Томас Кенэлли - Список Шиндлера
Ойе пригласил Штерна в кабинет управляющего для встречи с Шиндлером, который сидел, глядя в огонь и рассеянно покачивая в руке закупоренную фляжку. Первым делом Ицхак Штерн подумал, что этот немец не из покладистых. Ойе носил на лацкане символ своего фюрера, миниатюрную свастику с той же небрежностью, с какой другой бы украсил себя значком мотоциклетного клуба. Но большая, размером с солидную монету, эмблема Шиндлера отражала свет черной эмалированной поверхностью. И она, и атмосфера преуспеяния, окружавшая этого молодого человека, больше, чем что-либо другое дали Штерну понять, что польских евреев ждет невеселая холодная осень.
Ойе представил их друг другу. В соответствии с последним указом губернатора Франка, Штерн обратился к нему со словами:
- Должен сообщить вам, что я еврей.
- Ну и что? - буркнул ему Шиндлер. - А я немец. Каждый при своем!
«Все прекрасно, - едва ли не вслух пробормотал Штерн, уткнувшись в свой носовой платок. - Но на всякий случай не мешало бы вам заглянуть в указы».
Ибо Ицхаку Штерну - уже сейчас, когда не прошло и семи недель после введения «нового порядка» в Польше - приходилось существовать в соответствии не только с этим указом, но и со многими другими. Ганс Франк, генерал-губернатор Польши, уже лично подписал и выпустил в свет шесть ограничительных указов, доверив остальные правителю округа, доктору Отто Вахтеру, группенфюреру (генерал-майору) СС. Штерн, кроме оповещения о своем происхождении, обязан был иметь при себе специальное регистрационное удостоверение с желтой полосой. Когда Штерн, кашляя, стоял перед Шиндлером, уже три недели действовал указ, запрещающий приготовление кошерного мяса, а также оповещающий о создании трудовых лагерей для евреев. Официальный рацион питания, полагающийся Штерну как «унтерменшу» (недочеловеку), был лишь чуть больше половины того, что полагалось полякам и неевреям, хотя и тот выдавался им как унтерменшам.
Наконец, 8-го ноября было выпущено распоряжение, потребовавшее от всех краковских евреев зарегистрироваться не позже 24-го числа.
Штерн, полный спокойствия и некой абстрактной созерцательности, осознавал, что указы будут продолжать выходить в свет, определяя их жизнь, пока, наконец, у него останется право только дышать. Большинство краковских евреев так же ждали бурного потока распоряжений. Жизнь уже и так затрещала по всем швам - евреев из shtelts, маленьких местечек, отправляли в город работать в угольных разрезах, интеллектуалов же гнали на село убирать навоз. Время от времени возникала спорадическая резня, как, например, в Турске, когда дивизион артиллерии СС заставил люден весь день работать, наводя мост, а потом вечером всех согнали к деревенской синагоге и расстреляли. Такие же события будут возникать постоянно. Но рано или поздно все как-то наладится, устроится; народ постарается выжить, подавая прошения и подкупая власти - старый метод, он срабатывал еще во времена Римской империи и сработает сейчас. В конце концов, гражданским властям нужны евреи, особенно, когда они составляют десятую часть населения.
Тем не менее, Штерн смотрел в будущее без оптимизма, он явно не был прожектером. Он не предполагал, что законодатели в ближайшее время утихомирятся и можно будет начать с ними серьезные переговоры. Ибо их, евреев, ждут куда более худшие времена. И поскольку он не знал, с какой стороны подымется пламя и какой оно будет силы, чтобы испепелить их, он предпочитал не думать о будущем.
- Весьма любезно с вашей стороны, герр Шиндлер, что вы своим небрежным замечанием благородно дали мне понять, что мы на равных.
- Этот человек, - сказал Ойе, представляя Ицхака Штерна, - правая рука Бучхайстера. У него хорошие связи в деловом мире Кракова.
Штерн не был в том положении, чтобы спорить с Ойе. Кроме того, он не знал, почему Treuhander рассыпается в любезностях перед невозмутимым визитером.
Ойе извинился и покинул их.
Оставшись наедине со Штерном, Шиндлер пробормотал, что был бы весьма благодарен, если бы бухгалтер ввел его в курс дела относительно некоторых местных предприятий. Пытаясь понять, что нужно Оскару, Штерн предложил, что, может быть, герру Шиндлеру лучше переговорить с официальными представителями.
