Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 2
Такова была семья, у которой Киприан снял квартиру, сказав, что приехал в Лондон для того, чтобы совершенствоваться в своем ремесле. Поэтому он очень быстро сошелся с мастером и с наслаждением снова взялся за инструменты.
В то время итальянцы считались специалистами в шлифовке стальных изделий. Искусство Бенвенуто Челлини стало общим достоянием, и Киприан оказался настолько посвященным в его тайны, что сразу выказал свое превосходство над всеми остальными рабочими мастерской. Поэтому Оллан предложил ему поступить к нему на службу. Киприан условно принял это предложение, но работал лишь тогда, когда сам хотел.
Оллан был очень доволен Киприаном, но Дик Маттерн невзлюбил иностранца в мастерской и в особенности — за семейным столом. Дик таил надежду стать зятем Оллана, а впоследствии — хозяином всего дела. И Киприану пришлось расплачиваться за свою опрометчивость.
Молодому кузнецу еще не приходилось испытать на себе власть любви. Увидев Вилли, он возгорелся пламенной страстью к ней. Но, отлично владея собой, затаил глубоко в груди свое чувство, потому что хотел сначала как следует ознакомиться с бытом семьи. Что касалось первоначальной задачи, то в главных чертах деятельность Киприана ограничивалась заботой о подготовке всего необходимого на случай поспешного бегства, и для этого ему нужно было прежде всего разузнать, как можно добыть эти средства легче и секретнее.
Молодой человек мог похвастаться своей красотой, внешний же лоск и некоторое образование он получил благодаря общению с Эдуардом. Поэтому немудрено, что и Вилли с удовольствием поглядывала на Киприана, и у нее пробудилась любовь к нему, которую она тоже затаила в своем сердце.
Ее мать и отец ничего не замечали, но у ревности зоркие глаза. А Дик Маттерн ревновал, так как Вилли до сих пор оставляла без внимания все его намеки и заигрывания.
Прошло две недели, и Дик счел своей обязанностью предупредить Оллана. Однако тот двумя-тремя словами указал управляющему на его настоящее место у наковальни.
Теперь к ненависти против Киприана у управляющего прибавилось еще раздражение против хозяина. Дик хорошо знал, что во второй раз к хозяину не обратишься с нашептыванием. Поэтому он решил пойти другим путем. Он втайне предпринял меры, последствия которых не замедлили сказаться.
Дело свелось к тому, что однажды в лавку Оллана внезапно вошел Пельдрам, который, вежливо поздоровавшись с женой и дочерью мастера, попросил показать ему какое-то оружие. По-видимому; он знал особенность постановки дела в магазине, так как принялся торговаться, вследствие этого, как и всегда, жена Оллана послала за самим мастером. Впрочем, ни мать ни дочь не знали полицейского.
Когда Оллан появился в лавке, то он бросил пытливый взгляд на полицейского, поклонился ему, выслушал, что он хочет, а затем выслал из лавки Вилли и жену, так что остался наедине с покупателем.
— Черт возьми, мастер, — сказал Пельдрам, — у вас здесь, в лавке, много прекрасных вещей, но среди них лучше всего эта девушка. Вероятно, это — ваша дочь?
— Да, дочь, только она не продается! — холодно ответил старый шотландец.
— Ого, земляк! — смеясь, воскликнул Пельдрам. — Она не продается — это так, но выдается замуж, ведь каждая девушка должна выйти замуж, если это окажется для нее возможным; но не корчите гримасы от шутки, которой я не хотел вас обидеть, но которая тем не менее могла бы окончиться серьезным делом!
Надо сказать, что Пельдрам все еще оставался холостым.
— Вы хотели выбрать оружие, сэр? — произнес Оллан, прерывая разговор о дочери.
— Да, ваше оружие мне нравится.
— Хорошо! Выберите себе три предмета из моей лавки — какие угодно. Денег с вас я не возьму. Оружие в ваших руках — порука моей безопасности.
— Вы щедры, земляк! — обидчиво сказал Пельдрам.
— А вы начинаете издалека, как истый шотландец!
— Ого, мастер Оллан!
— Да, да, сэр! Вам не нужно оружия, не нужно моей дочери, а нужно что-то другое. Что именно?
Пельдрам рассердился еще более.
— Вы, кажется, собираетесь поменяться со мной ролями! Спрашивать — мое дело.
— Так спрашивайте!
— У вас живет иностранец?
— Да.
— Шотландец?
— Да, наш с вами земляк.
— Что это за человек?
— Тихий, порядочный, прилежный юноша, кузнец по профессии, желающий усовершенствоваться в ремесле. Ну он и совершенствуется — ручаюсь вам!
— Я верю вам. Но мне выставили этого субъекта в подозрительном свете.
