Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 2
— Тот, кто заботится о вас, — ответил Амиас с хриплым смехом, не считая нужным поклониться. — Здесь так уютно, что хочется присоединиться к вашему кружку.
Мария ничего не ответила, остальные также, конечно, молчали.
Очевидно раздосадованный таким нелюбезным приемом, Полэт стал оглядывать комнату, выискивая, к чему бы придраться, наконец его взор упал на огонь в камине.
— Какая жара в комнате! — воскликнул Амиас. — Какая нелепость задыхаться в такой жаре, не говоря уже о том, что может произойти пожар. Друри, позови кого- нибудь из слуг! Мы не можем допустить этого.
Друри вышел, но вскоре возвратился и доложил, что все люди, которые могли бы погасить камин, спят.
Амиас произнес какое-то проклятие, потоптался по комнате и затем ушел без поклона, без приветствия.
— Боже мой! — вздохнула королева. — Я почти засыпала, неужели этот злой человек лишит меня даже ночного покоя?
Все окружающие молчали в подавленном настроении, прислушиваясь к завывающим звукам ветра на дворе.
Но вдруг послышался глухой зловещий звук, проникший в комнату как бы через камин.
Мужчины вскочили со своих мест у камина, женщины испугались и готовы были громко крикнуть, если бы не присутствие королевы. Мария приподнялась.
Звук повторился громче, отчетливее, но менее зловеще и можно было расслышать слова:
— Погасите огонь!
Замечено, что все отважные и к тому же тайные предприятия зависят более или менее от простой случайности. В данном случае явилось такое случайное совпадение обстоятельств, что неизвестный голос требовал именно того, что и Полэт, грубо нарушивший ночной покой заключенной.
— Погасите огонь! — повторил голос еще явственнее.
— Это превосходит всякое терпение! — воскликнул Мелвил.
— Старик, должно быть, помешался, — заметил священник.
— Погасите огонь! Хотят спасти ее величество! — послышалось снова.
Все замерли и вопросительно смотрели друг на друга.
— Это только насмешка и издевательство! — сказала Мария.
Она, по-видимому, утратила уже всякую надежду на освобождение.
Но голос все настойчивее повторял, просил, угрожал.
— А может, и вправду? — заметил врач.
— Невозможно! — не поверил Мелвил.
— Будем молчать! — решительно сказала Мария. — Если мы не будем обращать внимания, то эти чудеса прекратятся сами собой.
Вдруг на дворе раздался выстрел. Оконные стекла зазвенели, послышались крики. Одновременно какой-то тяжелый предмет с глухим шумом упал в огонь, разметав уголья и головни. Присутствующие громко вскрикнули, увидев, как из камина выскочил человек в загоревшейся одежде. Закоптелый до неузнаваемости, он сбивал огонь с платья.
— Вставайте, господа! — обратился он. — Все сложилось хорошо, и можно надеяться на успех. Ваше величество, возможность бегства устроена, помощь ждет на дворе. Спешите! Нужно воспользоваться временем, пока стража приготовится к отпору.
Все стояли молча, как прикованные, никто не шевелился. Кто этот человек? Не сумасшедший ли какой-нибудь?
А время шло, на дворе шум все усиливался, слышалась борьба.
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге показались Амиас Полэт, Друри и несколько солдат.
— А, я так и думал! — крикнул Полэт, увидев незнакомца. Кто вы?
— Слишком поздно! — послышался душераздирающий вопль Марии. — Ах, этот огонь, ах, это недоверие!
Снаружи кто-то разбил окно — и незнакомец одним прыжком выпрыгнул в него.
— О. эта низкая женщина снова затеяла козни! — прорычал Полэт. — Друри, оставайтесь здесь и стерегите ее, а я велю поймать негодяя.
С этими словами Амиас поспешно вышел.
Со двора слышались суета, выстрелы, крики, конский топот. Весь гарнизон замка был поднят на ноги и громко топал по коридорам. Шум борьбы продолжался с четверть часа, затем все стихло. Солдаты разошлись опять по местам, только долго еще бушевал Амиас. Он снова явился в комнату королевы, обыскал все уголки и подверг строгому допросу всех присутствующих. Но ничего не добился, да и не мог ничего открыть.
Хотя нападение было отражено, все же, по распоряжению Амиаса, Друри и несколько солдат остались на страже в комнате у королевы.
