Николай Кочин - Князь Святослав
Улеб утерял спокойствие и воскликнул:
— Ты предлагаешь мне изменить князю?
— Тебе не остаётся ничего другого.
— Если бы мне предложил это кто-нибудь другой, я смыл бы оскорбление мечом. Русские воины не знают позора более величайшего, чем измена.
— Взять его и обезоружить. Псу собачья смерть.
Вдруг он прислушался. Со стороны днепровского берега доносились крики. Они усиливались с каждой минутой. Несколько всадников кричали издали:
— Руссы! Руссы!
Залаяли псы, из-под телег вылезали печенеги, из кибиток высовывались женщины. Куря вынул меч и вонзил его в грудь княжеского посла. Тот упал на землю, обагряя парчовую одежду кровью. Печенеги кинулись стаскивать с него башмаки и одежду.
— Издох? — произнёс Куря, глядя на распростёртое тело Улеба. — Таких возьмёшь только хитростью. — Напрягся, преобразился. — Сладкая минута! Вот она! Я ночей не спал, ожидая этого часа, когда Святослав будет мой. А за его голову мне ромейский царь обещал много, много. Коня!
Куре подвели коня. С лёгкостью юноши он подпрыгнул и угадал прямо в седло. Конь пошатнулся от грузного тела Кури и помчался к берегу. Из шатра вышли нарядные молодые жены Кури, увешанные украшениями, которые принёс Улеб, и стали хватать из золотой чаши куски баранины.
Глава LI.
ИСХОД
Увидя бегущих к Днепру печенегов, Святослав приказал вытащить лодки и нести их на себе вдоль берега. Воинов и дружину он поставил впереди, как это делал всегда, защищать несущих. Здесь начинались пороги. Скалистые гряды, пересекающие речное русло образовывали подобие естественных плотин, через которые в брызгах и пене перепрыгивал поток с бешеной яростью, обрушивался на острые гранитные камни, торчащие из воды, кипел, клокотал и мчался дальше с ужасающим гулом. Голоса птиц, зверей и людей, свист ветра — всё скрадывалось в этом адском шуме. Часть пустых лодок вели смельчаки водой, прощупывая каждый выступ порога и каждый большой камень. В одном из тесных проходов реки вдруг выскочили из-за укрытия печенеги и с диким воем кинулись на руссов. Это был передовой отряд Кури, не так уж многочисленный, но смелый, молодой, сильный. Опытом они не отличались, и русские, поставив стену щитов и торчащих из-за них копий, быстро отбросили этот отряд и изрубили его. Но через малое время появились всадники. Пригибаясь к гривам коней, они мчались по берегу густою толпою, намереваясь, как казалось, сразу сбросить русских в пучину. Закинув за спину продолговатые свои щиты, русские побежали к ним навстречу и мгновенно построились в дугообразные ряды. Так они создали из щитов сплошной забор и загородили от печенегов тех, которые несли лодки и кладь. По мере продвижения несущих лодки передвигались вперёд и защищающие их ряды воинов. Много раз с дикими возгласами налетала конница печенегов на эту движущуюся крепость, пытаясь сломить её или перервать. Но всякий раз колючая изгородь копий встречала коней. Лошади с пронзёнными грудями отпрядали назад, вздымались на дыбы, скидывали с себя всадников и топтали их. Когда ряды всадников поредели, русские прогнали их и заняли берег реки. После этого появилась печенежская пехота, русские тут же бросились вперёд, смяли её и начали колоть копьями и рубить мечами. Русские уже устали колоть и рубить, а печенеги всё текли и текли. Степь изнемогала от криков и воплей. Наконец русские были прижаты к берегу Днепра. Побросали лодки и сдвинулись щиты. Тучи стрел полетели в их сторону. Но русские давно научились предохраняться от стрел щитами. Печенеги теснили их к воде лавинами людских масс. Святослав стоял в первых рядах.
— Князь, — сказала ему дружина, — сперва ляжем мы, чтобы не видеть свою гибель. Уйди отсюда!
— Не время считаться, кому быть впереди. Не сумеем отбиться от врага, будем лежать вместе. Но не сокрушайтесь, други, и верьте в успех. Удача всегда была верным детищем мужества.
Воины окружили князя. Тогда Куря, ожесточённый этим упорством русских, задним рядам своей конницы приказал подталкивать передних. Первые ряды русских были сжаты силой этого напора. Но следующие ряды стояли, как вкопанные. Гнулись копья, трещали щиты, вопли и стоны поднимались к небу. К полудню русские стали падать от изнеможения. Дружина Святослава таяла на глазах и только горсточка храбрецов, окружавших его, была неотступна, продолжала разить врага. Кольцо печенегов становилось всё теснее. Князь Куря приказал не рубить князя, а взять его живым.
