Валентин Лавров - Катастрофа
Да, опять «Окаянные дни»!»
«С утра довольно мутно и прохладный ветерок. Сейчас — одиннадцатый час — идет на погоду. И опять, опять, как каждое утро, ожидание почты. И за всем в душе тайная боль — ожидание неприятностей. Изумительно! Чуть не тридцать лет (за исключением десяти, сравнительно спокойных в этом смысле) живешь в ожидании — и всегда в поражении своих надежд!
Пришла газета. Немцы: «сотни тысяч трупов красных на полях сражений…» Русские: «тысячи трупов немцев на полях сражений…»
«Блажен, кто посетил сей мир». На мою долю этого блаженства выпало немножко много! "J'en ai accez!"[11]
«Взят Витебск.
Больно… Как взяли Витебск? В каком виде? Ничего не знаем! Все сообщения с обеих сторон (немцев и французов. — В.Л.)довольно лживы, хвастливы, русские даются нам в извращенном и сокращенном виде.
Магда и Галя были на «Казбеке». Генерал Свечин говорил, что многие из Общевоинского союза предложили себя на службу в оккупированные немцами места в России. Народу — полно. Страстные аплодисменты при словах о гибели большевиков».
Сам Бунин, последними словами кляня «этих гнусных подлецов— предателей», сказал Вере Николаевне:
— Все же, если бы немцы заняли Москву и Петербург и мне предложили бы туда ехать, дав самые лучшие условия, — я отказался бы. Я не мог бы видеть Москву под владычеством немцев, видеть, как они там командуют. Я могу многое ненавидеть и в России, и в русском народе, но и многое любить, чтить ее святость. Но чтобы иностранцы там командовали — нет, этого не потерпел бы!
Вера Николаевна записала эти слова в свой дневник — «на память».
И позже, узнавая о предательстве какого-нибудь соотечественника, грустно покачивал головой:
Да, я еще в «Окаянных днях» писал, что из нас, русских, как из дерева — и дубина, и икона. Разные русские бывают…
4
Из всех развлечений Бунину остались поездки в соседние от Граса Ниццу и реже в Канны.
В Ницце он обычно шел на кладбище и клал несколько цветочков под монумент на могиле Герцена, в котором ценил острый ум и великий талант публициста.
Бывал в местной русской библиотеке, где брал книги, а однажды раздобыл совершеннейшую редкость — карту СССР. Вскоре эта карта красовалась на «Жаннет», внизу, в столовой, и Бунин старательно передвигал на ней красные флажки, изображавшие линию фронта.
Порой прибывал домой с «Новым словом», от которого его едва не тошнило — слишком выпирала в этом листке прогерманская ориентация. Но других газет не было.
Однажды привез тощую книжицу, купленную по смехотворному номиналу — за 5 франков. Вечером, после чая, по заведенному обычаю устроили «громкую читку».
Бунин веселился:
— Нам пора устроить — как это у них называется? — «красный уголок». Карта висит, книги вслух читаем и обсуждаем…
Бахрах подхватил:
— Нет пока портрета Сталина, но это дело поправимо. Леня нарисует, у него цветные карандаши есть!
Все расхохотались, а Вера Николаевна обратилась к мужу:
— Что за книжечку, Ян, ты привез?
— Чудо чудное, а не книжечка! И название у нее — «Русские масоны в эмиграции». Только что напечатана в Париже, типографской краской еще пахнет.
— Кто автор? Может, Берберова? — заинтересовался Зуров. — Она, помнится, материалы по масонству собирает.
— И с немцами, говорят, дружбы не чурается, — дополнил Бахрах. — Иначе как можно нынче в Париже печататься?
Бунин вздохнул:
— Вы, к сожалению, правы. Я получил от Нины Николаевны письмецо. Пишет, что только теперь, «при немцах-освободителях», началась «настоящая жизнь». Зовет в Париж… [12]
— И что же вы ответили?
— Да ничего не ответил. На такие письма не отвечают, если их автор дама, а если мужчина, то вызывают на дуэль. Нет, автором книги указан какой-то неведомый мне Александр Покровский. Знает кто-нибудь такого?
Такого никто не знал. Наверняка — псевдоним.
— Почитайте нам, Леня! — Бунин протянул Зурову книжку.
Зуров, по давней любви к художественному чтению, любил блистать в обществе. Вот и теперь, то понижая голос, то патетически возвышая, произносил:
— С 1915 года русское масонство становится определенно революционным и явно заговорщицким. На первых ролях Гучков, Керенский, Некрасов, князь Львов и другие. Масоны энергично работали над планами дворцового переворота в различных вариациях. Переворот не удался, и масоны употребили все силы, чтобы использовать 1917 год. Это им удалось вполне. В 1917 году масонами было совершено самое крупное преступление: им удалось навязать стране масонское правительство, которое и привело Россию к гибели. Сейчас уже нельзя отрицать, что русским масонам принадлежит «честь» подготовки, избрания и назначения Временного правительства, все главнейшие деятели которого были масонскими столпами.
