Алексей Салмин - Буря на Волге
— Эх, братец мой, Васенька, оттуда выбраться очень трудно, а туда дорога-то ай-ай широка... Зло меня тогда взяло, молод еще был. Жил в деревне, хозяйства никакого. Я батрачу, жена батрачит, вот она и купила маленькую козочку, Машкой ее звали. Ну, лето она паслась с овцами в мирском стаде, а на зиму, думаю, надо запасти ей сенца. Вот и отправился в барские луга. Своей-то земли не было... Ну, собираю в кустиках траву по клочочку, жну да сушить на полянку раскладываю, Увидел охранник, цоп меня и тащит к барыне.
«Вора, говорит, поймал». Вышла барыня на крыльцо, такая разнаряженная, духами несет от нее на весь барский двор. «Спасибо, говорит, тебе, Савельич, за усердную службу, а тебя, мошенника, я прикажу выпороть». Вывернула на меня большие глаза и крикнула: «Эй, люди! Возьми его на конюшню».
Прибежали три здоровенных лоботряса, схватили меня под руки и волокут. Отбиваюсь, кричу: «Не имеете права! Я не барский холоп!» «Мы приказание выполняем, снимай штаны, а потом разберемся», — отвечают.
С троими-то не совладаешь, так и отодрали за мое почтенье. Зажал я в горсть свои портки, бегу и думаю: «Подожди, тварь двуногая, я тебе удружу...» На следующий день на работу не пошел, а как опала роса, отправился опять в барские луга. Облюбовал самый большой омет и подпустил под него «красного петушка». Сам в кусты, да не тут-то было, конные объездчики сгрудили меня и на аркане снова к барыне привели. Прибежал урядник со стражником — и сразу в тюрьму. А судили-то вместе с твоим отцом. Да я не унывал, утешал себя тем, что все-таки отплатил за побои. Вот так, Васенька...
Лодка шла быстро, миновали пристань Лаишево. Но вскоре ветер начал стихать, парус повис. Чилим потащил по-бурлацки бечевой. Еще одну ночь провели на песке. На следующий день подул встречный ветер, волны начали захлестывать лодку. Повернули к берегу, лодку вытащили и, приютясь за густыми кустарниками, начали готовить обед. Вдруг послышался треск хвороста; раздвигая кустарники, к костру подошел человек.
— Можно прикурить or вашего огонька? — спросил он, рассматривая путников. — Ну и ветрище, — проговорил он, прикуривая.
- Затихнет, нам торопиться некуда, — сказал Маслихин, загребая хворостиной угли на положенные в золу картофелины.
- Далеко путь держите?
— Знамо куда, побираться едем.
— Теперь много едут, — заметил незнакомец и полез в кусты.
Через некоторое время еще один подошел с той же стороны. Спросил:
— Долго намерены ждать?
— А вот как стихнет ветер, так дальше поедем, - ответил Маслихин.
Незнакомец промолчал и скрылся в тех же кустах, что и первый.
— Прохор Федорыч, вы ничего не заметили? — спросил Чилим.
— Нет, а что?
— Мне кажется, это разведчики. Видал, у последнего что-то спрятано под курткой, не иначе как обрез.
— Это и я заметил, — сказал Маслихин.
— Вы подождите тут, а я добегу на минутку.
Чилим осторожно начал пробираться сквозь шумящие листвой кусты. Не успел ступить и двадцати шагов, как увидел такую картину. Те двое, что приходили прикуривать, сидели у догоравшего костра и о чем-то беседовали, а пятеро спали на сене, разостланном под густым нависшим вязом. К кусту были приставлены три винтовки и две кавалерийские шашки. Ни дороги, ни тропинки к этому месту не было. Чилим смекнул: здесь дело не чистое и, выбравшись из кустов, шепнул:
— Поехали, Федорыч.
— Что такое?
— Потом, потом, айда гоним, — заторопился Чилим. Быстро спустились к лодке, столкнули и сразу — наперерез, к другому берегу. Не успели добраться до середины Камы, как на крутояре появились все семеро. Они кричали и махали шапками.
— Куда же вы? Утонете! Вернитесь!
Чилим все сильнее нажимал на весла. С берега затрещали выстрелы, в воздухе засвистали пули. Лодка быстро удалялась. С каждой минутой расстояние от стрелявших увеличивалось, лодка скрылась в вечерней мгле: Кама в этом месте давала извилину, да и ветер изменил направление.
— Ставь парус! — крикнул Маслихин.
Чилим быстро вздернул парус. Лодка заскользила вдоль реки против течения. Опасность миновала. На левом берегу замерцали тусклые огоньки раскинутой по бугру деревушки.
— Что это за огни? — спросил Чилим.
— Село Кубасы. Давай перевалим, да переждем там ночь, а утром отправимся дальше, — сказал Маслихин, поворачивая лодку.
