Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 2
Лейстер поклонился так низко, что его голова почти коснулась шеи лошади.
Было отдано распоряжение о том, что участники и участницы охоты могут располагаться по собственному желанию; только министры и еще несколько лиц получили приглашение последовать за королевой и принять участие в ее трапезе в небольшом охотничьем доме. Этот дом очень понравился королеве своей идиллической обстановкой.
После ужина Елизавета почувствовала вдруг такую сильную усталость, что решила отдохнуть несколько часов. Поэтому леди Брауфорд должна была съездить в Виндзор и привезти королеве другое платье. Шел разговор даже о том, что королева останется в охотничьем доме до утра. Так как имелся только один экипаж королевы, то леди и воспользовалась им для поездки в Виндзор. Дело было уже к вечеру, смеркалось.
Кузнец Киприан выехал из Лондона вместе с графом Лейстером и, встретившись на границе города с Пельдрамом, обменялся с ним любезностями. В дальнейшем они еще не раз встречались, последний раз — в Виндзоре, так как Лейстер оставался с королевой.
— Ну, что, как вам нравится охота, — спросил Пельдрам, — весь этот блеск, почет, ликующие крики?
— Ах да, все это великолепно!
— Я очень рад, что мог быть полезен вам; вы — славный малый, — произнес Пельдрам.
— Очень признателен вам, — с улыбкой поклонился Киприан.
Разговор прервался, так как Пельдрама отозвали по делам службы.
Вдруг среди общей суеты и оживления вокруг охотничьего дома появился гонец от Амиаса Полэта с донесением к лорду Бэрлею. Передав донесение, он отошел в сторону, и его сейчас же окружила толпа, и, узнав по ливрее, откуда он, все стали расспрашивать, с каким известием он явился.
— Пытались выкрасть Марию Стюарт!
— Неудачно?
— Людей разогнали, несколько человек убиты.
Эти слова долетели до слуха Киприана.
Бэрлея это известие поразило и сильно взволновало, но он счел необходимым скрыть его от королевы.
Тем временем подали экипаж королевы, и леди Брауфорд с камеристкой сели в него. Киприан был так взволнован страшным известием, что не заметил, кто именно сел в экипаж; в голове билась одна мысль: попытка освобождения Марии Стюарт не удалась, есть убитые, все дело погибло. Значит, необходимо как можно скорее привести в исполнение задуманное убийство королевы. Ему показалось вполне естественным, что Елизавета, получив неприятное известие, поспешила вернуться во дворец.
Киприан вскочил на коня и последовал за экипажем. Никому из незначительного конвоя, сопровождавшего экипаж, это не показалось подозрительно, так как Киприана приняли за слугу графа Лейстера, спешащего к леди Брауфорд с каким-нибудь поручением.
Киприан заглянул в карету; так как сумерки еще более сгустились в лесу, то внутри кареты нельзя было различить лица. Люди конвоя видели, как Киприан что-то сказал дамам, затем вынул из платья какой-то предмет и сделал рукой несколько сильных движений.
Послышался крик о помощи, конвой окружил карету, тут же появился и Пельдрам. В руках у Киприана был окровавленный кинжал.
— Несчастный, что вы наделали? — крикнул Пельдрам. — Вы арестованы!… Помогите леди Брауфорд!
Киприан ничего не ответил, обвел всех блуждающим взором, затем всадил кинжал себе в грудь и тотчас же молча свалился с лошади.
Пельдрам очень быстро нашелся придать делу такой оборот, будто убийца ошибся, думая, что преследовал свою возлюбленную. А так как Киприан был мертв, то дело прекратилось само собой.
Что касается леди Брауфорд, то она отделалась только испугом, а у камеристки были легко поранены руки, которыми она в испуге защищалась от убийцы. Раны перевязали, и леди продолжили свой путь к Виндзору.
Сам факт разбоя нельзя было скрыть от королевы, но виновников не стали доискиваться. Леди Стаффорд не хотела, чтобы ее, а также ее сына, втянули в процесс; Бэрлей молчал, потому что когда-то протежировал этому руководителю заговора, Лейстер не выступал, потому что ливрея его слуги оказалась на этом подозрительном самоубийце. Валингэм и Пельдрам молчали, чтобы не выдать своего глупого промаха обманутых блюстителей безопасности.
Минутное веселое настроение Елизаветы сменилось из-за этих событий более угрожающим гневным состоянием. Более чем когда-либо она убедилась, что для ее безопасности необходима смерть Марии. Но выступить решительно боялась по-прежнему. Ей хотелось, чтобы смерть Марии произошла помимо нее, чтобы никто не мог обвинить ее и назвать убийцей.
