Луис Ламур - Как был покорен Запад
Это была необузданная толпа, сорящая деньгами. Не каждый здесь стал богачом, но каждый подхватил золотую лихорадку, так что каждый вел себя как богач и, пока были деньги, тратил их как богач.
Морган пробивался через толпу, обшаривая взглядом столы в поисках знакомых лиц — и среди них то, которое он смутно предполагал здесь увидеть и которого надеялся не видеть больше никогда.
И вдруг на сцене, под звуки аккордеона и скрипки, появилась Лилит и запела «Как тебя звали в Штатах?».
Роджер Морган нашел свободный стул и уселся, не сводя с нее глаз. Игра пошла медленнее, здесь и там люди даже отставляли в сторону стаканы. Все как один смотрели они на нее. В ней не было ни капли бесстыдной развязности обычных «артисток» палаточных театров в золотом краю. Она выглядела свежей, молодой и прекрасной. Это была девушка из дома, из родных мест, только с каплей еще чего-то, от чего у каждого мужчины в шатре кровь закипала. Песня кончалась — и начиналась новая, девушка грациозно двигалась по сцене, глаза ее переходили с одного человека на другого, и каждому казалось, что она поет для него одного.
В конце концов Морган уже не мог больше терпеть. Он поднялся, вышел наружу, обошел шатер вокруг и направился к знакомым «шхунам прерий», которые здесь использовались как раздевалки и жилые помещения. Он ждал там, пока она не вышла из шатра.
— Мисс Прескотт!
Лилит хотела было пройти мимо, но потом узнала его.
— О, здравствуйте, мистер Морган! Простите, что не могу пригласить вас в фургон. У нас страшно тесно.
— Это не жизнь для такой женщины как вы. Я слышал, ваша шахта истощилась, а ваш возлюбленный дружок вас бросил. Где он сейчас?
— Клив? Я слышала, он в Хангтауне.
— Вы хотите сказать, что этот негодяй действительно уехал и бросил вас?
— Да, он действительно бросил меня, но я не согласна, что он негодяй. Клив есть Клив, вот и все…
Морган ковырял землю носком сапога.
— Вы меня ставите в тупик, мисс Прескотт. Когда такой прохвост, который заслуживает только смерти… Да если б вы мне дали волю, я бы выгнал этого картежника из каравана к чертям собачьим в первый же день. Нам бы тогда досталось куда меньше неприятностей.
— Он нес свою ношу, мистер Морган. Даже вы признавали это. А насчет того, чтоб выгнать Клива к чертям собачьим… не так-то легко его выгнать, мистер Морган. Кое-какие шайены могли бы вам об этом рассказать.
— Не спорю, он умеет стрелять… но он уехал и бросил вас. Да что он за мужчина после этого?!
— Мистер Морган, всю жизнь я искала себе богатого мужа. Так могу ли я ставить ему в вину, что он ищет богатую жену? Может, мы оба рождены для нищеты — по крайней мере, у меня начинают появляться такие подозрения — но нам обоим это не по вкусу… — Она повернулась к фургону. — Извините, мне надо переодеться.
Он загородил ей дорогу.
— Вы сами-то верите тому, что говорите? Скажите правду.
— Мы с Кливом и пяти минут не прожили бы на одной любви. Вот и вся правда, которую вам надо знать, мистер Морган.
— Тогда, значит, вы ответили на вопрос, который я задавал на протяжении двух тысяч миль. А теперь смотрите. Я владею самым большим ранчо, какое вам видеть доводилось… его за день не объедешь верхом. Рано или поздно эта земля превратится в деньги. Вы говорите, что выглядывали себе богатого мужа. Ну, так вы на него сейчас смотрите!
Лилит смотрела на него, но не видела; у нее перед глазами была она сама, та, прежняя мокрая оборванная девчонка на берегу реки Огайо. Нет, не этого хотела та девчонка — ни палаточного театра, ни предложения Моргана… Она не знала точно, чего так отчаянно хотелось той девчонке, но она знала, что вовсе не этого…
То, что предлагает Морган, — это обеспеченность, убежище от непогоды. Но разве она когда-нибудь просила убежища хоть у одного мужчины? Разве не стояла она всегда на своих ногах, всегда, какие бы ни были трудные времена? Не было в мире человека, которому она осталась должна… кроме — и то самую малость — Лайнуса Ролингза.
