Александр Ахматов - Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима
Ювентина легла на траву и обеими руками растирала бедро, пока не утихла боль.
Потом, слегка прихрамывая, Ювентина пошла дальше.
Восток уже розовел сквозь плотный туман.
Вдруг впереди нее послышались приглушенные мужские голоса. Под ногами идущих хрустели сухие ветки, несколько раз отчетливо лязгнуло железо.
Ювентина остановилась, замерев на месте. Это мог быть дозор восставших. Но вскоре она услышала обрывки фраз, произнесенных на чистой латыни, и поняла, что это враги.
Шум шагов и голоса, постепенно удаляясь, стихли.
Ювентина снова двинулась вперед.
До нее стал доноситься отдаленный и грозный гул. Сердце ее учащенно забилось. Шум становился все отчетливее и уже не мог ее обмануть: в излучине Вултурна шло ожесточенное сражение…
В три часа пополуночи в Капую привезли Минуция.
Связанного, его грубо стащили с коня и повели к Лукуллу, который совещался со своими командирами и ожидал вестей от Деметрия в упомянутой выше таверне «Матерь Матута».
Появление пленника вызвало среди собравшихся в таверне бурю мстительного торжества и благородного негодования.
— Наконец-то тебя сцапали, мерзавец! — гневно раздувая ноздри, крикнул Кассий Сукрон. — Скоро и всему твоему гнусному сброду придет конец!
На Минуция, бледного, поникшего и безмолвного, смотрели с презрением и злорадством.
Его наперебой оскорбляли, называя предателем, «венценосцем подлых рабов» и «собачьим императором».
— Будь моя воля, — сказал, обращаясь к претору, Гней Клептий, — приказал бы распять негодяя перед самыми Флувиальскими воротами на радость идущим в бой солдатам. Пусть они полюбовались бы, как пляшет на кресте этот подонок!
Лукулл, с брезгливым любопытством разглядывавший плененного врага, чуть приметно улыбнулся и возразил легату:
— К сожалению, мой Клептий, я не могу позволить себе и всем вам такого удовольствия. Я уже говорил тебе… слишком уж много у меня недоброжелателей в Риме. А ну представь, как какой-нибудь законовед из окружения Мария обвинит меня в том, что я подверг казни без суда римского гражданина[438]? Прощай тогда все мои надежды и чаяния на будущее консульство! Нет, я буду осторожен и отвезу этого молодчика в Рим — пусть там делают с ним, что захотят.
Немного подумав, Лукулл приказал провести пленного вождя рабов по главной улице города, заполненной солдатами.
Слух о том, что Минуций схвачен живым, мгновенно облетел Капую.
Когда его под усиленной охраной повели в тюрьму по Альбанской улице, солдаты кричали ему со злобой и яростью:
— Попался, оборотень!
— Подлый изменник!
— Царек гнусного отребья!
— Погоди, будут тебя клевать стервятники на Эсквилинском поле!..
Солдаты грозили пленнику копьями и бросали в него огрызками яблок…
Ближе к рассвету в город прискакал посыльный от Деметрия с сообщением, что путь от Капуи до Казилина свободен, так как все вражеские дозоры Аполлоний вернул в лагерь.
Лукулл тотчас отдал приказ к выступлению. Солдаты, выходя из ворот города, немедленно прекращали все разговоры и по возможности соблюдали тишину. Слышен был лишь топот множества ног и железный лязг оружия и доспехов.
Первую колонну из восьмисот капуанцев, куманцев и путеоланцев вел военный трибун Цезон Рабулей.
Отряды из Кал, Австикула и Комбультерии, что и было предусмотрено ранее, составляли вторую колонну. Вместе с ней отправился сам Лукулл, сопровождаемый охраной в составе ликторов, контуберналов и еще турмы всадников, но начальником колонны он назначил опытного и храброго центуриона гастатов Спурия Лигустина. Его воины должны были ворваться в лагерь мятежников через обращенные к Казилину главные, или преторские ворота, в которых поджидал римлян изменник Аполлоний с надежными помощниками, готовыми в любой момент перебить охранявших ворота часовых.
Третьей колонне под командованием Гнея Клептия предстояло скрытно подойти к декуманским (задним) воротам, где легата и его солдат поджидал Деметрий со своими люди, которые должны были по его знаку, не поднимая большого шума, снять находившуюся у ворот и ничего не подозревавшую охрану.
