"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Джордж Маргарет
– Не приближайтесь! Прочь! Оставьте нас!
Серен и Сенецио восприняли эти крики как сигнал к атаке. Они бросились вперед, сбили с ног старика, повалили на землю женщину. Отон ударил одного из мужчин дубинкой по голове, а старый коренастый Вителлий нанес жертве несколько быстрых ударов кулаками. Мужчина мешком осел на мостовую.
И тут вдруг меня атаковал высокий крепкий мужчина. Он ударил меня кулаком в лицо, а потом еще добавил дубинкой по голове. Я нанес ответный удар – мужчина отшатнулся и упал на спину. И пока он падал, я его узнал. Юлий Монтан – новый сенатор. Я был в ужасе. Дальше – хуже. Монтан с трудом встал на ноги и, стерев струящуюся из носа кровь, поклонился:
– Прости, цезарь, я тебя не узнал.
Чем он думал?
– Лучше бы ты в этом не признавался, – сказал я.
– Но… но… – замямлил сенатор.
– А теперь – все по домам, – скомандовал я.
Это относилось и к моим товарищам по ночным вылазкам.
Новый сенатор так меня отделал, что из-за синяков на лице я несколько дней не покидал своих покоев. Восторг на грани возбуждения, который я испытывал, притворяясь грабителем или бродягой, улетучился – пришло понимание, насколько неразумно и опасно было принимать участие в ночных вылазках моих приятелей. Примерить на себя, пусть ненадолго, другую личность – вот что было моей целью, только выбор этой личности был глупостью с моей стороны. Нет, с этого дня я буду собой, и только собой, пусть даже мое настоящее «я» не нравится или шокирует других. Жаль было отказываться от возможности ускользать из дворца под прикрытием и слушать в какой-нибудь таверне, что говорят простые люди, понимать ход их мыслей, но, увы, теперь это было невозможно.
Однако след той вылазки не оборвался в ту же ночь. Вскоре мне сообщили, что сенатор Монтан покончил с собой, посчитав, что покрыл себя несмываемым позором, когда посмел напасть на императора. Ну почему он признался, что видел меня? И почему, признавшись, не понял, что я не поставлю это ему в вину? Неужто мне следовало во всеуслышание сказать: «Прощаю тебя»?
И будто одной этой новости было мало, мне донесли, что на улицах Рима орудует банда под предводительством псевдо-Нерона. Разбойники сеяли хаос и даже убивали горожан. Надо было положить этому конец и заодно признать, что больше не смогу сбежать от своего дневного «я».
Что ж, если этот путь закрыт, надо найти другой. И вот однажды я сказал Акте, что мы вместе должны оценить место, где я запланировал построить свою новую виллу. Место это было в горах над рекой Анио, милях в пятидесяти от Рима. Мы бы открыто появлялись на публике, но там могли бы всецело и без оглядки принадлежать друг другу.
– Я намерен сотворить на этой вилле свой собственный мир, – сказал я.
XLI
Мы стояли на каменистой почве Апеннинских гор и смотрели вниз на бурлящие воды Анио. Порывы свежего ветра несли с собой запахи сосновой смолы. Здесь, в горах, зрение как будто обострялось, и все казалось чище, чем внизу, в долинах. И я решил – вот место, где я построю новую виллу.
Акте пригладила мои растрепанные ветром волосы.
– Слушаю тебя и чувствую: ты наконец успокоился.
Так и было. Синяки на лице исчезли, и я мог снова появляться на публике.
– Идем, давай посмотрим, – ответил я, взяв Акте за руку.
Мы поднялись по довольно крутому склону, остановились. Перед нами открывался вид на чудесную зеленую долину. Внизу шумела река.
– Вилла словно зависнет на долиной… И… – Я делился с Акте картиной, возникшей перед моим внутренним взором. – Мы построим дамбы и так создадим три небольших искусственных озера, а ниже этих озер построим виллу. Можем назвать ее Сублаквей – Подозерная.
В ту поездку я взял двух своих архитекторов, к этому моменту они уже с нами поравнялись.
– О да, цезарь, – сказал один из них, – у вас глаз настоящего архитектора.
– Но виллу реально здесь построить? – спросил я.