Святослав стоял у воды и сбрасывал в реку каждого, кто пытался до него добраться. Головы печенегов, гладкие как черепа, падали в воду под ударами мечей. Фалалей-Дудица ограждал князя с одной стороны, с другой охранял язычник. Святослав видел, как этот язычник, окружённый частоколом сабель, отбивался искусно, но вскоре исчез из глаз. Послышался торжествующий крик печенегов. Они прорубались к князю.
— Князь, — сказал Фалалей-Дудица, — сила врагов неисчислима. Руки мои истомлены, язык мой сух от жажды. Я полон мужества, но лишён сил. Единственно, что я могу сделать — преградить к тебе путь собой. Это будет последний мой цирковой номер.
И он упал перед князем на сабли неприятелей.
От криков содрогнулась сама земля. Святослав был оглушён, твёрдость руки его поколебалась, натиском врагов щит его был отброшен. Тогда он схватил весло и бил им каждого, кто на него налезал. Дикий вой сделался невыносимым. Печенеги угадали в нём князя и устремились лавиной сюда, тесня друг друга. Кружилась голова, мелькающие копья заслонили солнце.
Святослав глянул вокруг себя, и не увидел ни одного русского. Скуластые лица печенегов наплывали на него сплошной лавиной. Тяжело было умирать, будучи грозой мира от кривой сабли степного кочевника. Спасёт ли сын Владимир Русь? Святослав, обессилев, протянул руки в изнеможении. Лавина печенегов, ринувшись на него, потопила его. Он упал.
Ни один не сдался в плен. Когда закончилась сеча, печенеги ползали по трупам, вырывали у дружинников-христиан серебряные и золотые крестики, срывали шлемы с голов, шарили по карманам, сдёргивали с ног сапоги, раздевали воинов догола и бросали их в пучину, в пенящийся поток на порогах… Искромсанные тела перевёртывались в пене, застревали у камней и окрашивали струи Днепра алой кровью.
Князь Куря подошёл к телу Святослава, отрубил у него голову. Он сделал из черепа Святослава чашу, оправил её в золото и пил из неё на пирах, похваляясь тем, что он пьёт из черепа человека, самого храброго в мире.
Словарь имён и исторических реалий
Августа — один из официальных титулов византийской императрицы.
Автократор — самодержавец.
Акакия — мешочек с пылью, напоминающий о бренности всего сущего; один из символов императорской власти в Византии.
Аксамит — бархатная ткань с золотой или серебряной нитью.
Анна — византийская царевна, дочь Романа II и Феофано; будущая жена киевского князя Владимира Святославича.
Анфипат — один из высоких византийских титулов.
Аркадиополь — ныне г. Люле-Бургас.
Архиерей — обобщённое обозначение церковных деятелей высокого ранга.
Архонтарий — особая палатка в пределах военного лагеря, располагавшаяся напротив императорского шатра, своего рода штаб византийской армии.
Бирка — долговой знак, знак об уплате податей в Древней Руси.
Богомильство — антифеодальное крестьянское движение X–XIV вв. в Болгарии и Сербии, принявшее форму религиозной ереси.
Боспор Киммерийский — Керченский пролив.
Булгар — столица Волжско-Камской Болгарии.
Буртасы — племя, обитавшее по берегам Волги.
Варвары — традиционное в античной и средневековой греко-латинской литературе обозначение народов за пределами империи.
Варяжское море — Балтийское море.
Василевс — официальный титул византийского императора.
Василий II — византийский император (976–1025 гг.), сын Романа II и Феофано.
Василий — паракимонен — могущественный «первый министр» при дворах Никифора II Фоки и Иоанна I Цимисхия.
Видок — свидетель со стороны ответчика в Древней Руси.
Вира — денежный знак в пользу князя за убийство человека в Древней Руси.
Вофры — византийские чиновники, которые производили оценку и определяли качество продававшегося на рынке живого товара (в первую очередь лошадей).
Вуколеон — один из императорских дворцов Константинополя.
Гинекей — женская половина дома, в данном случае покои византийской императрицы.
Гости — купцы.
Греческий огонь — горячая смесь, применявшаяся византийцами в военном деле, особенно успешно — в морских сражениях. Состав точно не известен.
