"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Джордж Маргарет

— Хорошо, — кивнула я. — Так куда же мы отправимся?

— Мы сядем на корабль и поплывем мимо Родоса и Кипра, но не будем там останавливаться. — Его лицо приняло мечтательное выражение. — Или ты хочешь сделать остановку?

— Нет, зачем терять время. Лучше быстрее попасть в пункт назначения.

— Да, в Египет. Я всегда хотел побывать там. Мне хочется повидать столько разных стран! Пока я видел только гору Ида, Трою и кусочек Греции. Мои путешествия закончились, когда я встретил тебя. Но теперь мы вдвоем можем сделать все то, что я собирался сделать один. Мы поплывем по Нилу — у него семь устьев, мне рассказывали. Мы выберем одно и поплывем через Египет. Чем дальше, тем жарче и жарче… В Египте не бывает зимы, мне говорили. Там есть огромные горы, построенные из камней.

— Не кажется ли тебе, что торговую колонию лучше основать поближе к морю?

— Да, конечно, но сначала мы должны осмотреть Египет. Я хочу, чтобы нас никто не узнал. Мы возьмем другие имена.

Я рассмеялась: он видел меня каждый день, привык к моему лицу. Ему кажется, что мне достаточно поменять имя, чтобы остаться неузнанной. Но, каким бы именем я ни назвалась, люди узнают меня по лицу, если только я вновь не спрячу его под покрывалом. А вдруг я ошибаюсь? Вдруг я изменилась за эти годы, прошедшие после бегства из Спарты?

— Египетские цари носят странное звание.

— Да, они называются фараоны, — кивнул Парис. — И женятся на своих сестрах. И поклоняются богам со звериными головами. И еще, — Парис перешел на шепот, — египтяне невероятно обращаются с телами умерших. Они потрошат их, засаливают и заматывают в льняную ткань. Они верят, что мертвые в будущем оживут.

— Не хотела бы я умереть в Египте! Где они хранят тела? — Я почему-то представила, что египтяне держат своих мертвецов в домах, чтобы всегда были под рукой.

— Египтяне строят огромные гробницы, — ответил Парис. — Но в них нельзя заходить. Они крепко-накрепко закрыты. — Он налил себе немного вина и задумчиво наклонил бокал. — В верховьях Нила находится огромный город жрецов, там есть храм — он больше, чем наша Троя. Перед ним стоят статуи в пять человеческих ростов. Мы должны побывать там. Как только закончится война.

За окнами без остановки падал снег, заметал Трою, принося ей перемирие, но не мир.

Я молча прошлась по комнате.

— Я знаю не хуже тебя, что этого никогда не будет, — прошептал Парис.

Должно быть, снег находится в распоряжении Ареса: снегопад продолжался недолго, и вскоре улицы Трои наполнились топотом воинских отрядов, которые маршировали в сторону Скейских ворот, чтобы атаковать греков. На помощь троянцам спешило подкрепление: ликийцы под предводительством знаменитого Сарпедона, пафлагонцы, фракийцы, мисийцы, меонийцы, пеоны, а также амазонки, которым предстояло проделать самый дальний путь. Парис сопровождал Гектора: оба брата возвышались на колесницах, которые двигались по главной улице. Другие братья — Деифоб, Эзак и Гелен — следовали за ними. Я видела, как быстро прошел Антимах и вскочил в свою колесницу уже за воротами.

Я с тревогой смотрела вслед Парису. Он быстро научился действовать копьем и мечом, но достаточна ли его подготовка? Я уговаривала его взять лук — оружие, в котором ему не было равных, но он рассердился. Он решил проявить себя на том поприще, где снискали славу другие троянские воины. Но за ними стоял многолетний опыт. На склонах же горы Ида, где рос Парис, пастухи не имеют обыкновения отражать нападки диких животных копьем и мечом: только глупец стал бы это делать, и долго бы он не прожил.

Троянцы пересекли долину. Греки вышли навстречу. Предводители построили войска в порядок, чтобы вести в сражение. И вмиг стройный порядок смешался, и в темном хаосе стало не видно людей.

Наступила ночь. Стали возвращаться участники битвы: брели к цитадели и стучали в ворота, чтоб их впустили. Говорили о том, что завязалась рукопашная, о том, что из знатных воинов ранен только Эней, больше никто.

