В тени престола. Компиляция 1-12 книга (СИ) - Бушмин Виктор
Годфруа встал. Они молча обнялись, ничего не говоря, друг другу. Слова были лишними. Сенешаль вдруг ощутил странную тяжесть на сердце. Оно ныло от горя. Он поклонился и вышел в ночь.
Звездное небо над Парижем было абсолютно равнодушно к мелким человеческим трагедиям. Звезды холодно и отрешенно светились яркими алмазами среди иссиня-черной бездны. Пухлая луна голубоватым светом озаряла все вокруг, отражалась в лужицах. В ночном воздухе, тихонько посвистывая, носились летучие мыши. Где-то вдалеке ухнула сова. Миру было наплевать, он жил отдельно от человека, его горестей и радостей, по каким-то непонятным и необъяснимым законам.
Годфруа прихлопнул комара, успевшего сесть ему на шею, запрыгнул в седло и направился к мосту, отделяющему город и Сите от остальных владений.
На мосту вышли часовые, но, увидев Годфруа, едущего с убитым от горя лицом, молча расступились, с вздохом проводив его взглядом. Судя по всему, печальная новость дошла и до них.
Трагедии подобного масштаба потрясла всю Европу. Даже непримиримый враг Франции и, лично, графа Робера, король Генрих Английский, выразил публичное соболезнование семье погибшего, его сыну и наследнику Бодуэну, королю Людовику. Стычки и сражения были прекращены на сорок дней, в связи с трауром, в который погрузилась Франция…
Епископ замолчал. Он уставился взглядом куда-то в пустоту прямо перед собой. Его руки крепко сжимали подлокотники, побелев от напряжения и переживаний.
Оливье грустно вздохнул, окончив запись:
– Да… – процедил он, восхищенно кивая головой. – Это красивая и яркая история гибели графа Робера сейчас, спустя почти полвека, выглядит, словно большая и красивая легенда…
– Да, мой друг! – Внезапно громко ответил епископ, повернув свой взгляд к Оливье. – теперь, все, что было при жизни великого короля Людовика Воителя, выглядит одной большой и красивой легендой! Люди уже отвыкли от красоты, чести и благородства…
– Да, монсеньор… – грустно согласился писец.
Епископ улыбнулся, встал и подошел к Оливье. Он потрепал его по вихрам непокорных волос и сказал:
– Не устал? Может, старый епископ, которому самому лень писать свои бредни, замотал несчастного парня?..
Оливье весело рассмеялся. Епископ кивнул головой, подошел к столу и сел в свое кресло.
– Подай мою любимую леопардовую шкуру. Что-то ноги сегодня мерзнут…
Оливье укрыл ноги Годфруа. Епископ кивнул ему, приказывая садиться. Когда слуга сел, епископ продолжил свой рассказ…
VIII Сожжение Парижа, или смерть графа Робера де Мёлан.
Дорога в Монкруа показалась де Леви утомительной. Годфруа, раздавленный гибелью графа Робера, попал под непрекращающуюся полосу дождя, промокнув до нитки, словно и природа скорбела об уходе великого воина.
Наконец, на горизонте показались башни замка Монкруа. Это чуть-чуть приободрило де Леви. Все-таки, теперь это его оплот, в котором его ждут рыцари и необстрелянные воины. Их всех надо срочно, Годфруа ощущал какое-то неприятное предчувствие, охватывающее его сердце, готовить к войне, к ее ужасам и жестокости.
Лагерь выглядел хорошо подготовленным к войне. Замок был оснащен людьми и провизией, ежедневно фуражиры королевской службы объезжали виллы и пригоняли на скотобойни стада коров и баранов, заготовляя впрок солонину для армии.
Годфруа посвятил несколько дней проверке хлебных запасов, содержанию коров, овец и, что особенно его интересовало, боевых и вьючных коней. Все содержалось в исправности. Оставались люди.
С ними де Леви начал заниматься усиленно, вспомнив и применив на практике все, чему его научил в свое время мессир Антуан, чему он сам научился на войне. Новобранцы и молодые рыцари, собранные в лагере и замке Монкруа, поначалу были поражены и ошеломлены теми нагрузками и интенсивностью тренировок, которым подвергнул их новый командир. Но, к гордости де Леви, его имя и авторитет, приобретенный в боях за короля, заставлял их практически безропотно терпеть.
