Георг Эберс - Император
Ей понадобилось несколько минут, чтобы снова прийти в себя и вернуться к осознанию долга, и Антиной воспользовался этими минутами.
Он большими шагами поспешил в комнату, где в ту незабвенную ночь он положил Селену на постель, и еще с порога назвал ее по имени.
Она испугалась и отбросила в сторону свиток, который читала для своего слепого брата.
Он умоляющим голосом обратился к ней во второй раз.
Только теперь узнала его Селена и спокойно спросила:
— Ты ищешь меня или госпожу Анну?
— Тебя, тебя! — вскричал он с жаром. — О Селена, я вытащил тебя из воды, и с той ночи я не могу забыть тебя и должен погибнуть из-за горячей любви к тебе. Неужели твои мысли никогда, никогда не сольются с моими? Неужели ты все еще так же холодна, так же нема, так же неподвижна, как тогда, у порога смерти? Подобно тени умершего, который посещает места, где он оставил все, к чему был привязан на земле, я несколько месяцев блуждаю вокруг этого дома, и никогда мне не удавалось сказать тебе, моя единственная, то, что я чувствую.
При этом признании юноша упал перед нею и попытался обнять ее колени, но она сказала с упреком:
— К чему все это? Встань и сдержи себя.
— О, позволь мне, позволь! — просил он ее с жаром. — Не будь так холодна и сурова!.. Пожалей меня и не отталкивай от себя!..
— Встань, — повторила девушка. — Я не могу сердиться на тебя, потому что я обязана тебе жизнью.
Тогда он встал и сказал тихим голосом:
— Я хочу не благодарности, а только любви, хоть немного любви!
— Я стараюсь любить всех людей, — отвечала девушка, — и поэтому я люблю и тебя, ты мне сделал много добра.
— Селена, Селена!.. — вскричал он торжествующим тоном, снова упал перед нею на колени и схватил ее руку, когда Мария, пылая от волнения, кинулась в комнату.
Хриплым голосом, в котором слышались негодование и гнев, она приказала ему сейчас же оставить дом и, когда он снова попытался осыпать ее просьбами, вскричала:
— Если ты не послушаешься, то я призову на помощь людей, которые вон там смотрят на звезды. Я спрашиваю тебя: хочешь ли ты повиноваться — да или нет?
— Зачем ты так зла, Мария? — спросил слепой Гелиос. — Этот человек добр и сказал Селене только, что он ее любит.
Антиной умоляющим жестом указал на мальчика, но Мария уже стояла у окна и приложила руку ко рту, чтобы позвать людей.
— Оставь, оставь! — вскричал юноша. — Я уже ухожу.
Он спокойно и медленно пошел к двери, но при этом еще раз со страстной любовью посмотрел на Селену. Наконец он вышел из комнаты. Он стонал от стыда и разочарования, но вместе с тем был весел и горд, как будто ему удалось совершить великий и трудный подвиг.
В саду он повстречался с вдовой Анной, которая тотчас же ускоренными шагами пошла к своему дому. Там она нашла рыдавшую и обливавшуюся слезами Марию.
Анна узнала все, что произошло в ее отсутствие. Час спустя она сказала епископу, что принимает приглашение общины в Безе и готова отправиться в Верхний Египет.
— С твоими питомцами? — спросил Евмен.
— Да. Сердечным желанием Селены, разумеется, было бы, чтобы ты окрестил ее; но так как нужен еще год обучения…
— Я совершу священное таинство завтра.
— Завтра, отец мой?
— Да, сестра, и я сделаю это без колебания. Еще будучи язычницей, она добровольно возложила на себя свой крест и оказалась такою верною, как будто она была приближенная Господа. То, чего ей недоставало — веру, любовь и надежду, — она нашла в твоем доме. Во имя Спасителя благодарю тебя за эту душу, сестра моя!..
— Не меня, не меня! — возразила вдова. — Сердце ее окаменело и затем было расплавлено не мной, а теплой верой ее маленького брата.
— Ему и тебе она обязана своим спасением, — сказал епископ. — И поэтому они оба вместе должны принять крещение. Дадим этому милому ребенку имя прекраснейшего из апостолов и назовем его Иоанном. А Селена пусть зовется Марфой, если ей самой понравится это имя.
X
Селена и Гелиос приняли крещение, и через два дня вдова Анна со своими питомцами и Марией, в сопровождении пресвитера Иллариона и одного дьякона, сели в Мареотийской гавани на одно из нильских судов, которое должно было отвезти их в новое отечество, в верхнеегипетский город Безу. Мария не сразу ответила на вопрос Анны, желает ли она следовать за нею.
В Александрии жила ее старая мать и затем… Но именно это «затем» помогло ей резко покончить со всеми сомнениями и сказать решительное «да», так как оно относилось к Антиною.