Слава великим богам! Значит, Парис жив.

Постепенно вернулись все, кто уцелел. Они устало несли раненых. Большая часть их осталась лежать на одеялах в Нижнем городе, где им оказывали помощь. Эней шел с трудом, поддерживаемый двумя спутниками, по плечу растекалось красное пятно. Его ранил Диомед.

Парис пришел вместе с Деифобом. Парис тяжело дышал, был покрыт грязью. Деифоб же был свеж, как утренний цветок, и весело смеялся.

— Принимай мужа, женщина! — сказал он, подталкивая Париса ко мне. — Верни ему силы — ты лучше знаешь как. — Деифоб подмигнул и направился во дворец Приама, где каждого ждали яства, вино и, что более важно, чествование.

— Что случилось? — спросила я, обняв Париса, и почувствовала, что туника пропитана потом.

— Они ждали нас, но мы им дали хороший урок, — с гордостью ответил Парис.

— Вы оттеснили их назад к кораблям?

— Нет. Но скоро мы это сделаем.

Гектор повелел троянским женщинам заручиться милостью Афины Паллады с помощью даров и молитв.

— В храм отправляйтесь к Афине, дающей добычу в сражениях, — сказал он Гекубе. — Возьми покрывало, которое шире других и пышней и дороже тебе между всеми, и положи на колени прекрасноволосой Афине. Дай ей обет — принести ей двенадцать годовалых телиц, незнакомых с ярмом, если она пожалеет наш город, и жен, и младенцев.

На рассвете Гекуба с покрывалом драгоценной сидонийской работы из царской сокровищницы торжественно прошествовала к храму во главе процессии: за ней шли царевны, далее — жены и дочери полководцев и старейшин. Меня не пригласили участвовать в церемонии. Мое присутствие сочли неуместным, мой вид удручал благородных троянок. Я смотрела сверху, из окна своей комнаты, как на пороге храма встречает их жрица Феана.

В тот же день мы с Парисом отправились в Нижний город проведать раненых, которые лежали рядами, страдая в ожидании помощи. Вокруг них хлопотало множество женщин, и у каждого ряда стоял горшок с мазью, которую приготовил Геланор. Энея, как знатного воина, не было среди них. Но здесь лежали те, кто принял на себя основную силу удара.

— Дела идут хорошо, — сказал Геланор. — Надо только сократить перерывы между сражениями.

— Ты так говоришь, потому что тебе не терпится опробовать свои снаряды, начиненные насекомыми, — ответила я.

— Должен признаться, мне удалось их усовершенствовать. К тому же на крайний случай можно воспользоваться зараженной одеждой из храма Аполлона.

Парис смотрел на страдающих, стенающих мужчин.

— Завтра в это же время мы выступаем, — сказал он. — Гектор нас поведет.

Я поднялась на сторожевую башню и оттуда смотрела, как уходят воины. Странно, но я нашла башню пустой: то ли лучники заступают на пост только во время боя, когда существует угроза прорыва, то ли я попала на смену караула.

Внизу собиралось войско. Все ждали Гектора. Вдруг кто-то вошел на башню. Я не видела кто — заметила краем глаза лишь шлем с конской гривой и гребнем. Я отступила в угол и тут увидела, что воин не один: с ним женщина, а у нее на руках младенец, которого она протянула мужчине. Ребенок отшатнулся и заплакал, тогда мужчина снял шлем и положил на землю.

— Тише, тише, — успокаивал он ребенка, и я узнала голос Гектора.

— Его пугает гребень с конским хвостом. Ему страшно, — послышался голос Андромахи. — Страшно, когда отец — воин. Гектор, не покидай нас!

Андромаха сжала руку мужа.

Всегда четкий профиль Гектора дрогнул.

— Женщина, о чем ты говоришь? — В его голосе, обычно глубоком и размеренном, звучало печальное недоумение.

— Ты все, что есть у меня. Нет ни отца, ни милой матери, ни братьев. Всех умертвил звероподобный Ахилл. Теперь для меня ты и отец, и мать дорогая, ты мой единственный брат и любимый супруг. А потеряв тебя, мне лучше в землю сойти. Сжалься над нами сегодня, останься на башне, чтобы не оставить сына сиротой, а меня — вдовой.