Михаил Казовский - Топот бронзового коня
Сердце его запрыгало у самого подбородка: «Расположенная к Вам!» Это говорило о многом. И вообще - доброжелательный тон письма и само желание продолжить знакомство… Нет, она не такая святоша, как кажется. Просто замечательно. Дело может выгореть.
Он взглянул на мальчика, ждавшего в сторонке:
- Я сейчас напишу ответ, погоди немного.
Взял кусочек пергамента, обмакнул в чернила перо и красиво вывел по-гречески: «Милостивая сударыня! Рад был получить от Вас весточку. Мне уже казалось, что мы больше не увидимся никогда. Обязательно приду нынче к портику. А к сему примите искренние соболезнования по постигшему Вас несчастью; все мы смертны, и один Бог решает, сколько каждому жить на свете. Будьте же здоровы и сносите стойко все, что нам предназначено роком. С неизменной симпатией Пётр».Закрутил в трубочку и скрепил печаткой. Передал посыльному со словами:
- Вот возьми и от меня медный фолл; отнеси письмо лично госпоже.
Тот усердно кланялся и благодарил за монетку, обещая выполнить поручение в точности. Проводив оборвыша, молодой человек прогулялся по комнате, посмотрел в окно, выходившее во внутренний двор дворца, где сменялись караульные, и пересчитал деньги в кошельке: их вполне хватало, чтобы угостить девушку обедом в неплохом трактире. Видимо, для нынешнего свидания этого достаточно; не вести же сразу в апартаменты! Торопиться не стоит, надо оценить её настроение.
Оказавшись в коридоре, он проследовал в приёмную к дяде и вошёл без доклада. У Юстина сидел Амантий - евнух, занимавший должность препозита священной спальни - главный распорядитель всей частной жизни самодержца и тем самым - очень высокопоставленное лицо. Впрочем, вполне конкретное лицо Амантия было безобразно - жёлтое, безбородое, высохшее; у него не хватало нескольких зубов, а оставшиеся росли вкривь и вкось; голосок был скрипучий, резкий.
- О, прошу прощения за вторжение, - Пётр приложил к груди руку. - Мне казалось, дядя, что вы один.
- Ничего, входи, - разрешил командир телохранителей. - От тебя не держу секретов. С чем пожаловал, дорогой племянник?
- С сущей безделицей, даже говорить неудобно при кире Амантии.
- Говори, не бойся.
- Я хочу отпроситься со службы на полчаса раньше.
- Да, действительно, дело пустяковое. Разумеется, разрешаю, можешь быть свободен. Не иначе, как собрался на свидание к бабе. - И комит экскувитов, подмигнув, громко рассмеялся.
Евнух закивал в подтверждение:
- Дело молодое, конечно. У тебя, Юстин, нет детей и внуков. Так пускай хоть внучатые племянники скрасят старость.
- Вот и я о том же. - Дядя взял кувшин и разлил по чаркам, что стояли перед ним и Амантием, тёмное вино. - За твоё здоровье, Петруша. Прояви себя настоящим мужчиной нынче. Не спасуй и надень тушу юной свинки на железный вертел!
Препозита прямо передёрнуло:
- О, мой друг, у меня вянут уши от подобных пошлостей!
- Да какие ж пошлости? - удивился дядя. - Это жизнь. - И махнул племяннику: - Ну, ступай, ступай, не мозоль глаза, мы здесь обсуждаем государственные вопросы…
Пожилые выпили, а счастливый молодой человек быстро удалился.
