Станислав Десятсков - Персонных дел мастер
Скакали всю ночь, благо она была лунной, а на рассвете переправились через Прут у Фальчи по наведенной турецкой переправе. Никакого тет-де-пона на переправе но-прежнему не было, что и отметил опытный взгляд ко-роля-воина.
В полдень путешественники завидели нескончаемые обозы турок. Драбанты плетьми разгоняли стада коров и баранов, расчищая путь королю. Особливо много хлопот доставляли упрямые верблюды, углегшиеся прямо в дорожную пыль.
Станислав Понятовский помчался вперед — предупредить везира о королевском визите. Вопреки надеждам поляка, везир не высказал никакой растерянности, узнав, что король уже в лагере. Конечно, он и раньше знал, что предстоит неприятное объяснение с королем и швед будет жаловаться на него султану. Но только что в палатку везира вошел второй гонец с берегов Дуная, который привез горькую весть: Браилов взят русскими! И странное дело, везир словно обрадовался этому известию. Он позволил себе слабо улыбнуться и громко переспросил гонца, так, чтобы могли слышать и кегая-бей, и генерал Шпарр:
— Значит, русская конница зашла к нам в тыл, захватила наши магазеи и перекрыла нам дорогу в Стамбул? — Он покачал головой и уже широко улыбнулся: — Смелый и сильный поход со стороны царя Петра. Но теперь, после заключения мира, бесполезный, совсем бесполезный!
Кегая-бей понял, что отныне везир может объяснить поспешность заключения мира не горькой для уха султана правдой о трусости янычар, а коварными маневрами московитов, пробравшихся ему в тыл, и сладко заулыбался.
Такими их и застал Понятовский: радостными и улыбающимися. Впрочем, все в турецком лагере, а особливо янычары, радовались скорому миру. Янычары снова охотно подчинялись всем командам и разводили большие костры, чтобы жарить быков и праздновать счастливый конец этой ненужной войны.
— Скажи королю, пусть подождет в обозе! Я навещу его...— насмешливо проговорил великий везир и взмахом руки отослал говорливого поляка из шатра, не дав ему и слова вымолвить,— Что ж, я могу теперь со спокойной совестью идти на встречу со шведом. И пусть он попробует сказать, что мир, который я заключил с царем, противен интересам султана. Главное — я вернул султану Азов, и вернул здесь, на берегах Прута, вернул я — а не капудан-паша, который так и не смог спалить Таганрог с моря и уничтожить там русский Азовский флот. Ну, а что до шведского интереса, то пускай за него шведы воюют сами. Меня же ждет скорая слава, великий почет и немалый бакшиш! — заключил свои рассуждения везир, после чего поднялся, приказал подать себе праздничный парчовый халат и величаво направился к обозу, где среди коров и баранов поджидал его, как жалкий проситель, его величество король Швеции Карл XII.
Свидание короля с везиром состоялось в тот час, когда по приказу Шереметева русские полки один за другим стали выходить из лагеря и, развернув знамена, под звуки военной музыки уходить на север. Меж пехотных и кавалерийских колонн грозно блестели пушки — по мирным пропозициям армия уходила со своей артиллерией.
— Да они уходят не как побежденные, а как победители! — вырвалось у короля. Привлеченный звуками музыки, он взлетел со своими драбантами на ближайший холм и оттуда увидел русских.
— Они и могли быть победителями, мой король! — заметил подъехавший генерал Шпарр.— Видели бы вы, как вечером девятого июля бежали от них эти неустрашимые янычары. Счастье для везира, что у русских не нашлось решительного генерала и они не преследовали. Не то, боюсь, в роскошном шатре везира пировал бы царь Петр!
— И все одно, генерал, русские были окружены, как в мышеловке. Надобно было быть старым дураком, чтобы упустить из рук верную победу! — упрямо наклонил голову Карл.
— Эта победа стоила бы туркам такой крови, что была бы пирровой... Да и янычары на другой день наотрез отказались идти в атаку! — сообщил Шпарр.
— А сто тысяч спагов? Они-то еще в деле не были! — не соглашался король. И, смерив генерала Шпарра презрительным взглядом, заметил: — Вы забыли, генерал, что все победы стоят крови. Разве можно бояться большой крови ради великого дела?
В эту минуту от шатра везира показалась великая кавалькада. Во главе ее на великолепном белоснежном арабском скакуне красовался сам великий везир.
Завидев короля, Балтаджи Мехмед не сразу направился к нему, а картинно погарцевал на горячем скакуне, словно в насмешку над нетерпеливым шведом. Затем, под такты залетевшей на холмы русской полковой музыки, скакун доставил великого везира к королю.
