"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Джордж Маргарет

— На рассвете отплываем, — распорядился Агамемнон.

Я заметила, как Менелай коснулся плеча Агамемнона, но тот отбросил его руку.

— Малый Аякс осквернил не только храм, но и Кассандру, — предупредил Менелай.

— Ты говоришь, Кассандра осквернена? — спросил Агамемнон так громко, что его могли слышать и я, и другие.

— А как ты называешь женщину, которую изнасиловали? — Менелай спросил даже с некоторым удовлетворением.

— А как ты называешь женщину, которая сама предлагает себя, как твоя?

— Откуда ты знаешь, чем занимается твоя, пока тебя нет? — поддел его Менелай. Я даже не подозревала, что он может быть таким ядовитым.

— Она не посмеет нарушить супружескую верность, — изрек Агамемнон. — Скоро она узнает, какому наказанию я подверг троянцев.

— Каким же образом она узнает? — поинтересовался Менелай.

Я заметила, что он прихрамывает на левую ногу.

— Она написала мне письмо с просьбой зажечь костер на горе Ида, когда Троя падет, — ответил Агамемнон. — По этому сигналу запылают другие костры на всем пути до Арголиды: на лемносском мысе Гермей, на вершинах Афон, Максит, Месапий, Киферон, Эгипланкт и Арахна. Но самый главный сигнал — костер, который мы зажгли в Трое.

— Пожар уже закончился, — ответил Менелай: он всегда все понимал слишком буквально.

Агамемнон прав: Троя будет пылать в веках.

— Война удалась на славу. — Агамемнон погладил себя по животу. — Я доволен вполне. А ты, младший брат, похоже, не очень?

— Интересно, что ты скажешь, когда вернешься в Микены. Нас так долго не было дома. Никто не знает, что нас там ждет.

Менелай повернулся и направился ко мне, стараясь шагать ровно. Нет сомнения: он ранен. Как я прежде не замечала?

— Елена! — сказал он. — Это твоя последняя ночь на троянской земле. Я оставляю тебя наедине с твоими мыслями. Завтра мы отплываем домой, в Спарту. У меня остался всего тридцать один корабль. Всего тридцать один. А привел я сюда шестьдесят. Такой ценой — и еще ценой многих жизней — пришлось заплатить за твое безумство.

Я ничего не ответила, только смотрела на него и отмечала перемены, которые произошли в нем. Новый облик заслонил прежний, молодой. Теперь его лицо было покрыто морщинами, губы сжаты. Двигался он осторожно, словно скрывая слабость, а не как молодой атлет. Война наложила на него свой отпечаток.

Меня проводили обратно в полуразрушенный шатер Ахилла, к женщинам, и дали матрас. Все лежали тихо, если не считать тех, кто стонал во сне. Место Поликсены пустовало, на него было больно смотреть.

Последняя ночь в Трое, как сказал Менелай. В последний раз я склоню голову ко сну, зная, что подо мной, внизу находится троянская земля. Сама Троя превратилась в пепелище, и с восходом солнца я увижу, как безобразные струи дыма тянутся к небу, словно скрюченные пальцы, которые молят о пощаде.

Поликсена мужественно приняла смерть. Последняя жертва войны. Я бы охотно поменялась с ней местами, так мне кажется. Только я не уверена, что мне хватило бы мужества. Мне предстоит пленницей вернуться в Спарту.

Обещание, которое я дала Гектору, я не сдержала. Я не смогла защитить Андромаху. «Ты выживешь» — так он сказал. Я выжила. Но это не помогло мне кого-либо спасти.

Эвадна, Геланор. Где вы? Погибли в огне пожара? Много лет назад мне следовало отпустить Геланора на родину, как он хотел. А я из эгоизма оставила его при себе, удержала в Трое. Его смерть на моей совести.

Сколько людей я погубила! Их тени бродят по развалинам Трои, обступают меня со всех сторон. Они погибли из-за того, что я любила Париса. И Парис тоже погиб из-за того, что я его любила.

«Ты этого хотела, Афродита?» — спрашивала я, но она ничего не отвечала. Она пообещала спасти мне жизнь. Она исполнила свое обещание. Вступать со мной в объяснения она не обязана.

