Журнал «Техника-Молодёжи» - ОДНАЖДЫ…
— Вино и рыба меня тоже не любят, но мне они все равно очень нравятся, — отвечал Алкивиад.
КОГО БОЯТЬСЯ КОРОЛЮ?
Английская королева Виктория вступила на трон в очень юном возрасте, и ее старшему сыну Эдуарду (1841–1910) суждено было почти всю жизнь проходить в наследных принцах. Поэтому его помыслы были направлены не на государственные дела, а в основном на развлечения: путешествия, охоту, скачки, карточную игру… В последнем из этих занятий он показал себя сведущим уже с малолетства. Когда учитель закона божьего, вознамерившись подчеркнуть всесилие бога, сказал:
— Могущественнее короля только…
— Знаю, знаю! — радостно перебил его принц. — Могущественнее короля — туз!
ВОПРЕКИ ОЧЕВИДНОСТИ
Однажды австрийский физик Эрнст Мах (1838–1916) объяснял слушателям суть так называемого «нулевого начала термодинамики»: две системы A и B находящиеся в термическом равновесии с третьей — C находятся в термическом равновесии между собой.
— Но, господин профессор, — недоуменно промямлил один слушатель, — это же тавтология, сказанное вами само по себе очевидно!
— Не так уж и очевидно! — живо возразил Мах, — Например, женщина A любит мужчину C, женщина B тоже любит мужчину C. Но значит ли это, что женщина A любит женщину B?
ХОТЬ И НЕ ВЕРИТЕ, А ПРИНИМАЕТЕ…
Знаменитый химик-органик, основатель казанской научной школы А. М. Бутлеров (1828–1886) был разносторонне одаренным человеком. Помимо всего прочего, он увлекался и гомеопатией — системой лечения, предложенной в конце XVIII века немецким врачом Самуэлем Ганеманом. Суть ее в том, что «подобное лечится подобным» или «клин вышибают клином», поэтому пациенту, страдающему каким-либо недугом давали в малых дозах те вещества, которые в больших дозах могут вызвать у здорового человека явления, подобные признакам данного заболевания. Как-то раз молодой химик Д. П. Коновалов (1856–1929), будущий академик, зайдя к Бутлеровым в праздник, отказался от обеда, ссылаясь на боль в желудке. Александр Михайлович всполошился, тут же извлек из шкафчика пузырек и, несмотря на отнекивания Дмитрия Петровича, насильно заставил его принять рюмку гомеопатического средства весьма противного на вкус. Встретив коллегу на следующий день в лаборатории, Бутлеров заботливо спросил:
— Ну-с, как вы себя чувствуете?
— Отлично! — радостно ответил Коновалов. — Только все гадаю, что же помогло: ваше лекарство или поросенок, которым я признаться поспешил закусить дома.
— Конечно, лекарство, — убежденно сказал Бутлеров. — Именно лекарство… А вы вот всегда так: хоть сомневаетесь и посмеиваетесь, но, как приспичит, ведь не отказываетесь от него…
А КТО ЭТО НАС КУСАЕТ?
Когда в 1889 году английский энтомолог С. Томас установил, что человека кусают не все комары а только их «прекрасная половина», коллеги подняли его на смех, а научные журналы наотрез отказались опубликовать его статью. Разъяренный ученый уехал в Индию, снова провел исследования и снова убедился: кусают и сосут кровь людей лишь самки. Но и в Индии энтомологи встретили его сообщение с недоверием. Более благосклонными оказались члены Мадрасского литературного общества. Они сочувственно выслушали лекцию, но когда Томас поднял вопрос о публикации, тоже замялись:
— Мы, конечно, понимаем — с наукой не поспоришь. Но слишком уж прямолинеен ваш вывод насчет комарих… Не находите ли вы, что это как то не по-джентльменски… что он не совсем галантен?
— Истина, даже если негалантная, не должна игнорироваться, — взорвался Томас. — Вы опубликуйте мою работу, а в конце можете указать: вывод-де не совсем галантен…
НЕ СМОГЛИ НАХИМИЧИТЬ…
Автомобильный король Г. Форд пристально следил за техническими новинками и быстро внедрял их на своих предприятиях. В начале 1930-х годов, когда стали появляться первые синтетические материалы, он без промедления организовал в Детройте химическую лабораторию, работникам которой положил оплату больше, чем кому-либо в его фирме.
— Я скоро выпущу «форд», который будет целиком состоять из легких искусственных материалов, — хвастался он.
Но прошел год-другой, и Форд перестал говорить об автомобиле из синтетики. Когда репортеры напомнили ему об этом обещании, он нехотя процедил:
— Механики, славные ребята, всегда подхватывали мое слово на лету и четко выполняли мои приказы, а вот химики, эти разболтанные умники, не справились с поставленной мною задачей. Они то и погубили мою мечту!
