Василий Веденеев - Дикое поле
— Гнев вреден для печени, — язвительно заметил евнух. Он быстро схватил гостя за рукав, отвел подальше от дверей и заговорщически зашептал: — То, что было обещано, уже сбылось! Не стоит попусту растрачивать драгоценные силы души и наносить обиды тем, кто их не заслужил. Кроме того, не стоит повышать голос, поскольку и стены часто имеют уши. Мы и так сильно рискуем.
— Когда? — Белометти посмотрел ему прямо в глаза, и Фасих-бей, вопреки своим привычкам, не отвел взгляд в сторону.
— Сегодня, — просто ответил он. — Сегодня ты получишь фирман султана. Я никогда не нарушаю данного мною слова, а уж тем более клятвы на священной для мусульман книге.
Старик горестно вздохнул, показывая гостю, как глубоко его ранили недоверие и незаслуженная обида. Однако Джакомо успел достаточно хорошо изучить евнуха, чтобы поверить ему на слово: сколько он уже слышал от него разных слов? А где дело?
— Сегодня? — переспросил он. — Очень хорошо. Пусть это будет сейчас и здесь!
— Ты нетерпелив, — снова вздохнул евнух, — и неосторожен! Но я не стану томить тебя. Смотри!
Он подошел к столику с мраморной крышкой, на котором стояла резная шкатулка. Открыл ее, вынул свиток пергамента и показал Белометти висевшую на шнурах тогру — личную печать султана Ибрагима с зашифрованным в ней его именем.
— Вот то, что тебе обещано, — торжественно сказал Фасих, держа свиток перед собой. Однако, когда Джакомо требовательно протянул к нему руку, старик спрятал свиток за спину. — Э-э, нет! Такая вещь запросто может лишить головы нас обоих! Сейчас ты возьмешь фирман и выйдешь из моего дома. А если с тобой что-нибудь случится по дороге?
— Но это же не подлинник!
— Почему нет? Любая копия указа султана, скрепленная его печатью, имеет силу подлинника. Иначе как бы могли паши и сераскиры выполнять волю повелителя? Нельзя каждый раз собирать их всех во дворце и объявлять приказы падишаха. Кто будет тогда управлять войсками и флотом, наводить порядок в провинциях? Все они получают такие фирманы. Давай сделаем так: Али проводит тебя до дома, а там передаст указ тебе.
— Хорошо, — неохотно согласился венецианец. Вечно старик мудрит и перестраховывается. Однако он лучше знает все тайные пружины интриг турецкого двора, поэтому пусть поступает как считает нужным. Лишь бы заполучить от него вожделенный фирман.
Фасих-бей вызвал Али и вручил ему круглый серебреный пенал, в который спрятали свиток, строго приказав отдать его Белометти только по прибытии в особняк.
— Да поможет вам Аллах! — напутствовал он уходивших Джакомо и Али.
Дорогой албанец молчал: он размышлял, можно ли довериться скользкому итальянцу и попробовать содрать с него побольше золота. Али знал, что Гуссейн-паша неотвратимо сжимал кольцо вокруг старого евнуха, и вовсе не желал оказаться в петле. Он решил заранее заручиться поддержкой могущественного паши и стать слугой двух господ, чтобы получать золото и от одного хозяина, и от другого. Но почему бы не попробовать получить еще и золото венецианца?
Белометти, видя его задумчивость, не докучал разговорами. Дома Джакомо закрыл двери оружейной комнаты, приказал Руфино покараулить возле них и обернулся к Али:
— Фирман!
Албанец послушно достал серебряный пенал, вложил его в ладонь венецианца и чуть слышно шепнул:
— У Фасиха есть другой.
— Что? — вскинул голову Белометти. — Что ты сказал?
— Тише, — прошипел Али. — Я сказал, что у Фасиха есть еще один фирман падишаха о войне с урусами.
Джакомо похолодел: дьявол возьми проклятого евнуха! Тут дело не чисто! Либо он специально подослал Али, чтобы содрать побольше денег, либо действительно обманул и подсунул фальшивку. Но албанец и шагу не сделает без ведома хозяина, значит… Ну продувная бестия, ну хитрец! Политика сама по себе, а кошелек сам по себе? Клятвы клятвами, а золото никогда не помешает? Получается, что он должен купить настоящий фирман? Или и здесь старик приготовил новую ловушку?
— Какой из них настоящий? — спросил венецианец.
Али молчал, словно не слышал вопроса. Джакомо отбросил пенал с фирманом на диван и достал заветную шкатулку отца Паоло, поднес ее к албанцу и откинул крышку. Али медленно поднял руку и начал перебирать сверкающие камни. Взял несколько и зажал их в кулаке.
— Настоящий у Фасих-бея. Но ты можешь получить его, если захочешь.