Балтаджи Мехмед неспешно слез с лошади, бросил поводья подскочившему негритенку и только потом подступил к королю и, положив руку на грудь, на мгновение, всего на мгновение, слегка наклонил голову.
Карл почти наехал на везира и, показывая плеткой на уходящие русские войска, сказал глухо и требовательно:
— Дай мне немедленно двадцать тысяч лучшего войска, и я обещаю тебе: прежде чем сядет солнце, царь Петр будет лежать в пыли у твоих ног.
Везир взглянул на короля с тревожной опаской. Тогда король спрыгнул с лошади, взял везира под локоть и отвел от свиты.
— Ну хорошо, дай мне одних спагов, и, клянусь, я разобью русских! — повторил он просьбу. Понятовский перевел слова короля везиру.
— Разве король не ведает, что мы подписали с царем Петром добрый мир? — спросил везир поляка, и, так как гот промолчал, везир кликнул своего толмача.
Молоденький грек, сверкая сахарными зубами, весело перевел королю по-немецки (Карл знал этот язык) основные пункты мирного трактамента:
«1. Русские получают свободный выход из Молдавии.
2. Туркам царь возвращает Азов, а русскому флоту не мочно ныне плавать по Азовскому и Черному морю.
3. Московиты срывают крепости в Таганроге и Каменном Затоне (пушки в Затоне оставляют туркам).
4. Его величество король свейский получает от царя свободный пропуск для проезда через Польшу в свои владения».
— И это все, чего ты добился от русских, уложив семь тысяч отборных янычар убитыми и четырнадцать тысяч ранеными? — презрительно заметил король. Балтаджи Мехмеду еще не перевели вопрос короля, но он уже понял по самому тону всю презрительность королевского замечания.
— Да если бы хоть один из моих генералов осмелился заключить такой мир, я, не раздумывая, велел бы отрубить ему голову! Не сомневаюсь,— король буквально прошипел эти слова,— что и мудрый султан сделает то же самое с тобой! — Молодой толмач с дрожью в голосе перевел эти слова везиру. Но тот его успокоил. Великий везир снова обрел свое величие. И потом, что толку спорить с сумасшедшим королем! «Железная башка» — так, кажется, называют его янычары в Бендерах. И, величественно разгладив бороду, везир снисходительно объяснил королю, что великий султан перед самым походом вручил ему фирман, разрешающий заключить любой мир с русскими гяурами. И не королевское дело мешаться в те дела.
— А насчет твоих генералов,—везир с явной насмешкой оглядел Понятовского и Шпарра,— то их жизнь и смерть в твоей королевской воле!
И здесь Карл не мог больше сдерживаться. Король затопал в бешенстве ботфортами и не то запричитал, не то закричал:
— Неужели ты не видишь, слепец, что они уходят из ловушки, уходят! Прикажи их атаковать, и они все в твоих руках!
Словно в насмешку над королем гремела русская полковая музыка, и, развернув знамена, словно на параде, русские полки проходили перед турецким лагерем, где любопытные турки тысячами повылезали из окопов.
Балтаджи Мехмед с сожалением посмотрел на короля, затем на русские полки, затем снова на короля и сказал непреклонно:
— Ты испытал русскую силу и твердость под Полтавой, мой король. Теперь и мы их в деле познали и силу их попробовали. С нас хватит! Хочешь — атакуй их со своими людьми! — Везир насмешливо оглянулся на жалкую кучку шведов.
Внизу, под холмами, в замке русских колонн проходила в тот миг гвардия. Михайло Голицын, ведущий гвардейские полки, вместо музыки приказал ударить в барабаны. Под их боевой рокот, сомкнув плечо к плечу, шли преображенцы и семеновцы, перед штыками которых расступились тысячные орды турецкой конницы.
Карл XII бессильно опустил голову, затем в бешенстве отвернулся и зацепил шпорой полу пышного парчового халата везира. Король с яростью дернул шпору и разорвал халат. Янычары из охраны великого везира ухватились было за ятаганы, но Балтаджи Мехмед остановил их.
— Что взять с несчастного, которого покинул рану м? — сказал он громко, чтобы его слова слышали сойот ники-гяуры и передали их своему повелителю.
Король тут же помчался в лагерь крымского хана Довлет-Гирея жаловаться на великую измену везира. Карл XII наверное знал, что все его жалобы будут доведены ханом до уха султана.
А русское войско к вечеру уже растворилось в мареве маркого июльского заката. Через четыре дня русские поиска перешли Прут и оставили берега этой мутной и быстрой реки.
