Ридгуэлл Кэллэм - Ночные всадники. Нарушители закона. Чертово болото
— Другую скво? — Сержант слегка свистнул. — Ведь это, кажется, у него шестая скво, насколько мне известно? Он слишком часто женится, этот человек!.. Сколько он заплатил за новую, на этот раз?
— Двух бычков и овцу, — отвечал Густав, улыбаясь.
— А! Но я удивляюсь, откуда он достал их?.. Хорошо, я пойду и посмотрю, как он живет. Готье ловкий парень, но он наверное угодит в тюрьму, если будет продолжать покупать себе жен за такую цену. Скажите мне, где его хижина?
— Вон там, позади. Вы ее увидите. Он как раз вымазал ее известкой снаружи. Его новая скво любит белый цвет.
Метис, очевидно, желал поскорее отделаться от своего посетителя. Несмотря на уверение сержанта, что он не имел в виду никаких арестов, Густав все-таки никогда не чувствовал себя спокойно в его присутствии и обрадовался, когда Хоррокс отправился искать хижину Готье.
Найти ее было нетрудно. Даже среди окружающей темноты хижина бывшего шпиона выделялась своей белизной. Теперь собаки и дети как будто признали право полицейского офицера ходить по лагерю и не мешали ему. Он пробирался между хижинами и палатками, не теряя из виду белую хижину Готье, но сознавал в то же время, что в этот ночной час его собственная жизнь подвергается опасности. Однако надо отдать справедливость канадской полиции, что она не отличается трусостью, так же, как и полицейские патрули в трущобах Лондона. Впрочем, убийства полицейских в лагере метисов встречаются очень редко.
Хоррокс увидел Готье сидящим на пороге своей хижины и дожидающимся его. Сержант нисколько не удивился, что Готье уже знал о его прибытии в лагерь. Пока он разговаривал с Густавом, Готье уже уведомили о том, что его разыскивает полицейский.
— Здравствуйте, сержант. Какие новости вы принесли? — вежливо спросил его Готье, смуглый, довольно интеллигентного вида метис, лет сорока. Выражение лица у него было не такое грубое, как у других, но глаза были хитрые. Он был невысокого роста, но крепкого сложения.
— Я именно пришел, чтобы вас расспросить, Готье, — отвечал сержант. — Я думаю, что вы можете сообщить мне сведения, которые мне нужны. Скажите, мы можем тут спокойно говорить? — прибавил он, оглянувшись кругом.
Не видно было ни одной души поблизости, кроме одного играющего ребенка. Удивительно, как было тихо в лагере, но сержант не был обманут этим спокойствием. Он прекрасно знал, что сотни глаз следят за ним из разных темных закоулков.
— Нельзя говорить здесь, — сказал серьезно Готье, и в его словах подразумевалось многое. — Ваш приход сегодня ночью не доставляет никому удовольствия.
Это горькое лекарство, которое надо проглотить. Впрочем, — прибавил он, и в глазах его появилось хитрое выражение, — я совсем не знаю, что мог бы я сообщить вам?
Хоррокс тихо засмеялся.
— Ну, да, да, я знаю. Только бояться вам нечего! — И, понизив голос, проговорил шепотом: — У меня есть в кармане сверток банковых билетов…
— А! Но только тут разговаривать нельзя, — ответил также шепотом Готье. — Они убьют меня, если у них явится подозрение. Есть многое, что можно рассказать. Но где могли бы мы поговорить без помехи? Они не будут выпускать меня из виду здесь, только я-то хитрее их!
Он явно старался быть искренним, но в его хитрых глазах сквозила жадность. Хоррокс тихо прошептал ему:
— Правильно. Я через час буду в лавке Лаблаша, и мы должны с вами увидеться сегодня же вечером. — Затем, возвысив голос, он сказал громко, чтобы все слышали: — Будьте осторожны и думайте о том, что вы делаете. Эта постоянная покупка жен и уплата за них скотом, относительно которого вам трудно будет доказать, что он составляет вашу собственность, доведет вас до больших неприятностей. Помните, что я предостерегал вас, — прибавил он строго.
Он сказал это, уходя, но Готье отлично понял его.
Хоррокс вернулся не той дорогой, по которой приехал, а отправился кругом через лагерь. Он никогда не упускал ни одного удобного случая, когда хотел узнать что-нибудь полезное. Он не надеялся ни на что определенное, объезжая лагерь, но хотел непременно получить какие-нибудь сведения о Ретифе, уверенный, что в лагере знают о нем все. Хоррокс полагался на случай, который поможет ему открыть что-нибудь.
Но самый искусный из сыщиков все-таки часто попадает впросак, стараясь открыть преступника. Так было и с Хорроксом. Те сведения, которые он искал, были навязаны ему, так как составляли часть искусно придуманного плана. Патриархи лагеря отрядили Готье доставить известные сведения Лаблашу, но когда Готье увидел Хоррокса, то решил со свойственной ему хитростью заставить его уплатить за то, что он обязан был сообщить. Но обстоятельства так сложились, что сержант получил эти сведения даром.
Он почти кругом объехал лагерь. Хотя он и привык к этому, но все же зловоние во многих местах вызывало у него тошноту. Поэтому он остановился возле одной из лачуг в конце деревни и, вынув свою трубку, начал набивать ее, чтобы посредством табачного дыма побороть преследующий его противный запах. Вдруг он услышал голоса разговаривающих и по привычке стал прислушиваться. Говорили в лачуге, притом довольно громко, с резким индейским акцентом и характерной краткостью в выражениях. Хоррокс тотчас же узнал жаргон французских метисов и на мгновение усомнился, стоит ли слушать их. Но его внимание было привлечено следующими словами:
— Да, — послышался чей-то грубый голос. — Он славный парень, этот Ретиф. Когда у него много, то он тратит щедро. Он не грабит бедных метисов, а только белых богачей. Питер умен — очень.
Другой голос, более глухой и глубокий, подхватил эту похвалу:
— Питер знает, как тратить свои деньги. Он тратит их среди своих приятелей. Это хорошо. Подумай, сколько виски он купит!..
Чей-то голос вмещался в разговор, и Хоррокс напряг слух, чтобы уловить слова, так как это был голос женщины, и она говорила неясно:
— Он сказал, что заплатит за все… за все, что мы сможем съесть и выпить. А «пуски» состоится вечером послезавтра. Он сам будет на этом празднике и будет танцевать «Джигу Красной реки». Питер великий танцор и превзойдет всех остальных.
Первый говоривший рассмеялся:
— Ну, у него должен быть большой мешок, если он захочет платить за все. Впрочем, за бочонком виски не надо идти далеко, а что касается пищи, то он пригонит для нас несколько быков из стада, которое отнял у старого Лаблаша. О, Питер всегда держал свое слово! Он сказал, что будет платить за все, и он будет платить!.. Когда он придет, чтобы заняться приготовлением к празднику?..
— Он не придет. Он оставил деньги Баптисту. Тот позаботится обо всем. Питер не хочет доставлять благоприятный случай «хорьку» изловить его.