К масонским ложам принадлежали: Авксентьев, Бронштейн (Троцкий), Зиновьев (Апфельбаум), Раковский, Розенфельд (Каменев), Савинков, Свердлов, Собельсон (Радек), Ульянов (Ленин), Финкелыптейн (Литвинов), Чайковский Н. В., Чернов и другие.
Зуров прервался, потом рассмеялся и продолжил:
— Еще любопытный перечень масонов, работавших в эмигрантских газетах. Вот «Последние новости». Надо же — сам Алданов! Затем Эйхенбаум (Волин), Борис Мирский, Соломон Поляков-Литовцев, Дон-Аминадо, Яша Цвибак…
Все с недоумением переглянулись.
— Да мало ли что можно написать в таком листке, — вступился за собратьев по перу Бахрах.
Никто не возразил, все молча согласились.
Зуров с энтузиазмом продолжал чтение:
— Вот почему было так трудно русским национал-патриотам выявлять свое лицо и преодолевать массу обидных препятствий…
Бунин прервал:
— Леня, хватит!
— Иван Алексеевич, пойдемте гулять! — позвал Бахрах на ставшую обычной вечернюю прогулку.
Бунин согласно кивнул:
— Душа разгула требует!
5
Близ города Мюнстерэйфаль в Рейнской области, в красочном местечке под кодовым названием «Вольфсшлюхт» в декабре 1941 года расположилась ставка вермахта.
Помещения были обставлены в соответствии со вкусом хозяина — Гитлера: только самое необходимое. Из роскоши — на стенах картины старинных мастеров и гравюры любимого фюрером Мартина Шонгауера.
В тот час, когда Бунин прогуливался по каменистым дорожкам захолустного Граса, фюрер принимал ужин. В столовой за массивным дубовым столом сидели еще двое — Геббельс и некий Генрих Гейм, юрист по образованию, любимец фюрера. Гейм считался знатоком изобразительного искусства и его вкусы пришлись по сердцу фюреру. Кроме того, Гейм стенографировал застольные беседы шефа.
Гитлер, с отвращением относившийся к «убоине» и всячески проповедовавший вегетарианство, с насмешкой посмотрел на Геббельса:
— Бедный мой Йозеф! Что ж вы так на угрей набросились? А вы знаете, на какую приманку их ловят? — Гитлер хитро посмотрел на приятеля и звонко рассмеялся: — Их ловят на дохлых кошек!
Геббельс вытер салфеткой рот и невозмутимо ответил:
— Нас всех ловят на какую-нибудь приманку: женскую красоту, ордена, почести, деньги…
— Это верно! — согласно кивнул головой Гитлер, с аппетитом обгладывая кукурузный початок. — Особенно на деньги! Меня всегда возмущала несправедливость в оплате труда. Помните, у нас была мода на юмористов, которые все сплошь были евреями? Выйдут на сцену берлинского «Метрополя» или другого театра, минут пятнадцать говорят публике всякие гадости и получали в месяц за свои гнусности до четырех тысяч марок. Это же колоссальные деньги!
— Зато бедные танцовщицы редко когда получали 70–80 марок! — согласился Геббельс.
— Вот-вот! А ведь им, чтобы сохранить форму, нужно ежедневно по нескольку часов репетировать. Куда им деваться, в бордель? Я приказал увеличить им жалованье в три раза. Кстати, — в голосе вождя послышались нотки упрека министру пропаганды, — мы даже слова не проронили о том, что десяткам тысяч немцев улучшили достаток.
— Я упомянул про юмористов-евреев. А ведь лет десять тому назад весь наш народ понятия не имел о том, что же такое еврей. Что там немцы! Многие евреи сами не сознают разрушительного характера своего бытия. Мы не знаем, почему так заведено, что еврей губит народ, среди которого живет.
— Пример — Троцкий, — вставил слово Гейм. — Среди русского народа он вызвал волну антисемитизма.
— Правильно! — Гитлер тряхнул челкой. — Евреи действуют подобно бацилле, проникающей в организм и вызывающей смертельную болезнь. Первый издатель «Фёлькишер беобахтер» Дитрих Эккарт говорил мне, что знал только одного порядочного еврея. Это был автор талантливой книги «Пол и характер» Отто Вейнингер. Осознав, что еврей живет за счет разложения других наций, в октябре 1904 года покончил с собой. Действуют законы природы, которые мы понять пока не можем!
