Марта Шрейн - Эрика
— Зачем? — сурово спросил Гедеминов.
— Может, там дышать полегче будет?
— Дышать и там вам не дадут. За каждым вашим шагом следить будут. Не исключено, что из вашей жены захотят сделать шпионку. Красива, наивна, молода… Как чистый лист. Для начала подумайте, ехать ли, возвращаться ли назад. И кому вы измените в таком случае? В украинском языке есть слово «родына» с ударением на «ы». И означает это не страну, где ты живешь, а семью. Семья — Родина. А предназначение мужчины — защищать семью, и делать это сообща, с другими мужчинами. Но сначала мужчина — защитник своей матери, жены, детей. У вас есть время подумать. Только Эрика сейчас наверняка не о свадьбе думает. Ей даже этот важный момент жизни отравили. Так будьте же рыцарем и живите в том обществе, в котором ее защитит и закон, и вы. Вот тогда я буду вас уважать, князь Володарский. Я вам помогу. Но об этом после. Вернемся к гостям. А этого человека я сейчас приведу к столу. Бояться его не надо.
Гедеминов привел рослого мужчину, представил его Николаю и сидящим за столом.
Николай протянул Володьке руку и почувствовал крепкое рукопожатие. Тот сказал:
— Я рад вас поздравить со счастливым браком!
На Володьку никто не обратил внимания, потому что опьяневший Эдуард рассказывал комичные истории из своей актерской жизни. Его перебивали другие актеры. Разговор снова зашел о женщинах. И столько было в нем юмора, что за столом раздавался гомерической хохот. Один из актеров обратился к Николаю:
— Может, вы еще девственник и не знаете, что делать с женой?
— Это я‑то девственник? — хохотал Николай. — Да я… Да у меня их столько было!! Но теперь все. Теперь я буду верным мужем. Если бы вы знали, что это за чудо, моя невеста. Вот граф Петр знает! Он мне родственник. И все вы теперь мне родственники. Ах, я, кажется, совсем опьянел…
* * *
Утром за Николаем приехали мать с тетей Мари.
— Пора одеваться, сынок, — сказала мать и, заметив помятое лицо сына, воскликнула: — Господи! Как ты ужасно выглядишь! Быстрей приводи себя в порядок.
Из комнаты вышли Гедеминов с Эдуардом и граф Петр. Гедеминов обратился к Амалии и Мари:
— Доброе утро, дорогие дамы. Амалия Валентиновна, разрешите представить вам артиста цирка, замечательного человека, верного товарища, Эдуарда Майера. Может в любое время выехать жить в Европу. К тому же холост.
Эдуард улыбнулся Амалии и сказал:
— Буду счастлив поцеловать ручку прекрасной княгине. К сожалению, сейчас я должен заняться женихом. Я его посаженный отец. Заметьте, отец! — И его лицо озарилось улыбкой.
— У меня такое ощущение, что я сплю или оказалась в параллельном мире, — повернулась Амалия к сыну. Но сын ответил:
— Мама, жизнь резко повернула в другое русло, и мы должны стать другими, научиться жить с нуля.
— Мне почему–то хочется остаться в привычном мире, не люблю перемен, — задумчиво ответила Амалия. И незаметно посмотрела на Эдуарда.
— Машина судьбы завертелась, мама, и теперь уже ничего изменить нельзя. Все пойдет как пойдет. Я не сопротивляюсь, и тебе не советую, — сказал сын.
— Ну, ты, конечно, не сопротивляешься. Влюблен по уши…
— Мама, не прибедняйся. Тебе тоже повезло. Вместо сварливой невестки ты получаешь любящую дочь.
— Пора одеваться, невеста ждет. Тебя Адель поведет к венцу, — перебила его мать.
— А невесту — князь Александр, — сказала подходя Адель.
Эдуард придвинулся к Николаю и вдруг хитро спросил:
— А может вы раздумали жениться? Вчера вы нам это сказали.
Все засмеялись, а Николай, довольный, ответил:
— У меня брачное свидетельство уже в кармане. Но сегодня нас обвенчают, и Эрика действительно станет мне женой.
* * *
Николай увидел старца, облаченного в рясу. Мать шепнула ему:
— Кажется, я присутствую на каком–то тайном собрании. Кругом говорят по–французски и по–немецки, священник… Я успела все это забыть. Если кто–нибудь узнает об этом, мы с тобой, Коленька, полетим с работы и из партии. Я боюсь. Тогда ты никуда не поедешь. Пропадем мы с тобой, сын! Нас посадят в тюрьму. — Но сын ее не слышал.
— Кто же расскажет? — спросил Эдуард, оказавшись рядом с Амалией.
Из комнаты Гедеминов вывел Эрику. Николай пошел было навстречу и вдруг окаменел. Эрика не вышла, она выплыла царственной походкой, вся в белом: в пышном платье и длинной фате, которая делала ее еще прекрасней. Сердце Николая бешено забилось. Эрика сияла от счастья.
