Наталья Иртенина - Шапка Мономаха
– А что сделаешь, князь? – полюбопытствовали торговцы, повеселев.
– Ради вас пограблю чернеца. Отниму у него всю соль и нечего ему будет раздавать.
Просители переглянулись.
– А как распорядишься той солью, князь? – выпытывали они, беспокоясь за свой барыш.
– Вот это уже не ваше дело, купцы, – хрустнул Святополк орехом. – Мое слово вы услышали – грядите с миром.
Жалобщики удалились, а князь призвал к себе иных из думных бояр. Спросил, по какой цене продавать соль, которую он отнимет у монастыря. Бояре обдумали вопрос и решили:
– По высокой, князь, но не выше, чем на торжищах. А лучше перебить купцам цену. У них куна за две меры, а ты продавай за куну две меры и еще половину.
– Мудро, – согласился Святополк.
Тотчас в монастырь отправились два десятка отроков из младшей дружины и дворские холопы на трех телегах.
Печерская обитель, которой Святополк Изяславич вернул наконец игумена, подвохов от князя не ждала. Потому обоз впустили беспрепятственно, хотя и удивились пустым телегам. Когда десятник попросил показать путь к келье Прохора Лебедника, некоторые из чернецов зашептались в недоуменьи:
– Прослышали, что Прохор соль раздает.
– Разве у князя тоже недостача в соли? И серебра мало, чтобы купить на торжище?
– Святополку серебра всегда мало, – повздыхали.
Чернец, которого десятнику указали как Прохора, смиренно выслушал пожелание посмотреть на его соль. Вокруг кельи Лебедника топталось множество градских людей и сельских смердов в лаптях, баб и даже мальцов. У всех в руках были пустые кожаные мешки. На дружинников они взирали неприветливо и с тревогой.
Так же молча Лебедник привел десятника на задворки кельи и рукой махнул на бочку, доверху полную соли.
– Это все?
– У меня есть только эта старая бочка, – отозвался чернец, – да и та взята у келаря. А амбаров для хранения добра у меня нет.
– Как же говорят, что ты эту соль раздаешь всему Киеву? – не верил десятник. – Твоей бочки на два дома едва хватит. Не то что на улицу. Показывай, где еще держишь соль!
– Из этой бочки черпаю кому сколько нужно, – упорствовал монах. – Господь так устроил – чем больше черпаю, тем больше ее становится. Не знаю, чего ты хочешь от меня, служивый.
– Хочу по воле князя забрать у тебя всю соль.
Десятник велел отрокам звать холопов и грузить соль в телеги. Ждавшие своего череда простолюдины заволновались, загомонили.
– Цыц! – прикрикнул на них десятник.
– Пошто хочешь взять силой, – не выказав беспокойства, спросил Прохор, – то, что даю людям даром?
Кметь сунул ему под нос здоровенный кулак.
– Порассуждай еще, ветошь драная.
Прохор отступил и тихо ушел в келью. Холопы под злое гудение черни ведрами ополовинили бочку, ссыпали соль на телегу. На вторую с натугой взгромоздили саму бочку. Третья телега оказалась лишней.
– Горькой будет князю эта соль, – сказал кто-то из чернецов, укоризненно провожавших отроков с обозом за монастырские ворота.
– Если утаили хоть сколько, – крикнул на прощанье десятник, – вернемся и разорим все амбары!
Простолюдины со стонами и жалобами рвались в келью Прохора.
– Отче, отче! Нет ли у тебя еще соли?! Погибнем без нее, отче!
– Разве с пустым руками нас отпустишь?
Какая-то баба села прямо в пыль на земле и завыла:
– Ой-ёй! Проклят буди, кто ограбил чернеца!..
Лебедник вышел из кельи.
– Не реви, баба, – строго внушил он ей, – и не кляни ни князя, ни людей его. Не слышали вы разве слова Господни? – обратился он ко всем. – Не злословь начальствующего в народе твоем! Так сказано в святом Писании. А вы что думаете – мятежом себе правду и имение добыть?
– Писанием чрева не насытишь, блаженный отче, – сумрачно отозвалось простонародье.
– Зато Господь вас насытит. Ступайте с Богом, милые, – смягчился монах и предрек: – Через три дня с княжьего двора выбросят эту соль. А вы тогда пойдите и разберите ее.
Вскоре как обоз с солью прогрохотал по брусчатой мостовой Бабина торга, княжий тиун доложил Святополку Изяславичу о прибытии добра. Спросил также, как поступить с ним. Князь, отложив дела и взяв наличных советных мужей, пошел осмотреть товар.
Холопы скинули с груза на первой телеге покрывавшую холстину. Взорам открылась гора грязно-серого цвета, вовсе на соль не похожая. Походив вокруг телеги, князь промолвил:
– Это что ж такое? – сквозь задумчивость в его вопросе пробивался нарождающийся гнев.
