были защищены ставшими уже к этому времени модными металлическими пластинами, которые начал применять родич и тезка Годфруа де Леви – Годфруа де Лузиньян.

– Значит, все готово, – подытожил де Мёлан, – Париж не готов к отражению атаки!..

– Истинно так, мессир граф, – согласились с ним командиры.

– Ночью атакуем! Задача такова: смести заслон на мосту и быстро вломиться на остров. Время не тратьте! Главное для нас – завладеть казной и архивами короля! Сразу же поджигать город, паника среди жителей и защитников должна помочь нам. Помолитесь, как следует! Мне, кровь из носу, а необходимо отомстить за сожженный город Мёлан и замки! Я все сказал!

Командиры поклонились и молча покинули графа. Робер встал на колени перед своим походным алтарем, воткнул меч прямо пред собой в утоптанную землю палатки:

– Прости за грех, Господи! Но, как иначе защитить честь и гордость моего рода….

Темной безлунной ночью 7 августа 1111 года отряд графа де Мёлан в составе шести сотен тяжеловооруженных рыцарей, трех сотен стрелков и трех сотен копейщиков, не считая наемников-брабантцев и прочего маргинального отребья, двумя колоннами напал на Париж.

Гарнизон барбакана возле моста героически сопротивлялся около часа, ценой своих жизней задержав противника. Командир барбакана, мессир де Бюэй, на все уговоры о сдаче в плен отвечал отказом. Понимая, что задерживаться больше нельзя, граф де Мёлан приказал своим стрелкам практически в упор расстрелять оставшихся раненых, но еще сопротивлявшихся защитников.

Когда его армия прорвалась через мост в город и рассыпалась по улочкам, грабя и поджигая дома, остров Сите был практически готов продержаться еще несколько часов.

Дело в том, что де Бюэй, понимая, что он все равно погибнет или попадет в плен, с начала атаки отвел сто копейщиков и всех стрелков на остров, за старые стены, дав им укрепиться, ценой своей жизни и еще двадцати молодых рыцарей, не считая их слуг и оруженосцев. Но, это не самое главное. Один из конных стрелков успел в суматохе проскочить через ряды атакующих и сумел добраться в замок Монкруа. Его, раненого в спину стрелой из тяжелого арбалета и обливающегося кровью, бережно сняли с коня.

– Париж атакован…, – успел прошептать он, прежде чем умер от потери крови.

Годфруа де Леви понял, что наступил час истины. Оставив в замке только арбалетчиков, он посадил на коней и мулов всех копейщиков и вместе с сотней рыцарей, что было большим риском, бросился в контратаку на Париж.

Граф де Мёлан рассчитывал на быстрый успех, который могла ему обеспечить внезапность. Но, он прекрасно понимал, что может быть подвергнут атаке с тыла. Тогда он отделил от отряда всех копейщиков и брабантских пехотинцев для обороны захваченного моста через Сену.

Гарнизон крепости на острове Сите к этому моменту был занят обороной. Восемьдесят рыцарей, пятьдесят арбалетчиков и около сотни копейщиков, завалив ворота крепости Сите, отбивались от атак конных рыцарей графа.

Но, силы были неравные и, вскоре, они стали отступать в глубь острова, рассыпаясь на мелкие группы. Враг стал их преследовать, увлекаясь погоней и грабежом. Сразу же в нескольких местах загорелись дома на острове, среди которых одним из первых запылал домик Сугерия и, находившийся от него неподалеку, дворец епископа Парижского.

Контратака Годфруа и его людей была настолько нагла и стремительна, что копейщики и брабантцы буквально были сметены в воды Сены, толком не успев задержать рыцарей. Отряд разбился на три части, приблизительно по сто человек в каждой, и бросился на врага. Годфруа издали увидел, как в зареве разгоравшегося пожара мелькнуло знамя графа Робера де Мёлан. Он пришпорил своего боевого коня и кинулся на него.

Граф де Мёлан и его люди опешили, увидев крупный отряд конных рыцарей, несомненно, французов, несомненно, из замка Монкруа, пришедших на помощь осажденным на острове воинам. В их рядах возникла небольшая паника, я бы сказал – нервозность, но она быстро прошла, уступив место боевому азарту и исступлению. Отряды столкнулись, перейдя в рукопашную конную схватку.

Французам повезло чуть больше, чем врагу. У них были копья, которые они и пустили в ход, выбив порядочное количество воинов противника. Но, затем сказалось превосходство графа де Мёлан в конных рыцарях, имевших над копейщиками, пусть и посаженными на коней, огромное преимущество в опыте и умении конного боя.

В это время гарнизон осажденного острова Сите, понимая, что спасти королевский дворец и остальные строения не удастся, решился вырываться из окружения и ударил напролом через ворота.

И вот, в пылу боя на узких кривых парижских улочках, озаренных факелами горящих домов, треском копий и криками воинов, Годфруа де Леви столкнулся лицом к лицу с графом Робером де Мёлан.

Это был крепкий мужчина сорока с небольшим лет, черноволосый, с грубыми чертами лица и крупным мясистым носом. Вороной конь графа вынес его прямо на рыжего фламандского иноходца де Леви. Увидев перед собой герб сенешаля Дре, де Мёлан злобно выругался и, выхватив меч из ножен, атаковал де Леви.

– Мёлан! Мёлан! – Прокричал он свой девиз, поднимая коня на дыбы.