Прекрасно поняв намек, Белометти показал Али пять крупных рубинов.
— Сегодня! И тогда эти камни твои.
Солнечный луч из окна упал на его ладонь. Камни вспыхнули, как тлеющие угли под порывом свежего ветра. Но албанцу показалось, что Джакомо протягивал ему пригоршню алой крови.
— Белые камни лучше, — меланхолично заметил он. — Ты готов дать их? Тогда после дневного намаза встретимся у мечети, что в конце квартала, и ты получишь желаемое.
— Война или мир? — не выдержал Джакомо.
— Все узнаешь из фирмана, — лукаво улыбнулся албанец и попятился к дверям.
Руфино едва успел отскочить от них, чтобы хозяин, провожающий Али, не догадался, что слуга подслушивал. К сожалению, Руфино не понял и половины — говорили тихо, к тому же он плохо знал турецкий, но главное ясно: Али предал своего хозяина. Теперь настала очередь Руфино предать своего, чтобы заполучить обещанный домик и обеспечить себе спокойную старость.
Меньше чем через час Руфино уже был у толстого Джафара. Гостя проводили к хозяину, усадили на мягкие подушки, разбросанные по коврам, и поставили перед ним шербет в хрустальном графине. Чуть заикаясь от волнения, сбиваясь и путаясь, с трудом подыскивая слова, Руфино рассказал Джафару о свидании своего хозяина с Али.
— Ай, ай, какие новости, — слушая его, хмурил брови толстяк. — Когда они договорились встретиться?
— Не знаю, — сокрушенно вздохнул старый слуга. Он уже жалел, что жадность заставила его впутаться в эту историю, и теперь легко можно оказаться между двух огней: не помилуют ни кровожадные турки, ни жестокий Джакомо. И еще получит ли он обещанное золото?
— Не знаю, — повторил он. — Но думаю, что сегодня!
— Ай, ай. — Толстяк бросил ему на колени небольшой кошелек. — Ты правильно сделал, что сразу пришел ко мне. Это задаток, остальное получишь после того, как их головы покажут Фасих-бею. Возвращайся домой и следи за хозяином!
Проводив Руфино, Джафар быстро переоделся и поспешил к евнуху. Упав перед ним на колени, он униженно склонил голову и сообщил об измене албанца.
— Он только что был здесь! — Фасих-бей сорвался с места и кинулся к шкатулке, в которой хранился настоящий фирман.
Она была пуста!
Евнух заметался, изрыгая проклятия и призывая все несчастья на голову продажного албанца. Джафар уродливой тушей распластался на полу и боялся проронить хоть слово.
— Где были твои дервиши? — Фасих подскочил к нему и зло пнул ногой в бок. — Почему не уследили?
Толстяк зажмурился и упорно молчал, надеясь переждать бурю: сейчас лучше ничего не отвечать разъяренному хозяину, чтобы не накликать на себя еще большую беду.
— Убирайся! — взвизгнул евнух. — До захода солнца ты принесешь мне фирман и голову Али! Иначе твою голову подадут мне на блюде!
Джафар встал на четвереньки и пятясь выполз из зала. В конце концов, до захода солнца еще уйма времени, и можно многое успеть. Например, последовать за Али в стан врагов хозяина или просто сбежать из столицы и пересидеть смутное время в каком-нибудь тихом местечке, развлекаясь с наложницами, пока Гуссейн и Фасих не выяснят, кто из них сильнее. Хотя можно и попытаться разыскать албанца, чтобы перерезать ему горло.
Занятый своими мыслями, Джафар не заметил, как очутился за воротами дворца на шумной, многолюдной улице. Внезапно он почувствовал укол в бок. Опустив глаза, увидел длинный кинжал, который держал в руке незнакомый молодой турок: одно движение и острый клинок вонзится бедному Джафару между ребер.
— М-м-м… — промычал скованный страхом толстяк.
— Тихо, — приказал незнакомец. — Иди и не вздумай орать! Иначе окажешься в аду!
И Джафар, как ведомая на убой скотина, послушно свернул в узкий переулок…
* * *Утром Анастасию повели в баню. Приставленные к ней служанки закутали рабыню в длинное темное покрывало, стиснули ее с боков, как конвоиры, а позади пристроился вооруженный слуга-турок: обычно он сопровождал женщин до бани и ждал их на улице.
У ворот сидела на камне старуха Айша — массажистка и банщица, умевшая выдергивать все волоски на женском теле, делая его гладким и приятным, источающим тонкий аромат после ее хитрых притираний. Пожалуй, она была единственным человеком, с которым хотела бы поговорить Анастасия: она успела оценить томную негу, подаренную руками Айши, но как говорить с ней, если не понимаешь ни одного слова, когда она бормочет, разминая тебя? И только улыбается в ответ, услышав слова благодарности.
