Томас Дональд - Маркиз де Сад
После возвращения графа де Сада во Францию графиня решила поселиться в монастыре кармелиток на улице де Л'Анфер, где она прожила до своего смертного дня. Когда ее сын в возрасте десяти лет вернулся в Париж, он уже не мог находиться под непосредственным влиянием ни одного из своих родителей. Расположенный неподалеку от дворца Конде, колледж Людовика Великого считался престижным учебным заведением, как с точки зрения социальной, так и интеллектуальной. Находился он в ведении Ордена иезуитов. Среди его выдающихся учеников в восемнадцатом веке числились Вольтер и Дидро, и Бодлер в девятнадцатом.
Согласно традициям возраста и класса, Сад имел не только личные апартаменты, но и частного наставника, аббата Амбле. Священник должен был стать его ментором и во взрослой жизни. Ему также выпала неприятная обязанность препроводить своего подопечного в тюрьму для отбывания первого заключения. В зрелые годы маркиз напишет, что считает аббата Амбле своим первым настоящим учителем, обладавшим недюжинным умом и собственными принципами.
Еще четыре года до исполнения четырнадцати лет Сад оставался в стенах школы. Во время пребывания там он усвоил преимущества порядка и системы, которых ему не хватало в Сомане, и с легкостью приспособился к требованиям расписания. Его не без справедливости называли одним из наиболее начитанных французских авторов. Следует сказать, что школьный режим не прошел бесследно для воображения юного маркиза и три десятилетия спустя нашел отражение в его творчестве. История снабдила де Сада материалом, а математика стала навязчивой структурой, дававшей основу гротескному миру таких произведений, как «120 дней Содома». В своих письмах из тюрьмы он пользовался личным шифром, в котором цифры стали информационными и завуалированными символами. В его вымышленных гаремах количество распутных героев будет равняться квадратному корню числа прислуживающим им мальчиков и девочек или числа жен, шлюх и жиголо, помогающих в оргиях.
Строгая дисциплина и упорядоченность колледжа нашли отражение в законах сексуального деспотизма в замках Силлинг или общине Сант-Мари-де-Буа в «Жюстине». Несмотря на то, что в его дворцах удовольствий предавались занятиям извращенным сексом, они в значительной мере походили на строго организованные школы, а к характеру местных рабынь предъявлялись претензии сродни требованиям к благовоспитанным школьницам. Подобно Суинберну и многим другим последователям Сада девятнадцатого века, маркиз предлагал сардонический бурлеск морального воспитания.
Но колледж Людовика Великого сулил также удовольствия, которых не существовало в Сомане и Эбрее. Одним из главных видов отдыха в школе была постановка спектаклей. Любовь к театру у Сада проснулась рано и продолжалась всю его жизнь. Успеха в качестве драматурга он не добьется. Судя по дошедшим до наших дней откликам, особым талантом или оригинальностью маркиз тоже не обладал. Но во время своего продолжительного заключения он утешал себя чтением пьес, в надежде, что может стать последователем Корнеля, Расина и великих трагических драматургов Франции семнадцатого века. Хотя какими-либо талантами Сад не обладал, его честолюбивые помыслы подогревались героической драмой и тщательно подобранным списком комедий, которые учителя-иезуиты рекомендовали для постановки своим ученикам.
После четырех лет классического обучения античной литературе, религий, истории и математике юный маркиз закончил колледж. Теперь ему надлежало получить документ, удостоверяющий его благородное происхождение с перечислением предков. Вооруженный необходимыми бумагами, он приобретал право поступить в Версальскую школу легкой кавалерии. Сад выбрал эту карьеру, несмотря на то, что в Европе после окончания в 1748 году войны, связанной с австрийским престолонаследием, восстановился мир. Как и его отец, свой жизненный путь он хотел начать со службы в армии.
Графу де Саду год учебы сына в военной академии стоил три тысячи ливров. 5 декабря 1755 года мальчика со звания энсина произвели в младшие лейтенанты Королевской гвардейской пехоты. Назначение это не оплачивалось, но освобождало графа де Сада от дальнейших расходов, связанных с образованием отпрыска. Словом, было сделано все возможное для самого Донатье-Альфонса-Франсуа и его дальнейшей жизни. Несмотря на хрупкое телосложение и довольно нежный облик, скрытой за обманчивой внешностью ярости оказалось достаточно, чтобы помочь ему выдержать с полдюжины сражений. На войне он показал себя с лучшей стороны. Господин де Кастера, бывший свидетелем этого, писал графу де Саду, что его сына скорее нужно останавливать, чем толкать на действия. Такого же мнения придерживались и старшие офицеры Сада, один из которых заметил о нем: «Совершенно сдвинутый, но храбрый».
