"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Джордж Маргарет
Я озадаченно вертел записку в руках и после довольно долгих раздумий все-таки решил принять приглашение.
Для похода на празднество я выбрал длинную теплую тунику и плащ-накидку с капюшоном. Волосы к этому времени у меня уже отросли и обрамляли лицо светлыми волнами. Поппея дала мне хороший совет, я больше не собирался стричься коротко, «под Августа», повторюсь – в истории не было императора, на которого мне хотелось бы равняться.
Вилла Петрония располагалась сразу за границами города, где, если бы не полная луна, было бы темно, хоть глаз выколи. Сжатое поле изрезали четкие тени, я отчетливо видел все межевые камни на пути. По периметру виллы горели факелы, стены охраняли стражники. У ворот я, не откинув капюшона, назвал пароль и был пропущен внутрь.
Освещенная факелами дорожка вела к огромной, сооруженной из досок копии амфитеатра. Меня сопроводили внутрь, где я увидел большую группу людей, которые, как и я, были в плащах с капюшоном. Все молча ждали начала действа. Лунный свет падал на несколько столбов наподобие тех, к которым привязывают пленников, обреченных на смерть от клыков и когтей диких животных. По периметру арены стояли большие клетки.
Наконец в центр арены вышел Петроний:
– Приветствую вас! И благодарю, что приняли мое приглашение, – это большая честь для меня. Как вы знаете, в сатурналии все и вся меняются местами. И сегодня здесь будет зрелище с дикими зверями, но хищниками будете вы. – Он указал на рабов, которые к этому времени успели выкатить на арену большую, заваленную шкурами повозку. – Пусть каждый выберет для себя зверя по душе. Любой может превратиться в медведя или дикого кабана, в леопарда или пантеру или, наконец, в крокодила. Но только один из нас будет львом.
Петроний взял с повозки львиную шкуру и направился в мою сторону.
– У тебя волосы стали как львиная грива, так что эта будет тебе к лицу, – шепнул он, подойдя совсем близко.
Накинув мне на плечи шкуру, голову льва он понадежнее пристроил на моей, затем повернулся к остальным гостям:
– Я – распорядитель этих игр, и я устанавливаю правила. Сегодня к тем столбам привяжут преступников – как мужчин, так и женщин. Они не смогут двигаться и будут одеты в тонкие ткани, желательно их изодрать. Вы – дикие звери – нападете на них и будете рвать их зубами и когтями. Я бы рекомендовал вот это место.
Петроний указал на свой пах, в толпе гостей нервно захихикали. Кто эти люди, с которыми мне предстоит участвовать в играх Петрония?
И только я задался этим вопросом, они один за другим начали откидывать капюшоны. Среди них были сенаторы и их жены. Я узнал Тигеллина, молодого поэта Лукана, который приходился племянником Сенеке, Вителлия, Сенецио, Дорифора и Пизона с женой. Кроме них, было еще человек двадцать гостей. Последними откинули капюшоны Отон с Поппеей.
– Повторюсь, в сатурналии все и вся меняются местами, – вещал Петроний. – Охоту обычно устраивают утром, сейчас – ночь. Первым идет император, у нас он будет последним. Итак, приступим. По клеткам!
И он сопроводил пятерых мужчин, среди которых был выбравший для себя роль крокодила Тигеллин. Все пятеро на четвереньках забрались в клетки. Тем временем нескольких гостей, мужчин и женщин, обрядили в тонкие платья и туники и привязали к столбам в центре арены. Петроний махнул рукой, ударили в гонг – рабы открыли клетки, и мужчины выбрались на карачках на арену. Они щерились и рычали так натурально, как будто и вправду превратились в диких зверей. А потом ринулись в центр площадки и накинулись на привязанных к столбам «преступников».
Звери впивались клыками и сосали шеи своих жертв, срывали когтями одежду и отбрасывали в сторону. Они облизывали и кусали своих жертв везде, где только можно, а те кричали от якобы дикой боли, но вскоре стало ясно, что крики и визги вызваны совсем не поддельным экстазом. Наконец совершенно опустошенные в своем удовлетворении дикие звери распластались возле столбов, а обессиленных от удовольствия преступниц и преступников отвязали от столбов и унесли с арены.
