Ривка Рабинович - Сквозь три строя
Что делать? Мы обратились к адвокату, который занимался делами признания права собственности, и попросили его оказать нам особую услугу – прийти к маме домой и поговорить с ней. Может быть, чужому человеку лучше удастся убедить ее.
Адвокат просидел наедине с мамой несколько часов. Мы не входили в комнату. Документ был приготовлен заранее, только подписи недоставало. После длительного ожидания адвокат вышел и сказал:
– Она просит свою любимую ручку.
Это была старая ручка фирмы «Паркер» с золотым пером, которой пользовался папа. Мы принесли ее.
– Теперь вы должны присутствовать, – сказал адвокат.
Когда мы вошли, то увидели, что мама плачет. На нас она не смотрела.
– Где подписаться? – спросила она адвоката.
Он показал ей, и она подписала. Затем встала, вышла из квартиры Иосифа и закрылась в своей квартире. Я поехала домой. Зоя звонила мне и сказала, что она не вышла к ужину. На следующий день она, по-видимому, забыла обо всем и вела себя как обычно.
Какое-то время не было сдвига в деле продажи дома. Мы иногда говорили по телефону с нашей представительницей С. Однажды она сама позвонила и сказала, что на рынке недвижимости начинается оживление. Приезжают латыши, в свое время эмигрировавшие из Латвии, большей частью это люди с крупными деньгами, заинтересованные в приобретении недвижимости на родине.
После этого она звонила несколько раз и рассказывала, что были потенциальные покупатели, но она отвергла их по разным причинам: либо они казались ей подозрительными личностями, либо отказывались платить ту цену, которую она требовала. Через некоторое время она сообщила нам, что есть серьезный покупатель и что переговоры с ним приближаются к конечной стадии.
Мы послали ей телеграмму и сообщили, что будем в Риге через несколько дней. Просили не заканчивать сделку без нас.
Предстоящая встреча с родным городом после тридцати лет отсутствия очень волновала нас. Иосиф был в неустойчивом состоянии здоровья: кардиолог предупредил его, что образовалось сужение в одной из артерий, ведущей к сердцу. Он был готов перенести еще одну операцию, но хирурги отказывались: риск был слишком велик.
Несмотря на это, он был полон энергии и заказал туристическую поездку во Францию, куда намеревался поехать вместе с Зоей после окончания дел в Риге. Я взяла с собой Аду; у меня были свои планы, и я не хотела быть привязанной к брату и его жене.
Мы вылетели в дорогу вчетвером и приземлились в Риге в ранние утренние часы. Мы с Адой поехали в гостиницу, которую рекомендовал нам Арон. Иосиф с Зоей предпочли поселиться в Юрмале. Туда ездят на электричке, и на каждом вокзале, как нам рассказали, висят объявления о сдаче комнат. Мы договорились встретиться во второй половине дня для совместной прогулки по городу. Деловая встреча с С., по ее предложению, должна была состояться послезавтра.
Гостиница помещалась на двух нижних этажах обычного жилого дома. Это мне понравилось, потому что она не походила на типичную гостиницу с длинными коридорами и производила впечатление домашнего очага. Нас очень приветливо встретили и предоставили в наше распоряжение двухкомнатный номер. Сказали, что на месте можно заказать завтрак, обед или ужин. Судя по их преувеличенной любезности, гостиница не отличалась обилием гостей. Дело было весной, туристический сезон еще не начался.
Одну важную вещь администраторы «забыли» сказать нам: ввиду ремонта системы водоснабжения в номерах не было горячей воды. Мы обнаружили это только вечером после прогулки по городу: Ада хотела принять душ, а из кранов лилась вода, холодная как лед. Мы пошли к сотруднице администрации и потребовали объяснений. Да, сказала она, у нас есть временная проблема, она разрешится через пять дней. На каждом этаже есть одна душевая комната для пользования всех гостей.
Ада сделала попытку воспользоваться совместной душевой, но вернулась разочарованная и рассказала, что там надо ждать в очереди не менее двух часов. Мне вспомнились годы жизни в Сибири: в поселке Малые Бугры мы не мылись месяцами, а в Колпашево и в Риге раз в неделю посещали общественную баню. Я готова была мириться с этим неудобством, но Ада решительно заявила, что не останется здесь ни на один день. Решили, что утром будем искать другую гостиницу.
Иосиф и Зоя были довольны комнатой, которую нашли в Юрмале. Рассказали, что хозяйка дачи очень любезна и угостила их клубникой из своего сада.