— И я тоже верю вам в этом, потому что знаю причину. Дику Маттерну, моему управляющему, приглянулись Вилли и мое хозяйство, он как будто боится приезжего юноши, уже предостерегал меня от него и хотел бы, чтобы его убрали. Вот он-то и обратился к вам. Разве не так, сэр? Мы, шотландцы, умеем видеть насквозь.
Старик улыбнулся. Пельдрам покраснел и пробормотал:
— Так-то оно так, но я обещал не выдавать доносчика.
— Этого и не нужно! Я и без того знаю, где зарыта собака. Но дальше что?
— Я хотел бы поговорить с этим человеком.
— Хорошо.
Старик крикнул Вилли и, когда она пришла, приказал ей попросить Киприана пожаловать в лавку.
— Так значит, ее зовут Вилли? — пробормотал Пельдрам, бросая вслед девушке многозначительный взгляд.
Появился Киприан; мастер познакомил его с полицейским.
Надо полагать, что при этой неожиданной встрече сердце молодого человека забилось несколько быстрее обычного, но он овладел собой, с холодной вежливостью поздоровался с полицейским.
Пельдрам задал ему несколько вопросов, на которые немедленно последовали вполне удовлетворительные ответы.
— В общих чертах мастер уже ответил за вас, — сказал наконец Пельдрам. — Извините, что я задерживаю вас, но мне пришло в голову, что как раз теперь в Лондоне находится шотландский лорд, который удостаивает меня своей дружбой. Это — сэр Эдуард Мак-Лин. Вы знаете его?
— Я слышал о нем, — ответил Киприан. — Это имя известно мне издавна и пользуется большим почетом у нас на родине.
— Хотите познакомиться с этим господином?
— Мне было бы очень приятно, но, конечно, если бы он пожелал видеть меня.
— Он — очень добрый господин и совсем не гордый; я спрошу его, — предложил Пельдрам.
— Очень благодарен вам, сэр, быть может, я мог бы в его свите отправиться на родину?
— И там на родине быть его придворным кузнецом? — заметил Пельдрам с улыбкой. — Зайдите ко мне на этих днях!
— Хорошо, сэр.
Наконец Пельдрам понял, что пора уходить.
— И вас, мастер, я также представлю лорду, — сказал он Оллану на прощание. — Кланяйтесь от меня жене и дочери! Прощайте, сэр, не забывайте меня!
Пельдрам ушел.
Оллан посоветовал Киприану не упускать случая познакомиться с таким влиятельным господином, а затем отправился в мастерскую.
Дик Маттерн поглядел на входящего мастера искоса, очевидно, он знал или догадывался, зачем того позвали в лавку. Но Оллан, казалось, не обратил на него внимания и молча принялся за свою работу. Лишь спустя почти час старый шотландец подошел к Дику и спросил, указывая на лежавшую перед ним деталь:
— Готово, Дик?
— Скоро будет готово, мастер! — ответил Маттерн.
— Поспешите!
Дик окончил свою работу и отнес деталь мастеру.
— Хорошо! — сказал тот.
Когда настал час обеда, по обыкновению собралась вся семья; старик казался молчаливее обыкновенного. Когда же встали из-за стола и Дик вышел из комнаты, мастер пошел за ним.
Увидев на дворе двух рабочих с вещами управляющего, Оллан удивленно спросил:
— Эй, куда вы?
— Мастер, я не знаю… разве… почему же… — забормотал Дик.
— Ну и отправляйте ваши вещи, куда хотите, — произнес Оллан строгим тоном. — И сами отправляйтесь куда знаете!
Мастер вернулся в дом, а управляющий, постояв некоторое время в раздумье, распорядился, куда отправить вещи, и сам последовал за рабочими, бросив негодующий взгляд на дом, так неожиданно закрывшийся перед ним.
После ухода Дика Оллан имел продолжительный разговор с женой и дочерью, по окончании которого Вилли вышла с заплаканными глазами. Тотчас после этого старый шотландец побеседовал один на один с Киприаном, в результате чего сделал его заместителем ушедшего Дика, но с условием — не входить в жилые комнаты и лавку Оллана, не пользоваться у него столом.
После этого разговора Киприан впал в раздумье и беспокойство. Быть может, мастер открыл ему перспективу развития его склонностей? Но в таком случае, он должен был бы проклинать истинную цель своего появления в Лондоне. А может, мастер разуверил его в возможности освободить Марию Стюарт? Не зря же Оллан был чрезвычайно прозорливым человеком.
Киприан поспешил сообщить Эдуарду о намерениях Пельдрама. Друзья увидели в этом большую выгоду и решили, что Киприан должен отправиться к Пельдраму.