Их подвели к старцу, и Николай услышал: «Венчаются раб Божий князь Николай Володарский и раба Божья баронесса Эрика фон Рен…» Старец нарочно назвал их титулы и настоящие имена, отходя от канона. Над их головами держали венцы, изготовленные Гедеминовым. Адель протянула старцу кольца. Счастье распирало Николаю грудь. Он плохо слышал то, что говорил старец. «Объявляю вас мужем и женой. Поцелуйтесь, дети мои», — дошло до его сознания, и Николай, повернувшись к Эрике, посмотрел в ее черные как ночь глаза и бережно поцеловал. Эрике же хотелось крикнуть:
— Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!
Она посмотрела на Николая и прошептала:
— Я счастлива до неба. Если бы папа видел! — И поискала глазами мать.
— Поздравляю, князь, — подошел первым к Николаю Гедеминов. — Поздравляю, Эрика, — сказал он падчерице.
— А вот подарок молодой княгине, — и Эдуард надел Эрике на пальцы перстень, потом протянул ей еще несколько коробочек. Эрика уронила подарки. Амалия Валентиновна нагнулась за ними, но Эдуард опередил ее, и их руки соприкоснулись. Одной рукой Эдуард собирал драгоценности, другой попытался задержать руку Амалии. Их взгляды встретились. Она выдернула руку и быстро поднялась, чтобы скрыть смущение, а потом ехидно спросила:
— Где же вы такие сережки достали? Прямо царский подарок! Наследство от бабушки?
— Моя бабушка была очень богата, и все оставила мне, единственному внуку, — в том же тоне ответил Эдуард.
Посмотрел Амалии в глаза и уже серьезно сказал
— Вы действительно восхитительны.
«Врет артист, но слушать его приятно», — подумала Амалия.
В это самое время Адель застегивала на шее дочери колье и шептала:
— Я так счастлива за тебя!
И Амалия наконец оказалась рядом с сыном.
— Поздравляю, сынок. Будьте счастливы. Поздравляю, Эрика, — поцеловала она невестку. Но ей стало вдруг так одиноко.
Подошел Эдуард, взял ее за руку.
— Молодые заняты только собой, — сказал он, — и я, пользуясь случаем, хочу поговорить с вами. Я не молод. Вы же прекрасная женщина. Может, я не имею право…
— Ну что вы! — смутилась Амалия. — Мне много лет. Но Эдуард будто бы не слышал этих слов и продолжал:
— Знаю, что это дерзко, и не прошу моментального ответа. Вот при всех встаю перед вами на колени. Будьте моей женой и поедем со мной за границу. У меня вызов в Германию. Обвенчаемся сейчас, пока священник здесь. И преклонил колено.
— Что вы! Встаньте, пожалуйста! — смутилась Амалия Валентиновна.
Но все зааплодировали, громче всех Николай. Эдуард, поднявшись с колен, сказал ему:
— Князь Николай, я прошу руки вашей матери.
Николай улыбался, и Эдуард уже тихо сказал Амалии:
— Только не говорите мне сразу «нет». Все остальное меня устроит. Сейчас я займусь своими прямыми обязанностями, сяду за стол рядом с женихом, теперь уже мужем. Вас же прошу помнить — я не откажусь от своих слов. Вам, прекрасная Амалия, придется меня убить — только таким способом вы освободитесь от меня. И не говорите, что мы не знакомы. На это у нас нет времени, мне нужно уезжать за границу. Но без вас я не хочу ехать…
* * *
Свадебное торжество шло полным ходом. Адель пригласила из больницы трех медсестер — они должны были во главе с Надей обслуживать столы. Графиня Мария Ивановна инструктировала молодых девушек: как, когда и какие блюда подавать — и занималась украшением стола. Гедеминов привез из театра музыкантов. Но после венчания молодых он снова исчез. Заиграли вальс для молодых. Николай танцевал с женой. Эрика кружилась легко и непринужденно.
Амалия Валентиновна поймала себя на мысли, что это тот же вальс, который играли на ее свадьбе. Она так же, как Эрика, кружилась с мужем, задыхаясь от счастья. И к своему удивлению вспомнила, что и тогда все боялись прихода чекистов. Слезы навернулись ей на глаза. И тут Эдуард поклонился ей и пригласил на вальс. Он легко вел ее по зале, обходя другие пары.
— А где же хозяин дома? Я его не вижу — спросила его Амалия, чтобы хоть что–то сказать. Уж слишком напорист был этот цирковой артист.
— Зачем он вам? Я ревную, — предупредил ее Эдуард и ответил: — За цыганами поехал. Они каждое лето до зимы свои шатры разбивают за озером.
— Настоящие цыгане?
— Настоящие, у каких любил бывать Пушкин. А вот и князь.
