Ян Мо - Песнь молодости
К рассвету вся сложная и срочная работа была закончена. Дао-цзин решила пойти в женское общежитие к Лю Ли и отдохнуть, как вдруг у нее начался приступ кашля. Когда она откашлялась, ей сообщили весть, которая болью отозвалась в сердце: Цзян Хуа арестован… «Я виноват перед тобою, опять нарушил свое слово», — прозвучали в ушах Дао-цзин слова, сказанные им на прощанье. Неужели он, как и Лу Цзя-чуань, никогда не вернется?!
Тем временем на улице раздались звуки песен, послышались призывы, и Дао-цзин вышла к демонстрантам.
Трудности были позади, однако Дао-цзин волновалась. Она побежала к воротам Дунчжаймынь, где находился Хоу Жуй. Лишь проверив все еще раз и убедившись, что первая группа пришла на сборный пункт у ворот Сичжаймынь, Дао-цзин немного успокоилась.
На повороте улицы Машэньмяо[141] Дао-цзин встретилась с Ли Хуай-ин. На этот раз та была одета скромнее. Синий хлопчатобумажный халат очень шел к ее нежному румяному лицу. Ли Хуай-ин бросилась к Дао-цзин:
— Здравствуй! Сегодня я выгляжу как простой боец. Теперь не дам полицейским повода лупить только других. А где Ван Сяо-янь? Постой, почему ты такая бледная? На тебя страшно смотреть!
— Решила стать простым бойцом? Хорошо, — сказала Дао-цзин, уклонившись от ответа. — Сяо-янь ушла к Дунчжаймыньским воротам. А ты идешь к Сичжаймыньским? Пошли вместе.
В морозном воздухе, который приятно холодил щеки, зазвучала песня:
Ружья готовьте к бою,
Тверже держите шаг!
Наши сердца — из стали,
Тверже металла строй!
Мы за свободу встали,
Встали стальной стеной.
Со всех сторон к воротам Сичжаймынь, расположенным около храма Машэньмяо, стекались студенты. Они принесли с собой задорные и бодрые песни, разбудившие окрестных жителей. Появились любопытные.
«Это что? Опять патриотическая демонстрация студентов? Хорошо».
К семи часам собралась значительная часть демонстрантов. Подняв вверх знамя, они двинулись в путь. Неожиданно из засады выскочили вооруженные полицейские:
— Назад! Всем назад! Бунтовать вздумали?
Угрожая оружием, они окружили студентов и сорвали с древка алое знамя.
— Вперед! На прорыв! — разорвал морозный воздух гневный возглас.
— Вперед! Смелее! — свыше сотни студентов образовали живую стену и двинулись на полицейских.
Те преградили дорогу штыками и пустили в ход плети. Что делать? Время проходит, а надо поспеть к месту общего сбора в Тяньцяо.
В этот критический момент со стороны Дунчжаймыня на площадь подоспела еще большая группа студентов, и общими усилиями окружение было прорвано.
В демонстрации 16 декабря приняло участие больше людей, чем за неделю до этого. Несмотря на то, что Сун Чжэ-юань запретил публиковать в бэйпинских газетах сообщение о первой студенческой демонстрации и в течение почти недели держал в учебных заведениях наряды полиции, весть об учиненном реакцией кровопролитии стала всеобщим достоянием. Правители выступили перед народом в своем отвратительном обличье. Народ пришел в движение. В Пекинском университете за какие-нибудь девять часов подготовительной работы в демонстрацию были вовлечены все студенты.
Дао-цзин заметила в рядах демонстрантов Дэн Юнь-чуаня. На четвертом курсе он был старше всех по возрасту и слыл прилежным студентом. В демонстрации 9 декабря Дэн Юнь-чуань не принял участия. Сегодня он был в сером хлопчатобумажном халате и черной крашеной шапке из обезьяньего меха. Одной рукой Дэн Юнь-чуань старательно придерживал очки, а другой — свою спутницу. Шаг его почему-то был неуверенный. Оглянувшись назад и заметив Линь Дао-цзин, он испуганно и в то же время радостно закивал головой:
— А-а, и ты здесь? Хорошо, хорошо!..
— Ну как? Пока все спокойно? — обратилась к нему Дао-цзин.
Дэн Юнь-чуань предостерегающе поднял руку:
— Нет, нет! Но я уже подготовился… — он замедлил шаг, но потом опасливо поежился и заторопился вперед.
Около парка «Цзиншань» передние ряды демонстрантов замешкались. По обеим сторонам улицы около пожарных рукавов суетились полицейские, подключая их к водяным колонкам.
— Проскочим, пока они не успели! — закричали находившиеся в разных местах колонны демонстрантов Хоу Жуй, Мэй Хуэй, Лю Ли и Дао-цзин. Демонстранты всколыхнулись и двинулись вперед.