Прогулка по городу была волнующей и немного грустной – ввиду встречи с местами, где проходило наше детство, и ввиду состояния города. Как всегда, парки были ухожены, клумбы пестрели цветами, но улицы были почти безлюдны. Рига не оправилась от крушения социализма, капитализм в ней еще не укоренился. На всем лежала печать бедности. Нас поразило количество нищих – это явление нам было незнакомо. Некоторые лежали на тротуаре, и рядом с ними лежали большие собаки (мне очень жалко было собак), другие играли на музыкальных инструментах и даже пели и плясали. Особенно тяжелое впечатление производили дети-нищие, которые ходили за туристами и умоляли дать им несколько монет на покупку еды. Это было удручающее зрелище. Магазины были пусты, покупателей не было. Когда мы входили в какой-нибудь магазин, на нас налетало несколько продавщиц, которым надоело сидеть без дела. Цены были низки. За мешочки и коробки нужно было платить, как и за пользование туалетом. Мы часто не знали местные правила, и тогда люди с хмурыми лицами кричали, что мы пытаемся уклониться от платежей. У нас было несколько таких инцидентов.
Иосиф был настроен бодро и вместе с Зоей сделал огромный круг по городу. Я не отношусь к категории хороших ходоков и опасалась, что если мы слишком удалимся от гостиницы, то у меня не хватит сил на обратный путь. Мы несколько укоротили свой маршрут. На следующий день у нас были различные планы. Иосиф собирался гулять по Юрмале; он рассказал, что Арон с женой Галей тоже находятся там, отдыхают в каком-то пансионате, и они будут гулять вместе. Я хотела увидеть дом, в котором мы жили до отъезда в Израиль, и найти свою подругу Иру, в прошлом коллегу по работе.
Но прежде всего нам утром нужно было позаботиться о новом месте жительства. На центральном бульваре возвышалось впечатляющее здание, на фронтоне которого красовалась надпись «Гостиница Латвия». Я подумала, что номера там, вероятно, очень дорогие, но что поделаешь, нам некогда заниматься поисками недорогого и удобного места. Мы вошли в фойе.
Первый вопрос, который нам задали – являемся ли мы гражданками Латвии. Оказалось, что цена номера для туристов в несколько раз больше, чем для латвийских граждан. Я не оформила себе латвийское гражданство, хотя это было возможно со времени установления дипломатических отношений, потому что не видела нужды в этом. Я сказала, что я не гражданка, но уроженка Риги; я говорила с ними по-латышски, и это всегда заставляет таять их сердца. Сотрудница администрации посоветовалась со своим начальником, и они дали нам номер по цене, взимаемой с граждан, на десятом этаже.
Здание гостиницы только снаружи было внушительным, но совершенно не соответствовало принятым в мире стандартам туристического сервиса. Вид номера вверг нас в шок. Маленькая квадратная комната, большую часть которой занимает кровать; с трех сторон стеклянные стены, в которые бьет солнце на протяжении всего дня. Никакого окна, которое можно было бы открыть. Термометр на стене постоянно показывал тридцать градусов, даже ночью. Нечем было дышать. Ладно, теперь уже ничего не поделаешь. Перебираться еще раз? Где взять силы на это?
Утром мы приступили к осуществлению наших планов. Взяли такси и поехали в предместье, в котором прожили двенадцать лет, со времени возвращения в Ригу и до отъезда в Израиль.
Либо время не пощадило это предместье, либо раньше я не обращала внимания на его убогий вид, но запущенность была видна повсюду. Переулок, который вел с центральной улицы района к нашему бывшему дому, зарос травой. Неужели по этому переулку, мимо этих развалюшек, я ходила каждый день на протяжении лет? Я посмотрела под ноги, как будто искала свои следы.
Ада ориентировалась на местности лучше меня. Она помнила, что за длинной каменной оградой с правой стороны переулка находится фабрика строительных материалов. Действительно, в воздухе стоял запах извести.
Я не чувствовала никакой связи с этим местом, пока не подошла к дому, где мы жили в прошлом. Дом и двор почти не изменились. Вот сарай, в котором мы хранили дрова на зиму. Вот наш участок сада. Даже маленькая избушка стоит на месте. Только здесь, во дворе дома, в моей душе что-то шевельнулось. Здесь росли мои дети. Вот пустырь, где Миша играл в мяч с друзьями. Я иногда отдыхала там, расстилала на траве одеяло и загорала.
Никого из прежних соседей я не увидела. Новые жильцы смотрели на нас подозрительно: в Риге все боятся возвращения прежних хозяев, требующих возврата своего имущества. Лестничная клетка была в ужасном состоянии. Неужели я каждый день поднималась и спускалась по этой лестнице?