Старшему центуриону Кассию Сукрону было приказано окольной дорогой, чтобы не производить шума вблизи лагеря рабов, привести в Казилин двести всадников (городские дуумвиры обо всем были предупреждены заранее посланным к ним преторским гонцом и готовили своих солдат к вылазке), после чего двигаться через весь город на правый берег Вултурна. Там, как это было предусмотрено планом, Сукрон и его всадники должны были уничтожать и преследовать тех из мятежников, которые будут пытаться спастись вплавь через реку.
В отряде Сукрона находился Марк Скавр со своим отрядом конников, которых он несколько дней назад ночным броском из Свессулы привел в Капую.
Он упросил Лукулла сохранить за ним командование этим отрядом, во главе которого, как об этом рассказывалось выше, претор послал его с заданием перехватить Минуция на пути его предполагаемого бегства.
Лукулл сначала не хотел отпускать от себя юношу, опасаясь, как бы с сыном принцепса сената не случилось какого-нибудь несчастья, но потом рассудил, что за Вултурном молодой Скавр вряд ли подвергнется серьезной опасности.
Все же претор наказал Кассию Сукрону приглядывать за юным храбрецом, чтобы тот в стремлении отличиться не потерял свою отчаянную голову.
Помимо всех вышеназванных сил в помощь преторскому войску спешно готовился большой отряд добровольцев из жителей Капуи. Они были непригодны в настоящем сражении, так как не имели никакого боевого опыта и были плохо вооружены, но их можно было использовать в облавах на беглых рабов, которым так или иначе удалось бы вырваться из «кольца смерти», как назвал сам Лукулл тщательно подготовленный план окружения и уничтожения противника.
Отряд этот собирал и вооружал лично префект города Цельзий Гельвинован с полного согласия и одобрения претора, стремившегося подавить восстание таким образом, чтобы от него остались одни воспоминания и чтобы ему не пришлось потом оправдываться перед сенатом, как когда-то претору Луцию Постумию Темпсану[439], который рассеял разбойничьи шайки рабов-пастухов в Апулии, но многим из них удалось бежать, после чего отряды грабителей продолжали действовать в различных областях Италии в течение длительного времени.
Аполлоний втайне от Ламида, замещавшего Минуция на время его отсутствия, не только отозвал в лагерь конные и прочие дозоры, но и убрал часовых с лагерного вала. Поэтому все три колонны претора под покровом ночной темноты и сгущавшегося тумана незаметно вошли в излучину Вултурна и заняли исходные позиции.
Деметрий и Аполлоний разделили находившихся с ними в лагере всадников на две группы. Одна из них осталась с Аполлонием у главных ворот, а другую Деметрий привел к декуманским воротам якобы по приказу Ламида для усиления их охраны.
Люди Деметрия спокойно расположились у костров рядом с гревшимися возле них воинами сторожевой центурии, а сам он отправился к воротам, у которых стоял часовой.
Незадолго до рассвета взошла луна. Но еще до восхода луны густой туман затянул пойму реки плотной завесой.
В это время вдоль Аппиевой дороги в полном молчании стояли построенные в боевой порядок войска претора.
Колонна Рабулея, пройдя мимо неприятельского лагеря, приблизилась к Казилину и распложившейся вблизи него части восставших, которые, как говорилось выше, были заняты здесь осадными работами. Место, которое они занимали, не имело никаких укреплений. Около восьмисот человек разбили свои палатки на одном из небольших холмов и выставили часовых только со стороны Казилина, так как были в полной уверенности, что тыл их надежно защищен укрепленным лагерем.
Лукулл занял со своими всадниками возвышенное место, чтобы с восходом солнца иметь возможность наблюдать за действиями своих отрядов.
Как только забрезжил рассвет, третья колонна под командованием Гнея Клептия первой двинулась к декуманским воротам неприятельского лагеря.
Вперед легат послал передовую центурию, состоявшую из самых храбрых и хорошо владеющих оружием легионеров.
В это время Деметрий, стоя на валу перед декуманскими воротами, мирно беседовал с молодым часовым, заступившим на пост в четвертую ночную стражу. Иногда оба они, прерывая разговор, чутко вслушивались в тишину ночи.
На небе светила яркая луна, сверкали звезды, но клубящийся за лагерным рвом туман снижал видимость.
«Словно сам отец Юпитер помогает сегодня римлянам», — отмечал про себя Деметрий и снова заводил разговор с молодым часовым, расспрашивая его откуда он родом и какими судьбами оказался в Италии.
