Дмитрий Петров - Юг в огне
Скинув фуражку, не опуская револьвера и не отходя от двери, он сказал:
— Подходи по одному!.. Клади в фуражку!.. Живо!..
Перепуганные посетители кафе выстроились в очередь. В фуражку Яковлева посыпались деньги, золотые кольца, браслеты, портсигары. Когда фуражка наполнилась, Яковлев, угрожающе спросил:
— Все положили?
— Все!.. Все!..
— Ложись на пол!.. Быстро!.. Стреляю!..
Все в ужасе повалились на пол.
— Лежать десять минут молча, не поднимая головы! — приказал Яковлев и, откинув засов у двери, скрылся…
Этот опыт дал ему тридцать пять тысяч рублей, четыре золотых браслета, восемь колец, некоторые из них с бриллиантами, пять брошей, три массивных серебряных портсигара с золотыми вензелями и много разной мелочи.
Когда он намеками дал понять своим друзьям, что таким способом можно было хорошо «подработать», те с негодованием отвергли идею Яковлева.
— Как ты мог подумать о такой гнусности? — с возмущением вскричал маленький Сфорца. — Я — аристократ, граф, князь — и вдруг дневной грабеж. За кого ты меня принимаешь?.. Я думаю, что ты пошутил. Если не пошутил, то я перестану тебе подавать руку…
Яковлев вскипел:
— Ну, знаешь, Сережка, хоть ты и князь, хоть ты и граф, а пошел ты к чертовой матери!.. Пошутил ли я или не пошутил — это дело мое, а мне надоело тебя кормить… Я шулер, и ты хорошо знаешь об этом. И вот шулер тебя уже сколько времени кормит. А ради чего?.. Из-за твоего графства?.. или княжества?.. Плевать мне на твои титулы.
Друзья, видимо, перессорились бы смертельно, если бы их не примирил Розалион-Сашальский.
— К чему раздоры, друзья? — сказал он укоризненно. — Такие дни, господа, сейчас. Если мы поссоримся, то уедем за границу ни с чем… Нам, так сказать, нужна полная гармония в наших отношениях. Нужно, так сказать, единение, согласие… Иначе пропали мы. Помиритесь! Сейчас же помиритесь!.. Подайте друг другу руки…
Ненавидя друг друга, но пока еще нуждаясь один в другом, они вынуждены были пожать руки.
Вскоре после этого инцидента, как-то будучи в ростовском кафешантане «Марс», Сфорца в антракте, разгуливая со своими приятелями, усмехнувшись, сказал:
— Думаю, что я все же выдающийся человек. Просто феномен!.. Меня одолевают порой гениальные мысли. Вот сейчас, как не отгоняю я, а навязчивая идея сверлит мой мозг…
— Какая, Серж? — сгорая от любопытства, спросил Яковлев.
— Да она не осуществима…
— Ну, а все-таки скажи…
— Если б осуществить ее, — проговорил Сфорца.
— О! — подпрыгнул от любопытства Розалион-Сашальский. — Что ж за идея? Будь другом, так сказать, не томи… на свете нет ни одной такой мысли, которую не мог бы, так сказать, реализовать шляхтич Владислав Розалион-Сашальский… Скажи, друг!
— Вы все, по-моему, знаете американца Брэйнарда?.. — таинственно прошептал Сфорца.
— Это того самого, который натянул вам всем носы, отбил у вас Верку Ермакову и живет с ней? — мрачно хмыкнул Яковлев.
— Ну, тож, Миша, скажешь, — недовольно проговорил Розалион-Сашальский. — Никто там, так сказать, не натягивал носов. Мы сами отдалились, так сказать, от этой вульгарной женщины. Если б я хотел… браво покрутил свой рыжий ус поляк.
— Не хвались! — оборвал его Яковлев.
— Знаем, конечно, этого американца. Так что? — сказал Розалион-Сашальский.
— Этот американец, — зашептал Сфорца, — ежедневно скупал у новочеркасских ювелиров драгоценности. Я как-то был у него в номере… По-моему, все скупленные драгоценности он прячет в большом свело-желтом кожаном чемодане, который стоит у него около кровати…
— Ну-ну? — с любопытством прислушивались Розалион-Сашальский и Яковлев к рассказу Сфорца.
— Он боится отдавать драгоценности в банк на хранение.
— Похитить бы у него этот чемодан.
— Вот это мечта! — захохотав, хлопнул себя ладонью по лбу Яковлев.
— Да, дело соблазнительное, — крутя ус, задумчиво проговорил Розалион-Сашальский. — Это, так сказать, была бы важнецкая добыча… Да-а, надо это дело, так сказать, обмозговать…
— Как ты, Миша, на это смотришь? — посмотрел Сфорца на Яковлева.