Ходу от Большого императорского дворца до Царского портика было несколько минут, а до четырёх часов оставалось много времени, и влюблённый решил медленно пройтись, чтобы успокоиться и не выглядеть чересчур взволнованным. Миновал галерею Дафны и по лестнице, напоминавшей улитку (Кохилей), он спустился во двор. Обогнул ипподром с левой стороны - там, где высилась Золотая колонна, потолкался в толпе в начале Месы, у бесчисленных лавочек менял, ювелиров, ростовщиков (этот квартал в Константинополе назывался Агриропратией); постоял у колонны Константина на одноименном форуме, от которого шли торговые ряды - Артополий. Город жил обычной суетной жизнью, и никто не предполагал, что сегодняшнее событие - встреча Феодоры с Петром - круто повернёт всю историю Византийской империи. В том числе не знали и они сами. Мало кому известные молодые люди: он - фактически писарь при телохранителях василевса, а она без пяти минут простая монашка… Но пройдёт двадцать лет, и по их желанию, воле, прихоти будут строиться и рушиться города, погибать народы, перекраиваться границы… А тогда, в далёком 511 году, юноша хотел одного - благосклонности этой девушки, и она хотела того же; впрочем, упомянём, что поступками барышни двигало и ещё одно обстоятельство. Прежде чем послать Петру приглашение на свидание, Феодора гадала по внутренностям кур - как её учила одна ясновидящая из Антиохии. И гадание подтвердило: велика вероятность, что Пётр - именно тот мужчина, покровитель, лидер, о котором говорила ворожея. А она предрекла Феодоре: «Ты, молодка, перетерпишь множество невзгод, но однажды встретишь человека, брак с которым вознесёт тебя на вершину мира; будешь в одной постели с полубогом». Пётр - пол убог? Почему бы нет? Ведь простые израильтяне тоже не признавали Мессию в Иисусе из Назарета…
Сын Савватия прогулялся до Дома Ламп: здесь, в витринах, выставлялись модные одеяния для богачек Византия; повернул назад и едва дошёл до Царского портика, как заметил свою знакомую: та стояла у памятной книжной лавки и с тревогой вглядывалась в толпу - очевидно, выискивая его. Да, она была очень привлекательна (вновь отметил про себя кавалер): хрупкая, изящная, с удивительными глазами цвета морской волны; лишь улыбка немного злая из-за тёмного зуба; но ведь зуб можно выбелить - заплатить лекарю, он и выскоблит…
- Здравствуйте, сударыня. Не меня ли вы ждёте?
Мириады искорок вспыхнули у неё в зрачках. Радостно ответила:
- Безусловно. Я не знала, согласились ли вы прийти.
- Как, а мальчик-посыльный? Разве не принёс нам записку?
- К сожалению, мы не встретились. Может, разминулись. Может, не дошёл…
- Вот мерзавец! Попадись он мне - уши надеру.
- Ну, не надо так волноваться. Гнев не красит ваше чело. Мало ли какие у парня были обстоятельства - обвинять, не зная, нельзя. Да и Бог с ним совсем. Главное, что наши с вами дороги пересеклись.
- Полностью согласен. Не желаете ли покушать в трактире? Мы найдём поприличнее, где не собираются пьяные гвардейцы и не пляшут на столах бесстыжие девки.
Феодора неожиданно изменилась в лице и произнесла тихо:
- Нет, спасибо. Я не голодна.
Он истолковал её реакцию однозначно:
- Бросьте, не стесняйтесь. Если приглашаю обедать, это ещё не значит, что потом потребую непременной близости. Почему молодой человек и девушка просто так не могут скоротать вечер за стаканчиком доброго вина и отведать жаркое с фригийской капустой? В этом нет ничего зазорного. Посидим, поболтаем, каждый расскажет о себе поподробнее… Надо же узнать друг о друге больше.
Та совсем смешалась. Помолчав, сказала:
- Я бы предпочла не трактир, а какой-нибудь милый сад. Сели бы под дерево и под сенью крон поболтали вволю.
- На голодный желудок? Мне-то нипочём, а вот вас не имею право оставлять без приятного лакомства.
- Что ж, тогда давайте купим вина и сладостей. Там, в саду, и полакомимся.
- Воля ваша.
Забрели в мандариновую рощу по другую сторону стены Константина, близ цистерны Мокия. Пётр расстелил на траве свой гвардейский плащ. Улыбнулся по-детски:
- Про стаканчики мы и не подумали! Неприлично, конечно, но придётся пить прямо из кувшина.
- Ничего, не страшно. А тем более, что ножа тоже нет. И придётся яблочный пирог рвать руками.
- А давайте кусать прямо с двух сторон.
- Этак мы измажемся все в начинке.
- Велика беда! Рядом Ликос - подойдём, умоемся.
Весело болтая, осушили кувшинчик, закусили выпечкой. Раскраснелись, перешли на «ты». Сын Савватия, полулёжа, подперев голову рукой, глядя на неё зачарованно, снова попросил:
- Фео, расскажи о себе подробнее.
Та ответила с явным неудовольствием:
- Да куда ж подробнее! Все, что было можно, я уже рассказала.
Пётр удивился.
- Ничего себе! Знаю только о твоём детстве и о том, что училась в Египте.
- Этого достаточно.
- Нет, позволь. Так несправедливо. Я тебе поведал о своей жизни, о Юстине и Октагоне. Ты должна отплатить мне той же монетой.
Девушка совсем помрачнела:
- Никому я ничего не должна. Понимаешь?
- Ну, прости, пожалуйста, может быть, я выразился не совсем деликатно. Но по сути-то правильно! Получается, хочешь от меня что-то скрыть.
Посмотрела в сторону:
- Не исключено, что хочу.
- Ты меня пугаешь.