ПОЯСНЕНИЯ СТАТЕЙ ИНТЕРЕСНЕЕ ИХ
Если о русском химике, академике Петербургской АН Ф. Ф. Бейльштейне (1838–1906) судить по созданному им многотомному справочнику органических веществ, то о нем может сложиться мнение как об усидчивом, скрупулезном, скучном педанте. В действительности же Федор Федорович был подвижным, веселым, остроумным человеком, никогда не упускавшим случая сострить и позлословить. Руководитель известного немецкого журнала «Цайтшрифт фюр хеми» Р. Эрленмейер, среди русских ученых фамильярно именуемый «Еремеичем», восхищался письмами Бейльштейна в редакцию.
— Был бы у нас выбор — печатать в журнале ваши статьи или ваши поясняющие письма, — писал он как-то раз Федору Федоровичу, — и было бы нашей целью доставить удовольствие публике, мы решительно отдали бы предпочтение письмам…
ЗНАМЕНИТАЯ ФАМИЛИЯ
Однажды академик Б. С. Стечкин (1891–1969), выдающийся ученый в области двигателестроения и теплотехники, попросил у одного из своих учеников поносить на время знак заслуженного изобретателя РСФСР.
— Пожалуйста, Борис Сергеевич, только скажите — зачем?
— А я его приколю на пиджак, сяду в автомобиль, и когда нарушу правила, милиционер увидит знак и, козырнув, отпустит! Ведь похожий знак носят ветераны французского Сопротивления!
Дело в том, что Стечкин часто вступал в конфликт с автоинспекцией.
— А почему вы думаете, что милиционер знает этот знак? — удивился ученик.
— Милиция знает все, — отрезал Стечкин, — а если не знает, то догадывается! Вот на днях постовой посмотрел мое академическое удостоверение и радостно спросил: «Так вы и есть тот самый Стечкин?» — «Признаюсь, тот самый», — скромно так отвечаю. «Спасибо вам, товарищ Стечкин, за отличное оружие!» И знаете — отпустил, не то что оштрафовать — замечания даже не сделал!
Тут Борис Сергеевич не выдержал и рассмеялся. Ведь милиционер имел в виду автоматический пистолет Стечкина (АПС), созданный его племянником Игорем Яковлевичем.
НЕ ЖУЙТЕ ЖВАЧКУ!
Известный австрийский физик Эрнст Мах (1838–1916) много сил отдавал популяризации науки: печатал статьи, читал лекции, пользовавшиеся огромным успехом у публики. Как-то раз коллеги стали расспрашивать Маха, в чем секрет его искусных выступлений.
— Надо все время говорить дело, — пояснил ученый, — и стараться не говорить настолько расплывчато, что тебя начинает понимать каждый.
ОСТАЕТСЯ ЖДАТЬ
«Первый после Евклида, кто пошел правильным путем для решения проблемы о простых числах и достиг важных результатов» — так один из современников оценивал две работы Пафнутия Львовича Чебышева (1821–1894) по теории чисел, опубликованные в 1849 и 1852 годах. Знаменитый русский ученый вывел эту область математики из многолетнего застоя, но продолжить исследования в направлении, заданном им, оказалось нелегко: все попытки европейских коллег были безуспешны. В 1881 году во время обсуждения положения дел в теории чисел английский математик Дж. Сильвестр (1811–1897) поразил собравшихся экстравагантным заявлением:
— Я знаю, что надо делать, господа! — объявил он. — Надо ждать, пока родится некто, настолько же превосходящий Чебышева своей проницательностью и вдумчивостью, насколько Чебышев превосходит этими умственными качествами обыкновенных людей!
НА СТРАЖЕ ЗАКОНОВ
Однажды французский египтолог Гастон Масперо (1846–1916), делая в Брюсселе научное сообщение, поведал довольно поучительную историю. Он привез из Египта одну очень редкую, поистине бесценную мумию. В таможне его багаж задержали, приказав вскрыть ящик.
— А это еще что такое? — грозно спросил чиновник.
— Он умер давно, — поспешил заверить ученый. — Фараон, к тому же шестой династии.
— Фараон? Шестой? — изумленно протянул чиновник. — Что-то такого не припомню.
И добросовестный служитель законов начал с усердием рыться в своей книге тарифов. Искал, искал, но не нашел: к какой категории можно было бы отнести фараона. Наконец, порядком измученный, прибегнул к спасительной казуистике:
— Поскольку ввоз такого товара в Европу не предусмотрен, — злорадно заявил он, — мы оцениваем его по самому что ни на есть высокому тарифу. — И победоносно закончил: — По тарифу сушеной рыбы!