Я ступила на корабль — как и предсказывала Эвадна, а я отказывалась верить. Менелай смеялся, запрокинув голову, стоя на корме и глядя, как удаляется берег. Я же, напротив, не смотрела в ту сторону. Боялась, что не вынесу вида развалин, недавно бывших великой Троей, над которой теперь клубится дым.

У меня был свой угол на корабле, Менелай там не показывался. Он занимал место возле капитана, ближе к носу корабля. Я, конечно, тоже не ходила к нему. Встречаясь на палубе, мы не разговаривали, молча проходили мимо. Странно: человек, который приложил столько сил, чтобы вернуть меня, никак не пытается воспользоваться своим успехом и даже избегает смотреть на меня. Похоже, ему достаточно сознания того, что я нахожусь на корабле.

Я чувствовала себя как покойник. Я даже думала, может, я и правда умерла, но не догадываюсь об этом. Ведь мертвые не сразу осознают, что они умерли. Однако свежий бриз, соленые брызги, качка и морская болезнь говорили о том, что я нахожусь не в царстве мертвых, а на корабле, который держит курс на Спарту.

Что меня ждет там? Меня волновало одно — как меня встретит Гермиона.

Вопреки ожиданиям мы не прибыли в Спарту. Начался сильный шторм, корабли раскидало в разные стороны. Мы не знали, куда подевался корабль Агамемнона — потеряли его из виду. Корабль Малого Аякса утонул. Боги покарали-таки его за то, что он надругался над храмом Афины и ее статуей. Двадцать шесть кораблей Менелая буря унесла в неизвестном направлении. Нас несколько дней ветер мотал по волнам, и мы не чаяли выжить. Наконец корабль прибило к берегу. Это оказалась песчаная равнина, поросшая пальмами. Нас занесло в Египет.

Египет… Мы высадились на берег, и перед нами открылся удивительный мир, состоящий из трех цветов: зеленого, коричневого и синего. Это три основных цвета Египта. Берега реки и ирригационных каналов — зеленые, все остальное — желтовато-коричневое: песок, илистая вода Нила, дома из глинных кирпичей. И сверху, надо всем этим, — безоблачная синева неба.

Менелая сразу же задержали солдаты египетского царя — фараона, который обитает в городе Мемфисе, вверх по течению Нила, — и препроводили к нему. Нам ничего не оставалось, как следовать за ним. В результате шторма Менелай лишился большей части своей дружины и при всем желании не мог оказать сопротивления.

Нил напоминал широкую гладкую ленту и нес свои воды очень медленно. Он совсем не походил ни на Еврот, ни на Скамандр. Течение воды уравновешивалось ветром, который дул в противоположном направлении с той же скоростью. Чтобы плыть вверх по течению, достаточно было поднять парус.

Фараон и его жена встретили нас приветливо, но не скрывали, что считают нас своими пленниками. О Троянской войне они знали мало. Египет жил изолированно от остального мира. С вежливым любопытством царская чета выслушала рассказ Менелая о троянских событиях. Я обратила внимание: о том, что послужило поводом к началу войны, Менелай не упомянул. Возможно, боялся, что это испортит его репутацию.

Нам с Менелаем выделили общую комнату. Отныне я была вынуждена спать с ним в одном помещении, но я надеялась, что он не станет домогаться меня. Когда он снял тунику, я отшатнулась. Огромный шрам шел через все бедро к паху. Я поняла, почему он ходит с трудом: часть бедренной мышцы у него отсутствовала. Он больше никогда не сможет бегать.

— Смотришь? Смотри-смотри, — усмехнулся он. — Вот что сделали твои троянцы. Изувечили меня. Теперь я калека.

— Ты не калека… — возразила я: он ведь может двигаться, а если не так, как в молодости, то это не самая большая беда.

— Ты не все видела! — перебил он меня, его голос вскипел от бешенства. — Смотри дальше!

Он схватил меня за руку, рывком притянул к себе и приподнял нижнюю рубаху.

— Вот что твой Парис сделал со мной!

— Мне очень жаль, — сказала я совершенно искренне.

Убийство, уничтожение, кровь, развалины Трои. Я сыта по горло страданиями и местью. Моя ненависть к Менелаю не воскресит ни Париса, ни троянских детей — они больше никогда не будут играть на улицах Трои. Мне было искренне жаль Менелая.