Сергей Юров - Длинный Нож из форта Кинли
Тарлтон умолк, удовлетворив интерес сержанта, и снова троица стала продвигаться к югу в полном молчании.
На шестой день пути похолодало. В осеннем воздухе закружились первые крупные снежинки.
Лагерь шайенов они увидели вечером этого дня. За невысоким хребтом на северном берегу Уошито стояли сотни конических типи, над которыми струились белесые тонкие дымки. Огромный лошадиный табун пасся в стороне от стойбища, на западном широком лугу. Вниз по реке, за большой излучиной, располагались лагеря других индейцев.
— Черт возьми! — ругнулся Тарлтон, лежа на заснеженном кряже и дуя на замерзшие пальцы. — Пауни были правы. — Он прищурил глаза, всматриваясь вниз. — Восточнее шайенов разбили лагеря арапахо, команчи и кайова.
— У Кастера прибавится забот, — шмыгнув носом, просипел Брэйди.
— И головной боли, — прибавил Дэйлмор. — Если начнем бить шайенов, то те индейцы вряд ли останутся в стороне.
Разведчики некоторое время провели на верхушке кряжа, осматривая и запоминая местность, а затем бесшумно спустились вниз, к подножию и, прыгнув на лошадей, отправились на север.
Подполковник Кастер мог быть доволен. До северного кряжа, господствующего над берегами Уошито, его войско дошло незамеченным. Все складывалось как нельзя лучше.
Он стоял на вершине кряжа с офицерами и, поеживаясь от утреннего холода, смотрел вниз, на обширный лагерь южных шайенов, погруженный в стелющиеся над поверхностью земли полосы дыма и тумана. План атаки на зимнее стойбище он выработал еще на пути к Уошито, сообразуясь со сведениями Брэйди и Тарлтона, и теперь ему становилось ясно, что ничего в этом плане не изменится. Майор Джоэл Эллиот со взводом кавалеристов переправится через реку западнее лагеря и ударит по шайенам оттуда. Сам же командир во главе основных сил перевалит через кряж, чтобы смести на пути все, что попадется под копыта Седьмой Кавалерии. Его беспокоило то, что в долине шайены были не одни, но он надеялся на внезапность и свое военное счастье.
«Эллиот уже, наверное, занял позиции, — подумал Кастер. — Кажется, пора!»
Он достал подаренные Шериданом золотые часы и посмотрел на циферблат. Было семь часов утра 27 ноября 1868 года.
— Ногу в стремя! — отдал он приказ приглушенным голосом.
Глава 19
Ванбли Сапа проснулся от холода, к утру заполнившего типи его шайенского дяди, Короткого Копья. Он передернул плечами и поплотнее закутался в мохнатую бизонью шкуру, намереваясь еще как следует вздремнуть до наступления рассвета.
Попытки заснуть оказались напрасными — сон не приходил. Юноша открыл глаза, устремив взгляд в темноту. Рядом раздавалось мерное посапывание спящих родственников — хозяина жилища, его жены и троих сыновей. К нему в голову полезли разные мысли, и постепенно они сконцентрировались на событиях вчерашнего дня.
Как и все люди в лагере, Ванбли Сапа с нетерпением ждал возвращения Черного Котла и Маленькой Шкуры из форта Кобб, куда они поехали, чтобы повидаться с генералом Хейзеном. Поскольку в южных прериях начали циркулировать упорные слухи о возможном походе Длинных Ножей, вожди решили лично проверить достоверность этих слухов и заверить генерала в мирных намерениях шайенов.
И вчера они вернулись. Черный Котел сказал, что Твердый Зад Кастер (так шайены прозвали подполковника за то, что он мог неделями, не слезая с коня, преследовать индейцев) был действительно на Тропе Войны, но охотился он за враждебными индейцами. Еще он сказал, что Хейзен посоветовал ему не волноваться на этот счет, ибо южные шайены разбили на берегах Уошито мирный лагерь.
Так говорил Мотовато, Черный Котел. Но он передал слова белого генерала, и они не принесли успокоения многим, Ванбли Сапе в том числе. Он не верил белым людям. Они часто лгали. Единственный белый человек, которому он мог довериться, был его друг Тэ-ви-то, служивший в форте далеко-далеко на севере.
Ванбли Сапа представил себе северные кочевья оглала и не сдержал вздоха. Хоть он и остался круглым сиротой, там была его родина, там остались его друзья. Он планировал вернуться домой в начале осени, но случилось непредвиденное. На бизоньей охоте его лошадь попала копытом в нору луговой собачки, и он, выскочив из седла, сломал себе ногу. Перелом оказался сложным. Выздоровление затянулось до глубокой осени. Лишь к концу ноября он стал смело наступать на сломанную ногу. Только теперь, когда в прерии пришла настоящая зима, об обратном путешествии не могло быть и речи. Поворочавшись с боку на бок, Ванбли Сапа понял, что уже не заснет. Услышав за кожаными стенами жилища потрескивание костра, он захотел покурить. Не найдя в остывшем пепле очага уголька для своей трубки, он накинул на плечи старое одеяло, вышел наружу и направился к горящему невдалеке небольшому костру, у которого сидела на корточках старая женщина с дымившейся во рту трубкой.
— Прохладное утро, — сказал он, присаживаясь рядом.
Старуха повернула морщинистое лицо в его сторону.
— А-а, молодой оглала… Выпало много снега. Холодней, чем в утробе Зимнего Великана, который насылает в прерии стужу.
— Старики говорят, в этом году будет холодная зима.
Юноша извлек из костра горящую хворостину и раскурил трубку.
— Я не увижу этой зимы, — мрачно прошамкала старуха, не сводя взгляда с танцующих язычков огня.
— Отчего так? Болезни?
— Сюда идет Твердый Зад.
Ванбли Сапа с уважением взглянул на свою собеседницу. Даже у нее, старой, дряхлой женщины еще сохранился здравый смысл, чтобы осознать грозящую опасность.
— Ну, он идет на юг побить дурных индейцев, — попытался он успокоить ее и себя. — Так сказали вожди.
— Для Твердого Зада все краснокожие — дурные люди.
— Если бы Черный Котел думал так же, как ты, старая, то шайены давно бы уже ушли на север, откуда Красное Облако выгнал всех солдат и где нет Кастера.
— Может быть. Но белые отняли у вождей храбрость и легко приручили. Они никогда не поведут народ на твою родину, оглала.
Старуха тяжело поднялась на ноги, погладила шершавой рукой голову Черному Орлу и заковыляла к своему типи. Не пройдя и десяти шагов, она остановилась.
— Эй, юноша, — раздался ее старческий дребезжащий голос.
— В чем дело? — откликнулся Ванбли Сапа.
— Взгляни своими зоркими глазами вон на ту вершину, — подняв голову, она указала рукой на кряж. — Кажется, там наши лошади. Как они забрели туда?..
Не успел Ванбли Сапа поднять глаза, как в мертвой ноябрьской тишине прозвучал резкий выстрел. Старуха слабо вскрикнула и, неуклюже взмахнув руками, повалилась лицом в выпавший ночью снег. Это был действительно последний в ее жизни снег.