- Они все воры, - откровенно сказал герр Шиндлер. - И к тому же замшелые бюрократы. А мне нужна откровенная оценка. - Он пожал плечами. - По духу я капиталист, и терпеть не могу, когда меня вводят в какие-то рамки.
После такого начала Штерн и самозваный капиталист вступили в разговор. Штерн оказался бесценным источником информации; казалось, у него были друзья и родственники едва ли не на каждом предприятии Кракова - на текстильных, по пошиву одежды, на кондитерских и мебельных фабриках и машиностроительных предприятиях. Герр Шиндлер был приятно поражен и извлек конверт из нагрудного кармана:
- Вы знаете такую компанию, как «Рекорд»? - спросил он.
Ицхак Штерн знал ее. Она находится на грани краха, сказал он. Она производит эмалированную посуду. После банкротства часть прессов для металла будет конфискована, да и сейчас от нее осталась, скорее, лишь оболочка, в пределах которой производится - под управлением одного из родственников бывшего владельца - лишь малая часть того, что можно было бы делать. Его брат, сказал Штерн, представляет шведскую компанию, которая является одним из основных кредиторов «Рекорда». Штерн позволил себе небольшую нотку покровительственной гордости, осудив компанию:
- Предприятие очень плохо управлялось, - сказал и Шиндлер бросил конверт на колени Штерна.
- Здесь их балансовый отчет. Скажите мне, что вы о нем думаете.
Штерн ответил, что герр Шиндлер, конечно же, может с таким же успехом задать этот вопрос другому, а не ему. Конечно, согласился Оскар. Но я ценю именно ваше мнение.
Штерн быстро просмотрел балансовый отчет; после трех минут изучения его, он почувствовал, что в кабинете воцарилась какое-то странное молчание и, подняв глаза, увидел, что герр Оскар Шиндлер не сводит с него взгляда.
Такой человек, как Штерн, был в полной мере одарен доставшейся ему от предков способностью нюхом чувствовать того гоя, который может охранить или даже в какой-то мере укрыть от ненависти и дикости других. Это было странное ощущение надежности, какого-то укрытия. И с этой минуты предположение, что под крылом герра Шиндлера он сможет найти спасение, внесло своеобразный оттенок в их общение, подобно тому, как намек на интимные отношения окрашивает разговор мужчины и женщины на вечеринке. Это было всего лишь смутное предположение, которое волновало Штерна, естественно, куда больше, чем Шиндлера, и о котором он не осмеливался дать понять, дабы не нарушить установившуюся связь между ними.
- Но дело, как таковое, отличное, - сказал Штерн. - Вы можете поговорить с моим братом. И, конечно же, есть возможность заключения военных контрактов…
- Конечно, - пробормотал герр Шиндлер.
Почти сразу же после падения Кракова, еще до того, как завершилась осада Варшавы, в генерал-губернаторстве была организована Инспекция по делам вооруженных сил, в обязанности которой входило заключение контрактов с промышленниками, способными снабжать армию всем необходимым. На таком предприятии, как «Рекорд», отлично можно было бы производить походные котелки и полевые кухни. Инспекцию, как Штерну было известно, возглавлял генерал-майор вермахта Юлиус Шиндлер. Не был ли данный генерал родственником Оскара Шиндлера? - спросил Штерн.
- Нет, боюсь, что нет, - ответил Шиндлер таким тоном, будто просил Штерна сохранить данный факт в тайне.
- Во всяком случае, - заметил Штерн, - даже в сегодняшнем положении «Рекорд» может выдавать продукции больше чем на полмиллиона злотых в год, а новые прессы и печи для обжига можно без труда получить. Это зависит от способности герра Шиндлера заполучить кредиты.
- Эмалированная посуда, - сказал Шиндлер, - больше отвечает его наклонностям, чем текстиль. В недавнем прошлом он выпускал сельскохозяйственное оборудование, так что он разбирается в паровых прессах и так далее.
Штерну не пришло в голову спросить, почему столь преуспевающий немецкий предприниматель выразил желание поговорить с ним о деловых предложениях. Подобные встречи сопутствовали всей истории его народа и нормальный деловой обмен мнениями не нуждался в объяснениях. Он стал растолковывать, на каких условиях коммерческий суд согласится сдать в аренду обанкротившееся предприятие. Арендное владение, которое потом можно будет приобрести - это лучше, чем положение инспектора, которой полностью находится под контролем министерства экономики.
Понизив голос, Штерн рискнул спросить:
- Вы понимаете, что скоро вы выясните, насколько ограничено количество людей, которых вам будет разрешено взять на работу?..
