Павел Винтман - Голубые следы

Короткий гром — глухой обвал,
Рожденье света и озона,
Далеких молний карнавал
Над четко-черным горизонтом.

Родиться, вспыхнуть, ослепить,
Исчезнуть, не дождись рассвета…
Так гаснут молнии в степи,
Так гибнут звезды и поэты.

Какие высокие подвиги в детстве
Шутя совершали, играя в индейцев!
Нет дел благородней, нет помыслов
   чище,
Чем игры орды краснокожих
   мальчишек.

И высшая взрослым героям награда,
Чтоб дети в их подвиги тоже играли,
Чтоб стали Седов и Чапаев игрою,
И, значит, — чтоб в будущем были герои.

Весенний вечер. Корпусов громады,
Далекий лес недвижный и горбатый.
Как много надо. Как мне много надо.
Как мало причитается по штату…

Я знаю, где ты подсмотрел
Сиянье алых парусов…
Закат татарским сонмом стрел
Летел на розовый песок…
Ты был один, ты был — «земля!»,
Ты был на ласковом краю
Последним маяком. А я —
Тяжелый корпус корабля,
Я поворачивал на юг.
Стекал зари багровый сок
По крыльям наших парусов.
Ты встретил девушку. Она
На берегу была одна.
Она венок мечты плела,
Она единственной была.

Корабль уходил на юг…
Ты встретил девушку мою.

Поверх любви, поверх металла
Плыл черный шлак, холодный шлак…
Ты, может, лучшего искала,
Ты, может, лучшего нашла.

А я живу, оберегая
Святую правду рук твоих.
А я по-прежнему в трамвае
Беру билеты на двоих.

Ты милее мне всего на свете,
От тебя я правды не таю…
Только чем же, чем же ты ответил
На любовь прозрачную мою?

Как, бывает, летним днем погожим
Упадет короткая гроза, —
Поцелуем сердце растревожил,
А о том, что любишь, — не сказал.

Сад был синий, сад был розовый,
Сад был сон.
Захлестнуло сердце грозами,
Унесло.

Не забудь простого имени,
Помни грусть,
Я останусь жить, любимая,
Я вернусь.

У моей судьбы особая
Сердца нить —
Даже с смертью не способен я
Изменить.

Не любить — не летать, не заметить
Океан голубой чистоты.
Мой серебряный северный ветер —
Это ты, дорогая, ты.

Это ты в колыханье прибоя,
В белом облаке — тоже ты.
Потому я и робок с тобою,
Что смертельно боюсь высоты.

Как земля в тревоге ждет рассвета,
Как звезда тоскует по звезде,
Как весной желают ветви ветра, —
Думаю, родная, о тебе.

Мне нельзя забыть, но страшно помнить,
Как ушла ты на заре тогда…
Где ж твои горячие ладони,
Голубая, нежная звезда?

Дни ушли и вечера промчались,
Ночи сгасли, не оставив сна…
Ты со мной небрежно попрощалась,
Свой короткий адрес унесла…

Как теперь мне улицу простую
В незнакомом городе найти?
Где теперь ту девушку найду я,
Что однажды встретил на пути?

Был я сердцу и солнцу послушен,
А любил, понимаешь, не так, —
Много разных бросали мне в душу,
Как в прозрачную воду пятак.

Только, верь, в этом радости нету…
Ты одна, ты одна, ты одна
Золотою сверкнула монетой,
Чтоб улечься у самого дна.

Опять отрезан кем-то лóмоть
Пшеничной лакомой луны,
И снова ночи холодны,
И тени тополей огромны.

У неожиданной волны
Твои повадки и изломы.
И ветру острому и злому
Нельзя не звать, нельзя не ныть.

Но где же ты? Необычайно
Здесь подошла б твоя тоска,
Ты так прозрачна, так печальна…

Теперь тебя не отыскать.
В краю гранита и песка
Ты только точка, только чайка.

Девушка должна быть скромницей.
Женщина должна быть матерью.
Быть должна старуха странницей.
Старику должно быть шаманом.
Быть должно мужчине воином,
Так и течь бы прямо, прямо нам.

Ох, не к добру так говорлив топор —
Расчетливый, жестокий победитель.
— Люблю. Люблю. Ответьте.
      Полюбите.—
Холодный блеск, горячий разговор.

— Люблю. Люблю. Вы — счастье.
      Вы — весна.
Не бойтесь, милая. Любимая,
      так надо. —
Молчит сосна. И кренится сосна.
Еще не зная, что такое падать.

Может быть, нравится соснам,
Если их рубят под корень.
Может быть, соснам, как девушкам,
Снятся об этом сны.
Ветры проносятся косо,
В жилах — хмельная горечь, —
Маленьким, робким, где уж нам
Душу понять сосны.

Может быть, им не больно,
Может, они довольны.
Может быть, даже скучно
К небу вздымать стволы.
Веткой кивая тучам,
Жалуются на участь, —
Ведь выбирают лучших,
Чтобы наземь свалить.

Ты березка легкокрылая,
Моя милая;
Или сосенка колючая,
Моя лучшая.

Ты шумишь дождя одеждами,
Моя нежная.
Всюду глушь непроходимая
От любви моей.

Отыщу мою хорошую
По пороше я,
Понатешусь бегом досыта
Следом по снегу.

От охотничьей любви моей
Ей не скрыться —
Я схвачу мою любимую
За копытца.

Живем, как дети. Без греха
Выходим на берег нагими.
Спокойным, величавым гимном
Течет могучая река.

Живем, как дети. Вечерком,
Когда луна луга осветит,
Шершавые заводим сети,
Входя в реку, как входят в дом.

Живем, как дети. На обрыв
Выносим щедрую награду,
Несем, как гроздья винограда,
Трепещущие гроздья рыб.

Художник женщину любил
В далеком городе Афинах,
И небо было голубым,
И море было темно-синим.

И в мрамор уходил резец,
Ища безмолвного ответа,
И женщина была раздета,
И был прекрасным образец.

И тело женщины
   нагим
Само казалось изваяньем.
И мстили женщине враги,
Ее гетерой называя.

Стерпела стыд, стерпела боль.
Скрипел резец, крошился камень.
Из камня родилась любовь,
Ушла — и будет жить веками.

Художник женщину любил.
В далеком городе Афинах…
А ты, а ты согласна быть
Моей гетерой Фриной?