Единственная проблема, которая была решена не полностью, заключалась в неспособности кузниц и оружейников быстро и оперативно справляться с заказами на расходные материалы, прежде всего, стрелы-болты для арбалетов.
Некоторые разновидности «болтов», такие как зажигательные или бронебойные, требовали более тонкой работы, а значит, большего времени на их изготовление. Просмотрев заказы, Годфруа смог даже угадать особенности ведения войны в то, или иное время.
Например, когда требовались зажигательные стрелы – речь шла, скорее всего, об осадах или штурмах замков и крепостей. Де Леви спешно отправил своего оруженосца с приказом епископу графства Дре об увеличении объемов изготовления «болтов» для арбалетов.
Графство Перш, несмотря на близость границ с Нормандией, умудрялось ежемесячно поставлять по четыре-пять кольчуг для воинов. Виконтство Буржское, где король успел построить большие конюшни, ежемесячно поставляло до двадцати боевых и до сорока вьючных коней.
Даже старый герцог Гильом Аквитанский – Песенник, в знак уважения к Людовику отправил караван из сорока мулов, полностью нагруженных испанскими и сарацинскими кольчугами и бронями, щитами и прочим военным снаряжением, что по тем временам составляло просто колоссальную сумму денег.
Это было, своего рода, оплатой той молчаливой поддержке, которую оказали короли Франции герцогу во время его экспансии в Тулузские земли в надежде завоевать наследие покойного графа Раймонда де Сен-Жиль, погибшего при осаде Триполи в Палестине.
Людовик по достоинству оценил дар герцога Гильома, отослав ему в подарок три древних Библии в прекрасных переплетах, украшенных камнями и золотом, искусно расписанных древними франкскими монахами, ковчежец святого Луки. Но, что особенно было приятно герцогу – древний перстень святой Валерии, покровительницы Пуатье, украденные лет сто с лишним назад норманнами, и чудом обнаруженный в одном из монастырей Буржского виконства. Теперь герцог мог возобновить древний ритуал вступления во владение землями Пуату, надевая торжественно этот перстень, как бы обручаясь с землей графства.
Войско в лагере было небольшое. Вместе с рыцарями де Леви там было всего четыреста рыцарей, триста арбалетчиков и четыреста пятьдесят копейщиков, преимущественно простых вилланов, совсем неподготовленных к войне. Силы были, скажем, прямо, слабоватыми для отражения нападения на город Париж и его округу. Но, Годфруа было не и чего выбирать. Воины валились с ног, измученные тренировками в лагере, а вечером ночными дежурствами возле ворот Парижа. Это была война, и ничего тут поделать было нельзя. Тем более, что в замке Монкруа хранилась почти вся казна короля Людовика.
Так прошли еще три месяца, и наступил июль. 22 июля, на праздник святой Марии Магдалины прибыл гонец от короля Людовика, рыцарь Рауль де Шеврез с приказом о срочном выделении двухсот рыцарей, двухсот арбалетчиков и двухсот копейщиков для нужд армии Его величества, завязшей в Шампани и Блуа.
Это было ужасно, так как оставшиеся части с трудом могли нести караульную службу, не говоря уже об отражении атаки на Париж. Годфруа молился денно и нощно о том, чтобы граф де Мёлан, узнав об уходе больших сил французов, не решился на атаку Парижа. Сенешаль де Леви и Сугерий, поразмыслив над существующим положением дел, решили уделить большее внимание обороне замка Монкруа, куда решили тайно и незаметно для окружающих перевести казну королевства.
Для обороны Парижа были выделены только рыцари, около сотни, да пятьдесят арбалетчиков, которых разместили в деревянном барбакане возле моста, преграждая подступы к острову Сите. На острове располагался королевский дворец, дом епископа, насколько монастырей и куча домов жителей. Старые крепостные стены, возведенные еще при Шарле Лысом для отражения норманнов, сейчас сильно обветшали, поросли плющом, диким виноградом и мхом. Но, все-таки, это были нормальные укрепления. Слабым местом в обороне Парижа был мост.