— Как я на это смотрю? — захохотал Яковлев. — На все то, где пахнет деньгами, а смотрю влюбленными глазами… Вы можете даже не спрашивать моего согласия. Располагайте мной, как собой…
— Ну и прекрасно, — сказал Сфорца. — Надо продумать план похищения этого чемодана. Все втроем выедем в Новочеркасск. Только вот беда: говорят, к этому американцу приехал его секретарь из Лондона… Надо это все учесть.
— Ерунда, — махнул рукой Яковлев. — Сумеем спереть чемодан и из-под носа этого секретаря…
— Дал бы бог! — сказал Розалион-Сашальский.
XXI
Высокий и высушенный, как тарань, белобрысый, с осыпанным веснушками длинным, тонким носом, мистер Тренч производил впечатление простодушного, бесхитростного малого, которого нетрудно было обвести.
Жил он в гостинице «Лондон», рядом с номером своего патрона. По приказанию Брэйнарда он почти никуда не отлучался из гостиницы, как цербер сторожил комнату своего хозяина. И если уборщицам приходилось убирать номер Брэйнарда, то делали они это под надзором Тренча.
Однажды мистер Тренч, проводив хозяина, прохаживался около номера Брэйнарда, наблюдая за тем, как уборщица мыла полы. По коридору, поскрипывая лаковыми туфлями, прошел одетый в синий новенький костюм, полнотелый рыжеватый мужчина средних лет с пышными усами.
— Гуд морнинг, мистер Тренч, — улыбаясь, раскланялся он с англичанином.
— О, сенк ю! — живо обернулся Тренч, с любопытством меряя взглядом с ног до головы рыжеусого господина, — ви мне знайт?
— Как же вас не знать, мистер Тренч? — остановился незнакомец. Меня, так сказать, познакомил с вами сам мистер Брэйнард… Разве вы меня забыли?
Англичанин сморщил лоб. Потом, как бы вспомнил, смущенно заулыбался:
— О, простите мне, мистер…
— Пятаков Петр Петрович, — подсказал рыжеусый господин, улыбаясь и почтительно кланяясь. — Так сказать, потомственный русский дворянин и помещик…
— Олл райт! — воскликнул англичанин. — Пиетр Пиетровиц… Я вас не вдруг узнавайт…
— Ничего, — добродушно усмехнулся рыжеусый. — Вспомнили же…
— Ви здесь жил? — спросил Тренч.
— Ну да, — кивнул рыжеусый. — Я здесь живу, в этой гостинице. Вон мой номер, — махнул он рукой в неопределенном направлении. — Не угодно ли, мистер Тренч, ради приятной встречи, так сказать, спуститься со мной в ресторанчик и, так сказать, выпить коктейль, виски или водки, что угодно?
— О! — улыбаясь и прижимая руку к сердцу, закивал головой англичанин. — Спасыб болшой… Мне нелза ходит туда…
— Нельзя ходить туда? — переспросил рыжеусый господин. — Ну что же, и не надо… Мы закажем в мой или в ваш номер завтрак. Хорошо, мистер Тренч?
Хотя и плохо, но все-таки англичанин понимал своего русского собеседника. На его приглашение выпить он решительно замотал головой:
— Но!.. Но!.. Пить нелза… Но!..
— Немножко, мистер Тренч, немножко…
— Немножка?..
— Чуть-чуть, — показал полпальца рыжеусый. — Вот столечко, так сказать.
— Цут-цут можна, — кивнул англичанин.
Уборщица, помыв номер Брэйнарда, заперла дверь и ключ передала Тренчу. Тот сунул его в жилетный карман.
Из приоткрытой двери номера, напротив, тонкий голос запел:
Плыви, моя гондола-а,
Озаренная луной.
Раздайся баркарола
Над сонною ре-екой…
Рыжеусый покосился туда и громко закашлялся.
— Отлично, мистер Тренч, — сказал он. — Где же мы выпьем, у меня или у вас?
— Мне, — ткнул пальцем англичанин в дверь своего номера.
— Очень хорошо. Гут! Послушайте, — подозвал рыжеусый горничную и сказал ей, что принести им из ресторана.
* * *Напоив до потери сознания англичанина, Розалион-Сашальский вынул у него из жилетного кармана ключ от номера Брэйнарда, и приоткрыв дверь, передал его прохаживающемуся по коридору маленькому улану. Сфорца подозвал Яковлева, шепнул что-то и сунул ему ключ. Тот кивнул головой. Взяв в своем номере гитару, Сфорца вошел в комнату хорошенькой горничной. Оттуда вскоре послышался девичий смех, взвизги.
И в то время, когда Розалион-Сашальский занимался с пьяным англичанином, а маленький граф развлекал горничную, Яковлев вытащил из номера Брэйнарда огромный светло-желтый кожаный чемодан…
* * *Через час в гостиницу вернулся Брэйнард. Его встретил совершенно трезвый секретарь.
— Все в порядке, Томас? — спросил его Брэйнард.
— О'кей! — весело воскликнул Трэнч. — Хотя случилось довольно комическое происшествие.
— Какое же? — заинтересовался Брэйнард.