Сначала ей казалась невыносимою мысль, что она не увидит его снова. А между тем ее сердце должно было вполне принадлежать тому, кто и для нее умер на кресте и кому она посвятила себя в этом мире и в будущем.
На другой день после своего крещения Селена отправилась в городской дом Павлины и, пролив много слез, простилась там с Арсиноей. Любовь, соединявшая двух сестер, возродилась снова. Селена слышала от Павлины, что Поллукс умер, и уже не чувствовала неприязни к своей сопернице, которая оплакивала его с большей страстностью, чем она. Прежде же ее душевный мир не раз нарушался воспоминанием о друге детства.
Ей тяжело было расстаться с Александрией, где оставались ее сестры, и вместе с тем она радовалась своему новому месту жительства, так как теперь она уже не была такой, как несколько месяцев тому назад, и стремилась к отдаленной арене своей новой жизни, посвященной богу.
Евмен и Анна не ошиблись. Не вдове, а слепому мальчику удалось приобрести ее для христианства.
Уже слова раба Мастора, что Гелиос со временем снова увидит в сияющем небе своего отца в числе прекрасных ангелов, сильно подействовали на живое воображение и нежное сердце слепого ребенка.
В доме Анны его надежда получила новую пищу. Мария и Анна много говорили ему о своем великом добром боге и его сыне, который любит детей и приглашает их приходить к нему.
Когда Селена стала поправляться и Гелиосу было позволено разговаривать с нею, он с великой радостью стал рассказывать ей все, что слышал от женщин. Но его сестра сначала не находила никакого удовольствия в том, чтобы слушать эти фантазии, и пыталась поколебать его веру в них и возвратить его сердце старым богам.
Однако, стараясь руководить ребенком, она мало-помалу почувствовала себя принужденной следовать за ним по его пути. Она шла сначала неверными шагами вперед, но вдова Анна поддерживала ее своим примером и добрыми словами. Она сообщала ей сущность христианского учения только тогда, когда девушка спрашивала ее и просила объяснений.
Все, что окружало Селену в этом доме, дышало миром и любовью, и ребенок чувствовал это, высказывал и своей собственной личностью представлял ей первую цель для пробудившегося в ней нового страстного желания сделаться любящим существом.
Твердая вера ребенка, не колебавшаяся ни от каких доводов и мифов, которые знала Селена, потрясла ее и заставила спрашивать у Анны объяснений насчет справедливости уверений брата.
Ей казалось отрадным, что жалкая земная жизнь оканчивается смертью; но Гелиос заставил ее замолчать, печально спросив ее:
— Неужели же в тебе нет никакого желания снова увидеть отца и мать?
Снова увидеть мать!
Эта мысль заставила и ее жаждать загробной жизни, и Анна раздула сверкнувшую в ее душе искру надежды в пламя.
Селена видела и испытала много горя и привыкла называть богов жестокими. Но Гелиос говорил ей, что бог и Спаситель добры и любят людей как своих детей.
— Разве это не доброта, — спросил он ее, — что небесный отец привел нас к Анне?
— Да, но нас разлучили друг с другом, — возразила Селена.
— Пусть, — отвечал ребенок с уверенностью, — на небе мы опять встретимся все.
Селена осведомлялась о каждой из своих сестер, и Анна описывала ей все семьи, в которые они были приняты.
Вдова, по-видимому, говорила правду, и малютки тоже подтверждали ее слова при своих посещениях, но все-таки Селена с трудом верила ее описаниям жизни в домах ее единоверцев.
Один из великих учителей церкви сказал, что мать христиан должна быть гордостью детей, жена — гордостью мужа, муж и дети — гордостью жены, а бог — гордостью и славой всех членов дома.
Когда Селена спрашивала себя, что могло бы случиться со всеми ими, если бы их отец остался жив и был уволен от должности, ее прямой ум находил надлежащий ответ на этот вопрос. Их ожидали бы позор и нищета.
А теперь?
Любовью, любовью и снова любовью было проникнуто все, что она видела и слышала, и, однако же, любовь причинила ей жесточайшие горести.
Почему ей было суждено перенести такие тяжкие испытания из-за того самого чувства, которое украшает жизнь другим? Перенес ли кто такие тяжкие страдания, как она? Несомненно! Один пылкий юноша ввел ее в заблуждение и вместо нее обещал осчастливить ее сестру. Это было трудно перенести, но Спаситель, о котором рассказывал Гелиос, претерпел еще более жестокие страдания. Человечество, для которого он, сын Божий, сошел на землю, чтобы избавить его от греха и бедствия, отплатило за это тем, что распяло его. Она видела в нем своего товарища по страданию и просила вдову Анну рассказать о нем.
