Александр Ахматов - Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима
Тот оказался не очень разговорчивым. Деметрий же без умолку рассказывал о себе всякие небылицы. Учитывая возраст часового, он особенно подробно останавливался на любовных историях, которые якобы происходили с ним и пору его юности, когда он жил в доме своего господина и не знал отказа от его служанок, а также частенько забавлялся и с женой господина, пока тот бывал в отъезде.
— Постой-ка! — вдруг насторожился часовой. — Я слышу… мне послышался какой-то шум со стороны дороги. Ты ничего не слышишь? — спросил он у Деметрия.
— Да нет, ничего, — честно ответил Деметрий (он был туг на ухо).
— Как будто по дороге движется обоз, — снова прислушавшись, сказал молодой воин.
— Тогда должны быть слышны крики погонщиков, — заметил Деметрий и бросил взгляд на солдат, обступивших горевший костер неподалеку от ворот.
Вместе с бодрствующей сменой дежурной центурии у костра стояли наготове подчиненные Деметрия. Они не спускали с него глаз и ждали его сигнала.
«Хорошо, если никто у костра не издаст ни звука, — хладнокровно размышлял Деметрий. — Тогда можно будет без шума вырезать всю дежурную центурию».
— Готов поклясться! — вскричал часовой. — Неужели ты ничего не слышишь?
Хотя Деметрий по-прежнему ничего не слышал, он решил, что пора действовать.
В этот момент ярко вспыхнул костер и неровный отблеск его выхватил из темноты молодое и красивое лицо часового, которому оставалось жить несколько мгновений. Деметрий увидел, как расширяются его глаза, устремленные в белую пелену тумана, и, отступив назад на полшага, легким движением выхватил из ножен меч.
— Удивительно тонкий слух у тебя, приятель, — пронзая часового насквозь, проговорил Деметрий и подал условный сигнал своим людям.
У ближнего костра подручные Деметрия перебили воинов охраны почти без шума — произошло лишь небольшое движение, сопровождавшееся стонами и хрипами.
Возле двух соседних костров послышались удивленные голоса, потом короткие вскрики и один слабый, быстро утонувший в предсмертном стоне возглас: «Ко мне, товарищи!..»
— Опускайте мост! — скомандовал Деметрий сбежавшимся к нему воинам.
А из-за стены тумана, висевшего за воротами, уже показались большие прямоугольные щиты и блестевшие при лунном свете железные шлемы солдат.
Как только мост был перекинут через ров, по нему молча хлынули в лагерь легионеры передовой центурии.
Они тотчас бросились в ближайшие палатки, действуя мечами и кинжалами. Из палаток доносились стоны, предсмертные хрипы, иногда громкие вопли: там убивали сонных или только что проснувшихся людей.
Деметрий, слушая эти страшные звуки, то и дело нарушавшие ночную тишину, с нетерпением ждал, когда подойдет основная масса воинов во главе с легатом.
Наконец, он услышал доносившийся из тумана топот множества ног и железный лязг.
Первым, кого увидел Деметрий, был Гней Клептий.
Он легко пробежал по мосту, переброшенному через ров, и быстро поднялся по склону вала к стоявшему в воротах отпущеннику.
— Хвала бессмертным богам! — сказал Деметрий легату. — Я сделал свое дело, теперь ты действуй, трибун!..
В то время, как в декуманские ворота, гремя и звеня оружием, врывались солдаты Клептия, с другого конца лагеря, со стороны преторских ворот, уже доносились крики и шум начавшегося сражения.
Центуриону Лигустину и его воинам с такой же легкостью, как и Клептию, удалось проникнуть в лагерь через главные ворота при содействии Аполлония и его людей, которые вырезали охрану у ворот, после чего подоспевший авангард второй колонны двинулся прямо на преторий, пронзая копьями и мечами выбегавших из своих палаток наспех вооруженных галлов и испанцев, составлявших наиболее боеспособное ядро войска Минуция.
Вопли избиваемых подняли на ноги весь лагерь.
На претории Ламид и Гилерн некоторое время сзывали к себе товарищей, но, окруженные со всех сторон врагами, пали оба, покрытые ранами.
Уже по всему лагерю шла резня. Кругом царили паника и смятение. Восставшие, отбиваясь, гибли сотнями.
Только в отдельных местах римляне встречали более или менее организованное сопротивление.
Спартанцу Клеомену удалось собрать вокруг себя около пятисот человек и оттеснить врага от боковых ворот, ныходивших к Аппиевой дороге.