Далее произошла замена, и все повторилось. Я наблюдал, как Лукан, выбравший для себя роль леопарда, чувственно истязал жену Пизона Атрию, в то время как сам Пизон в образе крокодила пускал слюни на тело жены одного из сенаторов. Мне со стороны показалось, что Пизон пускал слюни натурально, потому как давно хотел ее вот так поиметь.
Медленно, но верно очередь ожидающих выхода сокращалась, а те, кто закончил выступление, превратившись в зрителей, пили вино и наблюдали за действом на арене. Пламя факелов и свет полной луны – красный с белым – соперничали за главенство в освещении устроенных Петронием игр.
И вот наконец на арену вывели последних жертв. Среди них была Поппея, ее привязали к центральному столбу. Отон наблюдал за происходящим со стороны, причем он не был в числе гостей, которые обряжались в звериные шкуры. Другие «жертвы» в этом последнем раунде – престарелый сенатор, юная стройная рабыня, крепкого телосложения легионер и жена одного из сенаторов по имени Марцелла – меня не интересовали. Я видел только залитую серебряным светом Поппею, которая стояла у столба с высоко поднятой головой.
В этом раунде я был зверем, сидел в клетке и ждал, когда наконец прозвучит гонг. А потом я вышел, вернее, выбрался из клетки на четвереньках и медленно двинулся именно к этому столбу. Увидел ее гладкие, как у статуи, ступни. Поднялся, потянулся к ее шее, но не стал впиваться в нее зубами.
Я прикоснулся губами к ее коже, внутри меня что-то произошло – одна часть жаждала мести за то, что они с Отоном со мной сделали, а другая так же страстно жаждала повторить этот опыт. Поппея стояла неподвижно, никак на меня не реагировала – настоящая статуя, только теплая.
– Как ты посмела? – выдохнул я ей в ухо.
Она не ответила – будто и не слышала. Жестокосердная богиня. По условиям игры я мог позволить себе все, и я позволил – прижался к ней всем телом. Шкура льва мешала в полной мере прочувствовать все, что я хотел, но она была хорошим прикрытием. Я страстно целовал живот Поппеи, целовал ее бедра, целовал ее всю. Опьяненный телом жертвы, под конец я заставил себя отстраниться и жестом приказал одному из охотников убить ее на моих глазах.
– И на этом, мои дорогие друзья, наше истязание дикими зверями подошло к концу, – объявил Петроний, пока жертв отвязывали от столбов. – Но это не финал нашего празднества! Нет-нет, далее вы станете привилегированными свидетелями бракосочетаний, причем таких, на которых никто из вас не бывал и просто не мог присутствовать.
Он взмахнул рукой, и рабы вынесли в центр арены большой сундук и поставили его на песок. Петроний широким жестом поднял крышку и достал из сундука свадебную вуаль, а за ней цветы и кольцо. Я не мог поверить, что это происходит на самом деле; он направился ко мне.
– На сатурналиях нет ни мужчин, ни женщин, нет ни императора, ни рабов, ни девственниц, ни шлюх. Все переменчиво. И посему я приглашаю тебя стать невестой. – И он протянул мне вуаль. – А ты, Дорифор, станешь женихом этой прекрасной девушки.
Почему нет? Я надел огненно-красную вуаль и прошел всю церемонию, которую на правах хозяина провел Петроний, после чего нас с Дорифором сопроводили в небольшую палатку, где я визжал и стенал, как пресловутая девственница в первую брачную ночь.
Затем и другие гости прошли через подобную церемонию. Мужчины бракосочетались с мужчинами, женщины с женщинами, и уже состоявшие в браке женились и выходили замуж. Не знаю, что именно у них происходило после церемонии, но доносившиеся из палатки вскрики и стоны звучали очень даже натурально.
Я увидел у стола с напитками и легкими закусками Поппею с Отоном и решил к ним подойти. Подумал, что теперь-то уж они обмолвятся о той ночи. Но нет, они просто улыбались и ни слова об этом не сказали. Я закипал от ярости, мне безумно хотелось лишить их этого хладнокровия.
– Это было забавно, – сказал я и добавил: – И что интересно – ты, Отон, не участвовал.