Кипящая гневом лавина захлестнула суетившееся черное воронье. Полицейские, почувствовав, что обстановка явно не в их пользу, бросили шланги и разбежались. Брандспойты оказались в руках студентов. В это время подоспела Ван Сяо-янь с двумя студентами. Они принесли новое знамя университета, вызвав бурное ликование.
— Товарищи, наша взяла! — закричали в колоннах.
Однако не все складывалось удачно. От парка «Цзиншань» до места сбора в Тяньцяо путь не очень далек, но сегодня каждый шаг по этому пути давался с трудом. Появлялись все новые и новые полицейские с карабинами на плечах. По обеим сторонам дороги наготове были пожарные рукава. Ударила сильная струя воды. Дао-цзин, Сяо-янь и Ли Хуай-ин трижды пытались пройти, но каждый раз струя сбивала их с ног. С растрепанными волосами, все в синяках и кровоподтеках, они, как и остальная масса студентов, упорно продвигались вперед, невзирая ни на что.
Когда началась демонстрация, профессор Ван Хун-бинь шел, поддерживая жену. Но потом его одолел кашель: чрезмерное возбуждение ослабило организм, и он заметно отстал. Теперь жена помогала ему идти. Каждый раз, когда положение становилось угрожающим, профессор рвался вперед, но студенты удерживали его и отводили в спокойное место. Сердца их были преисполнены уважением к этому пожилому профессору, который медленно, но непреклонно продвигался вперед.
Внезапно его кто-то окликнул:
— Ван! Профессор Ван Хун-бинь!
Голос был знакомый, но кто же это? Профессор, вздрогнув всем телом, обернулся, но никого не заметил. Ему помогла жена:
— Смотри! У Фань-цзюй тоже здесь!
Ван Хун-бинь замедлил шаг и начал шарить глазами по колоннам. Наконец в соседней колонне он заметил профессора У. Его лысая блестящая голова выделялась среди черных голов молодых людей. Рядом с ним было еще несколько убеленных сединами стариков. Сомнений нет: это тоже преподаватели! Их шляпы, вероятно, были сбиты, и они шли с непокрытыми головами…
Эта неожиданная встреча взволновала старого профессора. Он обернулся к жене и с воодушевлением произнес:
— Ты только посмотри!..
Ван Хун-бинь хотел еще что-то добавить, показав на седовласых профессоров, но его внимание привлекла группа людей, которая неподалеку от них вступила в борьбу с полицейскими. Профессор удивленно воскликнул:
— Смотри, рабочие! Они тоже вышли на демонстрацию.
Оживленно жестикулируя, он одобрительно кивал головой и кричал рабочим:
— Братья рабочие! Привет вам! Народ всего Китая, объединяйся!
— Братья рабочие, объединяйтесь! — дружно грянула молодежь.
Вдруг гнев и бурный порыв, написанный на лице профессора, сменились неподдельной радостью и облегчением. Профессор увидел, как рабочие и студенты, осыпаемые ударами, прорвались через цепь полицейских и сжимали друг друга в объятиях. У профессора навернулись слезы. Он сжал руку жены и заторопился вперед, возбужденно повторяя:
— Соединились! Весь Китай должен так объединиться!
Вначале в колоннах была одна интеллигенция: студенты, учащиеся и небольшое количество профессоров и преподавателей. Однако страстные призывы и медленно летавшие в небе, словно хлопья снега, листовки, а также жестокость полиции изменили состав демонстрации. В ее ряды постепенно влились рабочие, лоточники, служащие, рикши, работники газет, молодые домашние хозяйки и даже демобилизованные солдаты. Они взяли знамя, переданное им студентами, и рука об руку с ними двигались на полицейских.
Дао-цзин шла в университетской колонне и поддерживала ослабевших. После очередного прорыва полицейской цепи связь с одной из групп демонстрантов нарушилась. Ван Сяо-янь и Ли Хуай-ин тоже куда-то исчезли. Были приняты срочные меры, и вскоре разрозненные колонны собрались воедино. Продвигаться приходилось медленно, но зато шли вперед все время.
Около почтамта Дао-цзин побледнела как полотно и чуть не упала. Ее поддержал шедший рядом студент.
— Что случилось? — удивленно спросил он.
— Ничего. Пройдет. Пошли скорее! — спокойно ответила Дао-цзин и двинулась дальше.
А случилось то, что Дао-цзин на ступеньках почтамта увидела знакомую фигуру. Ее словно ударило током: это был Юй Юн-цзэ! Безучастный, он стоял с каким-то мужчиной в европейском костюме и разговаривал с ним, показывая пальцем на демонстрантов. Их взгляды встретились. Дао-цзин показалось, что Юй Юн-цзэ злорадно посмотрел на ее свежие синяки и разбитый нос. Ее охватил гнев. Она еле удержалась на ногах. Но это было лишь мимолетной слабостью. Она вскоре успокоилась и, сдерживая озноб и бурное сердцебиение, вместе с массой людей, стекавшихся к Тяньцяо, гневно кричала:
