Журнал «Техника-Молодёжи» - ОДНАЖДЫ…
ЧТО САМОЕ ТРУДНОЕ В НАУЧНОЙ РАБОТЕ?
Как-то раз во время интервью репортер спросил президента Массачусетского технологического института Страттона:
— Скажите, что вы считаете самым важным и самым трудным в вашей работе?
— Самое трудное, — не колеблясь, ответил ученый, — находить способы прекращать некоторые научные работы!
ГЛАВНЫЙ НЕДОСТАТОК
Известный советский океанолог, полярный исследователь, инженер-контр-адмирал, профессор Н. Н. Зубов (1885–1960) уделял много внимания педагогической деятельности, по его инициативе в ряде высших учебных заведений были организованы кафедры океанологии. Как-то раз студенты расстроили ученого своей нерадивостью. Понимая, что внушение необходимо, но в то же время не желая выглядеть в глазах учеников этаким брюзгой, Николай Николаевич начал рассказывать им притчу:
— Некогда искусный механик изобрел замечательное ружье. С его помощью можно было потрошить, чистить и даже обжаривать дичь. К сожалению, у ружья этого был хотя и один, но весьма существенный недостаток — оно не стреляло…
Студенты недоуменно притихли, гадая, куда клонит профессор. А тот неожиданно круто изменил тему.
— Так и вы! — загремел его голос. — Вы ходите в турпоходы, участвуете в спортивных соревнованиях, не пропускаете новых фильмов и спектаклей, посещаете вернисажи и вечера танцев, занимаетесь еще неизвестно чем, но вы не делаете главного — вы не учитесь!
ВСЕ ДЕЛО — В МЕТОДЕ
В 1930-х годах, во время очередного экономического кризиса, на американском автомобильном рынке разгорелась ожесточенная конкурентная борьба (как говорится, не на жизнь, а на смерть), победительницей в которой не раз выходила фирма «Дженерал моторс» — в основном благодаря находившим спрос новинкам, разработанным ее исследовательским отделом. Однажды представитель соперничающей компании завистливо спросил руководителя этого отдела Ч. Кеттеринга:
— И почему так получается: вам удается решать проблемы, а наши исследователи бьются над ними безуспешно?
— Все дело в различии методов, — сыронизировал Кеттеринг. — Вы действуете стародавним научным методом проб и ошибок, мы же современным коммерческим — методом проб и находок!
РАДИЙ НА АНАТЕММЕ
Незадолго до первой мировой войны дворцовый комендант, генерал Воейков, решив после плотного завтрака немного покататься, развеяться, случайно заехал на место практических занятий офицерской электротехнической школы. Очутившись перед двуколкой с полевой корпусной радиостанцией, генерал стал завороженно смотреть, как дежурный слухач, сидящий на табурете, выстукивал ключом текст и как при этом в разряднике с треском проскакивают искры. Узнав, что неведомое сооружение — радиостанция, генерал решил показать слушателям школы, что и он не лыком шит, что и он кое-что понимает в радиоделе.
— Это у вас конечно же, анатемма? — небрежно спросил он, кивнув на мачту.
Слушатели растерянно переглянулись, а Воейков продолжал демонстрировать свою радиотехническую осведомленность:
— А этот… как его… ах, да, радий? Он что же, как всегда, наверху?
Положение спас слушатель М. А. Бонч-Бруевич (1888–1940), впоследствии видный советский радиоинженер, сыгравший большую роль в развитии радиотехники. Михаил Александрович вышел вперед и бодро отрапортовал:
— Так точно, ваше превосходительство, Радий наверху анатеммы в маленькой коробочке. Не могу не сказать: мы просто поражены, подавлены вашими знаниями…
— Не отчаивайтесь, господа! — снисходительно улыбнулся генерал. — Продолжайте образование, и вы так же будете прекрасно разбираться во всем.
УБЕДИТЕЛЬНЕЕ НЕКУДА
Когда знаменитый зодчий К. И. Росси (1775–1849) представил проект Александринского театра (впоследствии Ленинградский академический театр драмы имени А. С. Пушкина) многие специалисты засомневались, достаточно ли прочны разработанные им стропильные фермы. Возмущенный таким недоверием, Карл Иванович решил пресечь сомнения в корне.
«В случае, когда б в упомянутом здании произошло какое-либо несчастье, — в полемическом задоре писал он министру двора, — то в пример для других пусть тотчас же меня повесят на одном из этих стропил».
Столь необычный довод, впрочем, вполне в духе того времени, убедил скептиков. Да и что им оставалось делать: ведь проверить Росси каким-либо образом они не могли — в то время инженерных методов расчета таких ферм еще не существовало!
РАДИ НАУКИ, А НЕ ЖЕНЩИН!
Друзья знаменитого русского химика-органика, академика Петербургской академии наук Н. Н. Зимина (1812–1880) хорошо знали его скромность, даже застенчивость в общении с людьми и непритязательность в быту. Прослышав о его блестящих выступлениях в защиту женского образования в России, они стали добродушно подтрунивать: мол, знаем, знаем, почему ты такой рьяный сторонник женского образования, небось мечтаешь, чтобы на лекциях прекрасный пол любовался твоими великолепными усами.
— Да что вы, друзья, — отшучивался Николай Николаевич. — Я и не думаю очаровывать женщин. А что до усов, то они просто помогают мне в работе: на них я проверяю качество получаемых в опытах красителей.
ВСЕ ДЕЛО В МУЖЧИНАХ…
Известный советский ученый и области гидродинамики П Я. Кочина в 1958 году была избрана в действительные члены Академии наук СССР. Когда газетный репортер сказал Кочиной, что, наверное, трудно женщине стать академиком, Пелагея Яковлевна возразила:
— Нет, почему же? Нужно только сделать так, чтобы мужчины вас выбрали, вот и все!
КОГДА НЕВЕРОЯТНОЕ ВЕРОЯТНО
Английский писатель Грэм Грин, автор широко известных произведений, близких жанру детективного романа, которому и самому нередко доводилось выполнять задания военной разведки, однажды, беседуя с одним математиком, сказал:
— В юности я не боялся испытать судьбу и в отчаянную минуту даже сыграл в «русскую рулетку»: вынул один патрон из револьвера, крутанул барабан, приставил дуло к виску и нажал на спусковой крючок…
Математик оживился, деловито осведомился, сколько было гнезд в барабане, проделал какие-то сложные расчеты и, с изумлением взглянув на писателя, воскликнул:
— Это невероятно! По теории вероятностей вы должны были неминуемо погибнуть!
Грин рассмеялся: «Вероятно, меня спасло то, что я не знал теории вероятностей. Но мне думается, что здесь вероятнее другое — ведь в барабане револьвера и был всего один патрон!»
«ЗАСТАВИТЬ ЛОДЫРЯ ПОТРУДИТЬСЯ…»
Как-то знаменитый английский естествоиспытатель Генри Кавендиш (1731–1810) испытал в своей лаборатории необычный составной стержень: между двумя проводниками был впаян стеклянный цилиндр, который не пропускал электрический заряд от лейденской банки. Но оказалось, что если нагреть стекло докрасна, то заряд свободно перетекал по этой перемычке, и одноименно заряженные бумажные листочки на дальнем торце стержня расходились.
— Почему бы вам не опубликовать столь удивительный результат? — допытывались друзья у Кавендиша.
— Кому это интересно? — пожимал плечами ученый, крайне неохотно печатавший сведения о своих исследованиях. — Я ведь что… я просто хотел выяснить, можно ли заставить лодыря, кем или чем бы он ни был, потрудиться. Оказалось, что можно… Надо только создать для него непривычные условия, экстремальную, раскаленную обстановочку…
Что же касается уникальных экспериментальных исследований Кавендиша по электричеству, которые ныне стали классическими, то они были опубликованы лишь к 1879 году.
НЕ ПУТАТЬ ДАТСКИЙ С ДАТСКИМИ…
Известный советский географ профессор Б. П. Орлов одну из своих лекций неожиданно начал фразой:
— Заклинаю вас, никогда не путайте Датский пролив с Датскими проливами!
И, не разъяснив студентам смысл столь парадоксального обращения, как ни в чем не бывало стал читать лекцию дальше. Заинтригованные этими словами профессора, студенты поспешили навести справки в библиотеке и обнаружили, что в данном случае «часть, больше целого». Одна только ширина Датского пролива — пространства, отделяющего Исландию от Гренландии, — едва ли не больше суммарной длины (!) Малого и Большого Бельтов, Эресунна, Каттегата и Скагеррака, то есть всех Датских проливов, соединяющих Балтийское и Северное моря, вместе взятых!
К ВОПРОСУ О МОНОТОННОСТИ…
Как-то раз американский автомобильный промышленник Г. Форд оказался в одной компании с проповедником, который развлекал собравшихся толстосумов тем, что журил их за неправедное житье. Узнав, что перед ним тот самый человек, который внедрил на своих заводах стандартизацию и конвейерную сборку, пастор поспешил укорить его:
