Марта Шрейн - Эрика
Князь Александр пришел, сел во главе стола и сказал:
— Что ж, благословим Николая в его последний холостяцкий день.
Граф Петр поднял бокал первый, на правах будущего родственника (Николай был племянником его жены). Он начал:
— В день, когда Бог сотворил человека по образу Своему, «по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их». Так давайте же выпьем за жениха — счастливчика, который уже завтра, еще при жизни, познает, что такое рай.
— Все зааплодировали, наперебой заговорили.
Николай, пытаясь их остановить, сказал:
— Нет, вы не думайте, что я жажду тотчас овладеть ею. Я не насильник. Моя девочка еще не готова к этому.
Мужчины засмеялись, переглядываясь между собой.
— Да нет же, я не глуп и не варвар, каким вы меня представляете — обиделся Николай.
На что граф Петр удивился:
— Как?! Завтра вы не воспользуетесь правом, которого так страстно желаете?
— Да… — многозначительно сказал Петровский. — По–видимому, жених говорит о чисто духовной любви. Это редкое исключение. Она для немногих избранных… Придется ему довольствоваться мечтательной и бесплодной чувствительностью безо всякой реальной задачи и жизненной цели. — И над столом раздался новый взрыв смеха и звон бокалов.
— Вовсе нет! — запротестовал Николай.
Но шутливый тон Петровского поддержал архитектор Ноздрачев:
— Николай, а физическая любовь? Семейный союз основан также на известных обязанностях…
— Да ну вас! Что за пошлости — возмутился Николай.
— Нет уж, мальчишник так мальчишник, терпи. Сам на таких наверное был не раз — прервал Николая актер со странным именем Аполлионарий. Но тут серьезно, тихим голосом заговорил Геллертов, ни к кому в отдельности не обращаясь:
— Первоначальный, таинственный образ Божий, по которому создан человек, относится не к какой–нибудь отдельной части человеческого существа, а к истинному единству двух основных сторон его — мужской и женской.
— Ну, то что и я говорил! — снова воскликнул граф Петр. — Да здравствует любовь!
— Да, я люблю ее! — с жаром сказал Николай.
Но Слюсаренко, тоже в шутливой форме, напомнил:
— А заповедь истинной религии запрещает идолопоклонство.
Ему ответил князь Александр:
— Любимая женщина, жена — не идол. А всего лишь вторая половина мужчины. И Господь, как Любовь, всегда между любящими сердцами.
Но изрядно опьяневший Аполлионарий махнул вилкой и сказал:
— Зачем забираться в такие недоступные и фантастические дебри из–за такой простой вещи. Речь идет всего лишь о заурядных отношениях между полами. То, что бывает, а не то что должно быть. Вот у меня с супругой… О какой любви речь? Есть позыв, влечение… Да, я ей изменяю! А что делать? Еще Бомарше сказал: «Если мы ищем на стороне того наслаждения, которого не находим у себя дома, то это потому, что наши жены не владеют в достаточной мере искусством поддерживать в нас влечение, любить всякий раз по–новому. Оживлять прелесть обладания прелестью разнообразия». Как Вам это? — обратился актер к князю Александру.
Гедеминов, подумав, ответил:
— Если уж мы взялись обсуждать этот предмет, то я думаю, влечение к женскому телу у творческих работников явление эпизодическое. Они обращаются к этому предмету только для того, чтобы вдохновиться, и жалуются, как Бомарше, скорее от того, что плохо изучили предмет своего вдохновения. А может, потому, что в них мало мужского начала. Кто же из юной красавицы должен сделать для себя страстную женщину, как не муж? Что сотворил, то и имеешь.
— Ага! — вскричал архитектор. — Я знал, что у князя Александра имеется на этот счет свое собственное мнение.
— Значит, по–вашему, во всем виноват я сам? — удивился Аполлионарий. Но в это время Николай поднял бокал с вином.
— О чем вы говорите? Выпьем же за мою жену, нет, — за невесту! Вы не знаете, как я не хотел жениться, как упирался! А теперь не просто хочу, а горю желанием! И больше не жалею о холостяцкой жизни. Да, я волнуюсь. Теперь я отвечаю за эту девочку перед Богом. Она такая хрупкая, такая беззащитная. Ну, скажите же, мне крупно повезло! — Пьяный от счастья, Николай оглядел присутствующих в комнате мужчин и добавил: — Нет, вы не понимаете. Я боюсь отпугнуть ее, вызвать отвращение к себе. Мы же животные, а они, женщины, высшие создания. Нежность, ласки, в общем, я наберусь терпения и тогда у меня будет не жизнь, а сплошные праздники. Вижу, никто из вас по–настоящему не любил. «Любовь — самая сильная из всех страстей, потому что она одновременно завладевает головою, сердцем и телом». Я рад вам, друзья… Говорите, что хотите. Сегодня я не обижаюсь.
Эдуарду нечего было сказать. Он не любил философию. Люди за столом сидели образованные, и ему, с его начальным образованием, трудно было улавливать смысл разговора. Но он удивлялся графу Петру. Всегда молчаливый, граф от вина разговорился.
Николай хотел снова и снова говорить о любимой, но Гедеминов подошел к нему и предложил:
— Пройдемся немного.
Николай с досадой подумал: «Что ему до моего счастья?» — Но тут он вспомнил участие, которое принимал князь Александр в судьбе Эрики, и, устыдившись своих мыслей, вышел за ним на улицу.
Гедеминов сказал:
— Мы еще вернемся к столу. Завтра у вас с Эрикой свадьба и нам будет не до деловых разговоров. Есть одна неотложная проблема, которую я должен решить срочно. Вы способны меня понять?
— Конечно, я ведь еще не пьян — настроился Николай на деловой лад.
— Сейчас я познакомлю вас с одним человеком. Он спас честь вашей невесте, а возможно и… При этом он был на волоске от смерти. Вы, Николай, дадите ему рекомендацию в геологическую партию. Документы у него в порядке, я позаботился. У вас есть повар в вашей экспедиции?
— Что? — не понял Николай, у которого голова кружилась от вина и счастья.
— Повар в экспедиции есть?
— Да, конечно, женщина лет тридцати. Хорошо готовит.
— Она замужем?
— Нет, не замужем. Но почему вы спрашиваете?
— Вот они и составят пару.
— Вы уверены? — спросил Николай.
— Дело безотлагательное. Попусту я не стал бы портить вам праздник. А жениться этому человеку нужно срочно. Как в театре или в цирке: выбора нет. Женятся на своих. «Стерпится — слюбится» — так, кажется, гласит пословица? Моего протеже Анатолием зовут… Ему надо изменить фамилию на фамилию жены. Он любой женщине понравится… Я ручаюсь за него. Это мой воспитанник, — Гедеминов решил, что Николаю не обязательно знать настоящее имя Володьки.
Николай с трудом переваривал полученную информацию. Он уже знал, что Эрика была в большей опасности, чем он думал. И совершенно чужие люди рисковали жизнью ради его, Николая, счастья.
Гедеминов медленно проговорил:
— Вы сейчас стоите в центре огромной территории под названием КАРлаг — Карагандинские лагеря, своеобразная фабрика по уничтожению у человека духовных ценностей. Вы краешком прикоснулись ко всему этому, и вам страшно, признайтесь. Не стыдитесь.
— Да, конечно. Моя тетя Мари… Я тоже князь… Но я боюсь.
— Поэтому я прошу ответить мне на один вопрос. Вас вызывали в НКВД по поводу отправки в загранкомандировку?
— Да, так обычно делается.
— А Эрику?
— С ней тоже беседовали.
— О чем?
— Как водится, автобиография и другие формальности. Да вы, наверное, знаете.
— Понятно. Ведь вы давали подписку о неразглашении, правда? — Николай с удивлением посмотрел на Гедеминова. — Вы считаете это нормальным, когда вас агитируют шпионить и доносить на собственную жену?
— Но как вы узнали? — воскликнул Николай.
Гедеминов не ответил на вопрос, но продолжил:
— Вы князь по рождению, для чего вы женитесь? Хотите, чтобы Эрика была вашей собственностью, сколько позволит вам власть? А завтра оброните неосторожное слово, а может, и не оброните, а просто завистники скажут, что вы поносили Советскую власть, потому что какому–нибудь гаду захочется забрать у вас жену, как сделал подлец, ваш отчим? А если вас за измену, которую они придумают, расстреляют? Ваша жена, как член семьи изменника Родины, попадает в зону на пять лет? Молчите? Не понимаете? А все очень просто. Жизнь в Советском союзе — самая прекрасная для всех в целом, но не для отдельно взятого человека. Человек здесь бесправен. Примерьте–ка все, что я сказал, к себе и к своей жене.
— Да, это страшно, что вы мне сказали. Признаться, я чувствовал, что это всегда витает в воздухе. И когда там меня спросили, кого бы я выбрал — жену или Родину, я сказал: Родину, конечно. Я хитрил. За границу вырваться хочется, — начинал трезветь Николай.
— Зачем? — сурово спросил Гедеминов.
— Может, там дышать полегче будет?
— Дышать и там вам не дадут. За каждым вашим шагом следить будут. Не исключено, что из вашей жены захотят сделать шпионку. Красива, наивна, молода… Как чистый лист. Для начала подумайте, ехать ли, возвращаться ли назад. И кому вы измените в таком случае? В украинском языке есть слово «родына» с ударением на «ы». И означает это не страну, где ты живешь, а семью. Семья — Родина. А предназначение мужчины — защищать семью, и делать это сообща, с другими мужчинами. Но сначала мужчина — защитник своей матери, жены, детей. У вас есть время подумать. Только Эрика сейчас наверняка не о свадьбе думает. Ей даже этот важный момент жизни отравили. Так будьте же рыцарем и живите в том обществе, в котором ее защитит и закон, и вы. Вот тогда я буду вас уважать, князь Володарский. Я вам помогу. Но об этом после. Вернемся к гостям. А этого человека я сейчас приведу к столу. Бояться его не надо.