«Лайнус, — говорила она себе, — все понимал. Даже когда он отдал свою свободу Еве, он все же предоставил мне возможность стать свободной. Лайнус, лучше чем я сама или кто другой, знал, должно быть, с чем я столкнусь, потому что — пусть в другое время и на другой лад — он сам столкнулся с тем же самым. Лайнус знал, что свободу никогда не купишь задешево. Лайнус понимал меня… ну, что же, а я понимаю Клива».
— Вам ни о чем и думать не придется, только о детишках. Мы можем уехать хоть сейчас… как только вы готовы будете.
Она внезапно» улыбнулась ему — потому что наконец приняла решение. Или оно было принято давным-давно? Откуда знать человеку, когда он что решил?
— Не сейчас, Роджер, — и никогда.
— Да как вы могли сказать такое? — Он не мог поверить. — Вы же ведь сказали… да вы-то сами хоть верите тому, что сказали?
— Слишком долго объяснять. Простите, мне, правда, жаль…
Роджер Морган резко отвернулся и быстро зашагал прочь. Она смотрела ему вслед с легкой грустью, но без сожаления.
— Ну-ну! — У входа в фургон появилась Агата. — Я все слышала! Уж ты не упустишь случая наделать ошибок! Ну, почему я не могу свалять дурочку хоть раз? А?
— Да, конечно, я дура, но я знаю, чего хочу, и на меньшее не соглашусь.
— Надо было нам обеим отстать от каравана в Солт-Лейк-Сити. Конечно среди мормонов приходится делить мужа с другими женщинами, но все-таки у тебя муж есть. — Агата перевела дух. — Ну, и что ты теперь собираешься делать?
Лилит неожиданно рассмеялась.
— Что я собираюсь сделать? А то, что моя сестра сделала. Когда она нашла своего мужчину, у нее хватило ума пойти за ним следом, и она не допустила, чтоб хоть что-то встало у нее на дороге. Ну, что ж, я тоже пойду следом за своим мужчиной, и если он не придет ко мне по доброй воле, уж я найду способ его заставить.
— Ну-у, слава Богу! — Агата уперлась руками в бока. — Наконец-то ты начала шевелить мозгами — в первый раз за все время, что я тебя знаю! Говорю я тебе, мне смотреть тошно было, как ты позволяешь этому Кливу Ван Валену выскользнуть между пальцев, когда он был с потрохами у тебя в руках!
— Да ему только деньги мои нужны были!
— Брось-брось, сама знаешь, что врешь. Может, он и в самом деле так думал, может, и ты в это верила… только я в жизни не видела, чтоб мужчина так смотрел на пачку денег, как он на тебя. Уж я-то жизнь повидала, но от вашей дури меня просто оторопь брала!
— Надеюсь, ему хотелось не только этого!
— Надеешься, а? Глядите, она надеется! Слушай, милочка, поверь мне на слово, если они тебя так хотят, ты можешь радоваться. Всегда успеешь после откормить его, чтобы успокоился. Ни один мужчина не даст себя привязать к коновязи по доброй воле. Ты должна насадить хорошую приманку на крючок, а когда он на эту приманку клюнет, тут уж постарайся, чтоб он чувствовал себя счастливым, чтоб ему с тобой уютно было — и ты его привяжешь крепче, чем цепями. И еще тебе скажу: тот, которого ты таким способом не сможешь удержать, и не стоит того, чтоб его удерживать! Сделай для мужчины домашнюю жизнь легкой, и он от тебя не захочет сбегать — чего ему дергаться, если ты заботишься о том, что ему нужно. Он, может, время от времени подумывает, как бы невзначай сбиться со следа, но ты ему дай понять, что он может это сделать в любую минуту, когда захочет, — если ты такая толковая, как мне кажется, так он никогда и не захочет…