На другой день выяснилось, что несколько солдат было ранено, а на дворе нашли двух убитых молодых, никому не известных людей. Вот и все, чем закончилось нападение на замок.
Наутро Амиас Полэт позвал своего помощника и продиктовал донесение первому министру страны. Как всегда, он был чрезвычайно точен в изложении подробностей происшествия. Так как не имелось доказательств участия Марии в этой попытке к освобождению, то Полэт высказывал лишь свои предположения. По его мнению, оба убитых налетчика были шотландцами.
Лорд Мак-Лин напрасно ждал своего сына Эдуарда, а невеста — своего нареченного жениха.
Глава двадцать пятая
ОХОТА
Королева Елизавета в 1587 году пользовалась огромным почетом у своего народа. Как только стало известно, что состояние ее здоровья улучшилось, Лондон сильно воодушевился. Если бы охота была назначена поблизости от столицы, то, наверное, все ее население высыпало бы глазеть на это зрелище. Предвидя это, Лейстер решил совместно с обер-егермейстером королевы перенести охоту подальше от Лондона. Вместе с тем народу было объявлено, что королева будет проезжать по улицам столицы. Был назначен час проезда, и к тому времени все улицы были обложены войсками и полицией.
Население Лондона поднялось рано, а еще раньше того — знатные господа со своей свитой, которые должны были сопровождать Елизавету из Гринвича. Со всех сторон стекались отряды, щеголявшие друг перед другом убранством и выправкой.
Гринвический парк, дворец и его ближайшие окрестности были наполнены наездниками и наездницами. Те, кто имел право доступа к королеве, спешили засвидетельствовать ей свое почтение, когда она появилась в приемном зале.
Королева почти никогда не заставляла себя ждать. Так и на этот раз она явилась с точностью до минуты и была встречена восторженными овациями.
В этот день Елизавета имела сияющий вид; благодаря богатому наряду ее статная фигура приобрела прежнюю величавость, а милостивая улыбка королевы доказывала, что она довольна собой.
Поблагодарив за приветствие, она села на лошадь и, предшествуемая герольдами и своим личным войском, открыла шествие. Рядом с ней ехал Дэдлей. Поезд был такой большой, что, когда его начало достигло уже Гайдпарка, конец был еще в Гринвиче, а это составляет значительное расстояние. Путь был дальний, но в то время привыкли делать большие путешествия на лошадях.
В Виндзоре королева завтракала. Тем временем меняли коней и заведующие охотой распределяли общество по месту назначения, так как не все имели право охотиться за дичью и некоторые являлись лишь зрителями.
После получасового отдыха Елизавета отправилась в дальнейший путь, сопровождаемая личной свитой. Все отдельные части потянулись к северу.
В северо-восточном направлении от Ридинга тянется цепь холмов, в те времена еще покрытых лесом. На склонах этих холмов и намечалась охота. Лес был огражден, чтобы дичь не разбежалась, устроили облаву на оленя. Красивый, стройный старик-олень был спущен, собак направили по его следам, и охота началась.
Елизавета любила такого рода охоту. Она оживилась, была весела, впереди всех направлялась по следам оленя и собак. Охота шла все время в северо-восточном направлении и продолжалась целых четыре часа.
Наконец собаки загнали оленя; обер-егермейстер сразил его по всем правилам охотничьего искусства и на серебряном подносе преподнес королеве его рога.
В знак своей признательности всему охотничьему персоналу Елизавета положила на тот же поднос туго набитый кошелек и выразила желание устроить привал на открытом воздухе.
Но это не входило в намерения Лейстера. По его мнению, королева уже доказала всем, что она здорова, бодра и что настроение ее духа далеко не соответствует ходившим слухам. И желая доказать, что он, по-прежнему пользуется благосклонностью своей повелительницы, Лейстер решился возразить:
— Ваше величество, вы разгорячены, а между тем солнце садится и вечера еще довольны прохладны. Соблаговолите назначить привал не под открытым небом. Я уже позаботился, чтобы все было приготовлено в доме поблизости. Теперь полнолуние, и обратное путешествие в карете будет очень приятно.
— Разве моя карета здесь?
— Да, ваше величество.
Королева любезно улыбнулась.
— Вы так заботитесь обо мне, что было бы неблагодарностью с моей стороны отклонить ваше предложение.
Лейстер поклонился так низко, что его голова почти коснулась шеи лошади.