Когда в декабре 1755 года маркиз стал младшим лейтенантом, обстановка в Европе формально оставалась мирной. Но британский командующей военно-морскими силами адмирал Боскауэн, проявлявший активность в районе Ньюфаундленда, начал уже вмешиваться в дела французского флота в северо-западной Атлантике. Заявив протест, Людовик XV отозвал послов из Англии и Ганновера. К весне 1756 года поползли слухи о возможной войне, поскольку французские полки двинулись в южном направлении в сторону Тулона, порта дислоцирования кораблей на Средиземноморье, и в восточном, чтобы оказать поддержку австрийскому союзнику в борьбе против Фридриха Прусского. Видя такие приготовления, Англия в мае 1756 года официально объявила Франции войну, выделив финансовые субсидии и снарядив для участия в прусской кампании ганноверские войска. Но инициатива уже находилась во французских руках. Не прошло и несколько дней после объявления Англией начала военных действий против Франции, как французский флот нанес поражение эскадре адмирала Бинга из Гибралтара, потом захватил Менорку, а через некоторое время — британскую военно-морскую базу в Порт-Мейоне. 16 июня Франция заявила о состоянии войны с Англией.
Страна жила надеждой, что победа в этой кампании, получившей впоследствии название Семилетней, станет спасением Франции, Людовика XV и аристократического уклада жизни. На смену нравственному цинизму, поиску удовольствий и тенденции к политическому анархизму, проявившимся после смерти Людовика XIV в 1715 году, пришли жестокие испытания войны, ведущейся на трех континентах. Ярость сражений подогревалась обещаниями скорого триумфа. Новости, приходившие со Средиземноморья, звучали успокаивающе. Сообщения из Северной Америки — и того лучше. Несмотря на неприятности, приносимые адмиралом Боскауэном, французские сухопутные силы и их индейские союзники настолько деморализовали английских колонистов, что, как заметил один британский офицер, французам ничего не стоило бы занять всю Вирджинию и Мэриленд, если бы только они высадились там. Но и этого оказалось мало. Следовавшее через океан подкрепление из Англии потеряло две тысячи человек, ставших жертвами «тюремной лихорадки» — тифа, распространившегося на переполненных народом транспортных кораблях от мелких преступников, мобилизованных на войну в качестве солдат.
В Европе дела англичан также складывались не самым лучшим образом. Они дважды пытались высадиться на французском побережье, но в обоих случаях их отбрасывали назад. Главный театр военных действий находился в Германии, где Пруссия сражалась с Австрией. Французская армия действовала в районе Рейна. Сада перевели в пехотный полк маркиза де Пуайянна. Великолепный в своем ярко-синем мундире с алыми нашивками, младший офицер вместе со своими солдатами пересек Рейн и вышел на равнины северной Европы.
Полк, в котором служил Сад, являлся составной частью армии, находившейся под командованием графа д'Эстре. Армия получила приказ сразиться с защитниками Ганновера, возглавляемыми сыном Георга II, герцогом Камберлендским, «Мясником», разбившим якобитов в Куллодене в 1746 году. Эстре пересек Везен и 26 июля 1757 года всю силу французской армии обрушил на полки герцога в Хастенбеке. Атаки на позиции Камберленда продолжались три дня и закончились одной из самых решительных побед французской армии в этой продолжительной войне. «Мясник» признал поражение и в Клостерцевене подписал акт о капитуляции, эвакуировав из Ганновера отцовского наместника. Описывая отчаяние Георга II, узнавшего о поражении в Ганновере, Гораций Уолпол 4 августа 1757 года писал своему другу сэру Томасу Манну: «Какой печальный вид являет собой престарелый монарх в Кенсингтоне, доживший до таких бесславных и роковых дней!»
Правда, как описывал сам Сад германскую кампанию, увиденную собственными глазами, задор победы 1757 года в следующем году померк. В январе 1757 года он получил чин лейтенанта. Но более важным стало то, что командование французской армией на Рейне перешло герцогу Ришелье, а затем, вследствие дворцовых интриг мадам де Помпадур — графу де Клермону, дальнему родственнику Садов по семейству Конде. В стратегии этот «вояка» разбирался слабо. Существовала и худшая сторона данного назначения: граф оказался подобен подушке, носящей следы последнего человека, который на ней сидел; он легко поддавался влиянию извне. 23 июня 1758 года в Крефелде Клермон сразился с Фердинандом Брунсвиком.