– Можно попробовать, – уклончиво ответил старший по имени Северус.
– Да, мы сможем, – заверил тот, что помоложе, по имени Целер.
– И как скоро? – спросил я.
– Сначала – дамбы, с ними придется подождать до начала весны. Затем станут заполняться озера, но это не займет много времени, – сказал Северус. – За зиму мы успеем составить план строительства. Какого масштаба виллу вы задумали?
– Это будет не одно здание, а несколько небольших, связанных между собой переходами и каналами – так я это вижу.
– Виллы поблизости, такие как вилла Клавдия, строили по традиционным проектам, – приподняв бровь, заметил Целер.
– Меня не волнует, что и как строил Клавдий. И вообще, что бы он ни строил, я желаю возвести то, что будет отрицать все его замыслы!
– На неровном рельефе возводить несколько небольших зданий куда разумнее, чем одно громоздкое, – спокойно кивнул Северус. – Да, мы не ошиблись, наш император видит как настоящий архитектор.
– И не только, – заметила Акте, – еще он – настоящий артист.
В тот вечер для нас с Акте быстро возвели большой шатер. Нашим ложем служили укрытые богатыми восточными тканями сосновые лапы. На земле расставили масляные лампы, несколько подвесили на шестах внутри шатра. Ужин был похож на пикник – вино, хлеб, сухофрукты и сыр. Мы возлежали, словно на пиру во дворце, и каждое наше движение сопровождал аромат сосны. Снаружи шептал ветер, и, даже не напрягаясь, можно было услышать, как несет свои воды Анио.
– Такой план воистину мог прийти в голову только гению, – сказала Акте.
– Моя гениальность здесь ни при чем, – ответил я. – Удачный выбор места – вот тут мне повезло. Знаешь, вид отсюда даже лучше, чем я предполагал. Новые озера… у нас будет вилла в горах и одновременно словно бы на берегу моря – настоящее чудо инженерной мысли.
Акте легла на спину и закинула руки за голову.
– Здесь все напоминает мне о родине. Ликия ведь горный край.
Ликия – ее родина. Акте была такой утонченной и такой образованной… Общаясь с ней, я легко забывал о ее прошлом рабыни.
– Тебе тяжело о ней вспоминать? – спросил я. – Хочешь туда вернуться?
– Нет, – ответила она. – Сейчас я вольна вернуться на родину когда пожелаю, но, чувствую, возвращение причинит мне боль.
– Я могу поехать с тобой! – сказал я и, прежде чем она успела возразить, добавил: – С удовольствием отправлюсь в путешествие! В мире столько мест, где я хотел бы побывать.
– Ты такой добрый, – улыбнулась Акте, – но я не хочу туда возвращаться.
– Расскажи о той твоей жизни.
Я ведь и правда совсем не знал, как она жила до того, как оказалась в Риме.
– Могу рассказать только о первых двенадцати годах, так что это будут детские воспоминания. Моя семья принадлежала к знатному роду, но нас всех взяли в рабство в наказание за протест против задуманного Клавдием присоединения Ликийского союза к римской провинции. Мой отец сражался с посланными для осуществления этого плана агентами Рима, и в результате его казнили.
– А твоя мать? – Я слегка сжал ее руку. – Твои братья и сестры?
– Мать стала рабыней в доме нового губернатора провинции, но прожила недолго. До меня дошли слухи, что она, возможно, покончила с собой. Я единственная дочь, меня, по счастью, продали в императорскую семью.
Что я мог сказать? Что это было несправедливо и незаслуженно? Что Рим жесток? Но так строится империя – подавление, уничтожение врагов и расширение террито-рий.
– Мне горько это слышать. Скажу лишь, что боги послали тебя в Рим и даровали мне встречу с тобой.
– Наверное, если ты веришь, будто они за нами приглядывают. – Акте повернулась и посмотрела мне в глаза; лампа за моей спинной освещала ее лицо. – Позволь, я расскажу тебе о Ликии. Там ты бы чувствовал себя как дома, ведь это греческая земля. О нас, как о союзниках Трои, даже упоминал Гомер.
– Трои! И вы, греки, поддерживали Трою?
– Так говорят. Сын Зевса Сарпедон был из Ликии.