Пока повстанцы отчаянно дрались возле ворот, Клеомен взобрался на сложенную из бревен сторожевую башню, чтобы осмотреться.
В это время совсем рассвело и глазам спартанца предстала страшная картина побоища.
Враг был повсюду. Клеомен увидел, что преторий полностью захвачен римлянами, что в центре лагеря — на квинтане[440] и на прилегающих к ней боковых улицах — кипит беспорядочная битва, причем римляне наступают по квинтане с двух ее концов, зажимая в клещи отряды Дардана, Критогната и Вария.
Пробиваться к ним значило погибнуть вместе с ними. Тогда спартанец принял решение вывести из лагеря свой отряд и ударить римлянам в тыл со стороны главных ворот в надежде, что окруженные в лагере товарищи догадаются предпринять встречное наступление.
И Клеомен приказал своим воинам выходить из лагеря.
Около сотни храбрецов прикрывали отход отряда от яростно наседавшего врага. Они все погибли, но задержали римлян ровно настолько, чтобы Клеомен успел построить отряд в боевой порядок и повести его к преторским воротам.
Там римляне не ожидали нападения.
Клеомен яростно атаковал хвост колонны австикуланцев, еще не успевшей втянуться в лагерь. Под натиском восставших эта часть преторского войска пришла в расстройство, ряды его смешались и началось бегство.
Крики сражавшихся у преторских ворот были услышаны Барием, который находился с несколькими сотнями воинов из своего отряда на принципальной улице[441].
Фрегеллиец собрал вокруг себя самых храбрых и ударом в сторону принципия и претория обратил в бегство комбультерийцев, расчистив себе дорогу к преторским воротам.
Вслед за Варием и его отрядом хлынула к воротам часть воинов из отрядов Дардана и Критогната.
Претор Лукулл наблюдал за ходом сражения с высоты холма близ Аппиевой дороги, находясь в самом центре излучины Вултурна, откуда он мог видеть все происходящее как в лагере, так и у стен Казилина, где трибун Рабулей со своими кампанцами вопреки всем ожиданиям встретил ожесточенное сопротивление.
Лукулл был встревожен, когда увидел, что мятежники, сражавшиеся в лагере, разорвали кольцо окружения и во множестве стали высыпать из главных ворот. Поэтому он спешно послал контубернала Фонтея Капитона в Казилин, чтобы поторопить дуумвиров сделать вылазку. Претор знал, что гарнизон Казилина насчитывал более восьмисот человек. Эти силы были сейчас как нельзя кстати.
Между тем восставшие продолжали вырываться из лагеря густыми толпами. Они выстраивались лицом к Казилину, где в непосредственной близости от его въездных ворот в это время кипел жаркий бой между плохо вооруженными строительными рабочими и превосходящими силами капуанцев во главе с военным трибуном Рабулеем.
Выбравшимися из лагеря повстанцами энергично руководили Клеомен и Варий.
В это время Дардан и Критогнат со своими воинами дрались в центре лагеря, но они находились в полном окружении врагов и силы их быстро таяли.
Ириней вывел из лагеря около полусотни всадников. С ним были Сатир, Думнориг, Астианакс и Багиен. Германец Сигимер пал в самом начале сражения. Мемнон, потерявший коня, бился в пешем строю в отряде Вария.
Клеомен повел своих бойцов во фланг и тыл отряда трибуна Рабулея, тщетно пытавшегося покончить с отчаянно сопротивлявшимися строительными рабочими.
В этот момент распахнулись ворота Казилина и оттуда центурия за центурией стали выбегать солдаты гарнизона.
Увидев это, Варий приказал своему отряду развернуться навстречу казилинцам.
Его воины спешно выстроились в боевой порядок, и в скором времени противники сошлись примерно в пятистах шагах от городских ворот.
Схватка быстро переросла в ожесточенное кровопролитие. Варий и Мемнон сражались бок о бок в центре, показывая товарищам примеры силы, мужества и бесстрашия.
Неистовый напор восставших заставил милицию Казилина, состоявшую наполовину из мирных жителей, обратиться в паническое бегство.
Но именно в это время общее положение разобщенных, оторванных друг от друга частей повстанцев стало безнадежным.
В лагере организованное сопротивление его защитников было сломлено. Отдельными группами мятежные рабы выбирались из него, ища спасения в бегстве. Некоторые из них пытались скрыться в прибрежных зарослях реки, но там их поджидали находившиеся в засаде капуанские добровольцы, посланные туда еще ночью префектом Гельвинованом.