Глава двадцать шестая
ИНТЕРЕС
На следующий день Пельдрам очутился в лавке мастера Оллана и нашел здесь, по обыкновению, жену и дочь хозяина. Пельдрам был в веселом и шутливом настроении, располагавшем к балагурству. Желая занять своим разговором обеих женщин, он повел речь о том, что ему пора жениться и у него достаточно средств, чтобы содержать семью. Жена оружейника согласилась с ним.
Пельдрам продолжал, что ему надо жениться на своей землячке и с этой целью предстоит ехать в Шотландию. Жена оружейника возразила, что до Шотландии не рукой подать, а шотландские девушки-невесты не так доступны, как зрелые груши.
Пельдрам наконец высказал, что и в Лондоне найдутся шотландские девушки и, пожалуй, более подходящие для него, чем в самой Шотландии. Почтенная хозяйка не могла отрицать это. И гость сказал, что у него даже есть на примете одна вполне подходящая молодая девица, а после этого вступления заявил, что он берет на себя смелость посвататься. Мать поспешила выслать Вилли из лавки.
В доме Оллана уже давно догадывались о намерениях Пельдрама, и потому удаление Вилли могло считаться ответом на его сватовство. Пельдрам засмеялся. Впрочем, его игривое настроение не находило отклика в душе матери и дочери. До них уже дошла весть о злополучном покушении Киприана, и они по своей женской впечатлительности были огорчены и напуганы этим. Сверх того Вилли, по-видимому, была огорчена смертью молодого человека, к которому она была, по меньшей мере, неравнодушна.
Вы могли бы оставить здесь вашу дочь, миссис Оллан! — сказал Пельдрам. — Ведь в моих словах о том, что я хочу остепениться, нет ничего щекотливого. Или, может быть, вы полагаете, что я заглядываюсь на вашу Вилли?
— Мало ли на кого вы заглядываетесь! — уклончиво ответила хозяйка. — Но в вашем обращении с моей дочерью я не заметила ничего особенного.
— В этом вы совершенно правы. Но что сказали бы вы, если бы я в самом деле стал не шутя заглядываться на Вилли?
— Ничего не могу сказать на этот счет. Нельзя же вам запретить смотреть на девушку.
— Вот как?… Вы так полагаете? Ну а если бы за этим последовало предложение?
— Его нужно еще дождаться.
— Но допустим, что оно уже сделано, что сказали бы вы тогда?
— Ступайте к моему мужу и спросите его. Только он может дать вам определенный ответ.
— Я так и думал… Ну а вы-то сами не прочь породниться со мной?
— Я не буду перечить тому, чего захочет муж.
— Так, так… вы — послушная жена. Но, быть может, в глубине сердца вы таите иное желание?
— Вовсе нет. Согласится старик, соглашусь и я. Вот и все!
— А Вилли?
— Не могу знать, что она скажет или чего ей хочется.
— Ну, чтобы не распространяться много, скажу напрямик, что мои намерения серьезны, и потому я переговорю с Олланом, но только наедине. Пошлите его ко мне, всего лучше в гостиную.
Отца позвали. Он, как всегда, поздоровался с Пельдрамом холодно и спокойно, после чего пригласил его в гостиную, где они уселись вдвоем.
Гость улыбался. Может быть, непривычная роль жениха отчасти смущала его.
— Где ваш мастер? — спросил он наконец хозяина.
— Уволен! — отрезал тот.
— Так… А когда последовало его увольнение?
— Третьего дня вечером.
Вы поссорились с ним? Из-за чего вы отказали ему?
— Из-за того, что он увлекался удовольствиями, неподходящими нашему званию и нашему ремеслу.
— Так, так!… А известно ли вам, где он теперь?
— Я за ним не следил.
— Отлично! Вы поступили умно, отказав ему.
— Я и сам так полагаю.
— Значит, мы все были согласны между собой на этот счет. Посмотрим, не упрочится ли наше взаимное согласие. Ведь вы шотландец, как и я! — продолжал гость.
— Шотландец, да, — подтвердил оружейник, — только не чета вам — полицейскому!
— Ну, это — пустяки! Мы — соотечественники, и я, ваш соотечественник, желаю жениться.
— Это — ваше дело.
— Совершенно верно, но я желаю жениться на вашей дочери, а это — уже отчасти и ваше дело.
— Моя дочь вам не пара.
— Однако я иного мнения.
— Ну, значит мы с вами несогласны.
— По-видимому, так… Только мне кажется, что мы все-таки поладим между собой. Я опять возвращаюсь к Киприану. Его уже нет в живых.