Ниже Кубасской пристани пылал громадный костер. Приткнув лодку к берегу, Чилим с Маслихиным подошли к костру, у которого грелись рыбаки. Маслихин рассказал о бандитах.
— Это здесь не новость, — отозвался один из рыбаков. — Тут их целая шайка. Они не только на Каме грабят, а частенько и в деревни заглядывают.
— А что за народ-то? — спросил Маслихин.
— Там собрался всякий сброд, всех сортов и званий: и белогвардейцы, и дезертиры из Красной Армии, и кулацкие сынки.
— А почему их не переловят?
— Ловить-то их выезжали из Казани и из Чистополя. Перестрелка здоровая была, бандитов каких уложили, которых живьем захватили, а остальные скрылись. Было притихли малость, а теперь опять пошли гулять. Правда, сейчас действуют больше ночью.
— Какой черт ночью, нас засветло было накрыли, — сказал Маслихин. — Разве в сельсовет пойти заявить?
— Ну, брат, там на Каме, где нет близко жилья, они и днем орудуют, не только вечером. А в сельсовет идти вам незачем, Они за сельсоветчиками всех пуще охотятся. На прошлой неделе нашего председателя шлепнули. Только выехал посмотреть луга, бац из-за куста и наповал.
Рыбаки ушли, а Чилим с Маслихиным остались у костра. Подложили под головы свои котомки и вздремнули. А утром отправились в путь. Проехали Чистополь, снова встретилась деревня недалеко от берега.
— Ну, ты оставайся, Я добегу, узнаю, — сказал Маслихин, выпрыгивая из лодки.
— Есть, что ли? — спросил Чилим, спускавшегося с бугра друга.
— Нет, опоздали, все уже распродали, давай, едем дальше, все равно найдем.
Подъезжали уже к Соколкам, а хлеба ни фунта выменять не удалось. Ветер совсем стих. Стало проясняться. Но небу поплыли редкие белые облака, кидая серые тени на Каму и прибрежные пески.
Вдруг Маслихин воскликнул:
— Ага, вот он, где наш хлеб!
На кpутояре сидел человек.
— А вы почему знаете, что у него есть хлеб? - спросил Чилим.
— А иначе зачем ему быть тут в это время?!
Повернув лодку к берегу, Маслихин крикнул;
— Здорово, отец!
— Здрасьте, — качнул лохматой головой старик и снова, опершись на толстую суковатую палку, начал смотреть, как мимо проносились быстрые струи Камы.
Маслихин вылез из лодки, сел рядом со стариком, стал свертывать цигарку.
— Ну как, отец, хлебцем мы тут не можем разжиться?
— А сколько вам? — Приподнял густые рыжие брови старик.
— Да так примерно пудиков двадцать.
— На деньги вряд ли найдете. Вот если бы обменять на что, пожалуй, нашлось бы. А деньги... Что деньги? Все равно на них купить нечего.
— У пас барахлишко кое-какое есть.
— А ну-ко, покажите, — сказал старик, озираясь по сторонам.
Чилим с Маслихиным развязали свои узлы, начали вытаскивать привезенный товар. У старика глаза заблестели, забегали с предмета на предмет. А когда Чилим
вынул из мешка и раскинул па руках голубое платье, старик радостно воскликнул:
— Эх, вот это да! Моей Нюрке будет в самый раз. Рослая она у меня да здоровая. Прямо как царица будет в этом платье! Да тут у вас три семьи хватит одеть. А штанов нет?
— Как нет! Есть, и штаны, отец, только защитного цвета, — сказал Чилим, вытаскивая из мешка.
— Тоже хороши, — сказал старик, примеривая на себя, — Ничего, что защитные, теперь и бабы все в таких юбках щеголяют. Сколько за все чохом?
— Да так примерно пудиков двадцать надо бы, - сказал Маслихин.
— Нет, много, что ты, мил человек... Я торговаться не люблю, вот хотите за все пятнадцать?
— Маловато, отец.
— Ну, как же, делом-то говори?
— Вот так отец. Мы сбросим два, а ты накинешь три. Идет?
Долго молчал старик, видимо, подсчитывал в уме, как бы не промахнуться, и, наконец, согласился:
— Идет. Только придется подождать ночи, днем не вывезти, свои следят. Припасите мешки, чтоб после не путаться.
Посидел он еще немного на берегу, все оглядываясь по сторонам.
— Ну, я коль пойду. Ждите ночью, только не обманывайте.
— Вот еще! Да разве мы обманывать приехали за три-то сотни верст, - с обидой в голосе произнес Маслихин.
Старик ушел. Вечерело, Налетели черные тучи, заморосил дождь.
— Измочит нас, Васек, давай придумывать ночлег. Ты пробеги-ка по берегу, нет ли шалаша или землянки, — сказал Маслихин.
Чилим осмотрел поблизости берег и ничего не нашел.
— Давай вытащим на берег лодку, опрокинем вверх дном, вот нам и дом, — предложил Чилим.