Десятник, отбиравший соль у монаха, в недоумии тер затылок.
– Запылилась по дороге, что ли, – промямлил он, не ведая, как объяснить перемену цвета солью.
– Ослеп, дурень, или обвести меня захотел?! – запылал Святополк. – Говори, куда монастырскую соль подевал!
– Да она это, – струхнул дружинник и попятился. – Отроки подтвердят. Что у чернеца взяли, то и привезли. У холопов спроси, князь, они соль грузили.
Отроки, заслышав замятню у обоза, собрались вокруг поглазеть. Кто ездил в монастырь засвидетельствовали правдивость десятника. Холопы опрокинули на телегу бочку – в ней оказался тот же прах.
– Ты куда смотрел, огузок? – сердито подступил к десятнику боярин Славята Нежатич, взяв за грудки. – Чернец тебе труху вместо соли подсунул, а ты и рад для князя стараться!
Крепкой оплеухой он свалил кметя в грязь под ногами.
– А ну поди сюда, – велел Святополк десятнику, когда тот поднялся. – Если это, по-твоему, соль – пробуй.
Кметь приблизился, с осторожностью взять щепоть серой трухи. Понюхав, лизнул. Тотчас стал яростно плеваться.
– Не соль? – съехидствовал князь.
– Да какая… Пепел! Тьфу…
– Чернец кметям очи отвел, князь! – взбурлили бояре. – Настоящую соль припрятал. Расследовать надо это дело.
– Заклятье на соль наложено, – предположил тиун, вертевшийся вокруг телег. – Подожди, князь, несколько дней, может, расточится заклятье и соль сделается солью.
Святополк согласился подождать, горя желанием разузнать все доподлинно. Ведь и волхвы умеют ворожить, но ни от кого из них князь никогда не видел, чтобы соль на глазах обращалась в пепел.
Ждали три дня, и в третий день прах не сделался солью. Между тем по городу расползалась глумливая молва, что князь награбил в монастыре целый обоз пепла и теперь не знает, как с добром поступить. Смеялись над князем на торгах и на улицах, в церквах и в домах, в боярских усадьбах, житьих хоромах и в посадских избах.
Не стерпев сраму, Святополк Изяславич приказал ночью тайно опростать телеги подалее от своего двора. Холопы исполнили, а наутро в городе уже знали: с ведрами, с корчагами, с мешками торопились к Ручаю, где свалено было награбленное достояние. Градские весело и быстро вычерпали рукотворную гору соли, оставив лишь следы на земле. По этим следам отправленные ради невероятных слухов княжьи люди и дознались, что пепел вновь стал солью.
Услышав про чудо, князь ослабел ногами и едва не сел на пол мимо скамьи. Его поддержали.
– Как сие могло сотвориться? – бледный, спросил Святополк думных мужей, собранных в большем, чем три дня назад, числе. – Нынче я у всей киевской черни притча на языках. Позорище! – укорял он бояр.
– Сотворилось это, князь, оттого, верно, – высказался один, – что чернец Прохор своей молитвой делал соль из пепла.
– Да как возможно! – не поверил Святополк в один голос с другими.
– Не знаю, как возможно, только это не первое чудо. Лебедник за то прозван так, что прежде соли из пепла делал из лебеды хлеб и кормил им множество народа в голодные лета. Сказывали, будто хлеб тот бывал сладок лишь когда взят с благословением, а когда тайком схищен, то от полынной горечи во рту нельзя было есть его. То же и с солью, думаю, князь.
– Сам хочу испытать это чудо, – по размышлении сказал Святополк.
Следующим утром в ворота Печерской обители постучались трое простолюдинов. Привратник, впустив пришельцев, долго и с беспокойством таращился им вслед – слишком разбойной поблазнилась ему наружность богомольцев. На глаза у всех троих были низко надвинуты клобуки, а у одного снизу черной тряпицей отхвачено еще пол-лица и очи бегают, высматривая, как мыши по пустому амбару. У других двоих к тому же угадывались под длинными вотолами мечи.
К облегчению вратарника, ничего непотребного в обители эта троица не сотворила. Стукнув в келью Прохора Лебедника, они попросили соли. Недолгое время спустя смиренный чернец вынес им в лохани несколько горстей. Ссыпав в подставленный мешок, присовокупил на словах:
– Покоряйтесь власти княжеской, братья. Не распаляйте в своих душах огня адского на князя, не взращивайте в сердцах мятежное семя.
– А кто тебе, отец, сказал, что мы не чтим князя? – грубо спросил один из просителей.
– Сорока наболтала, – будто легкомысленно ответил чернец. – Ступайте, люди добрые, и не творите лиха. Памятуйте: не напрасно властителю дан меч, ибо он отмститель в наказание тем, кто делает зло.
