Томас Берджер - Маленький Большой Человек
* * *
Ну, а я, как пристроил Кэролайн в психушку (а было это в апреле), поглядел на Омаху, увидел, что стоит она на Миссури, и решил: поднимусь-ка я до Дакоты, если повезёт – то до Пьерра, а там, глядишь, и до Блэк Хиллз рукой подать. К тому времени ледостав уже прошел, река только-только открылась для судоходства, и на первом же колесном пароходике я без труда добрался до Янктона. А в Янктоне – вот уж поистине перст судьбы! – меня поджидал другой, такой же чумазый пароходик под названием «Дальний Запад». «Дальний Запад» спешил на… похороны Кастера.
Я, конечно, шучу. Кто там и на чьи похороны попадет, никто из нас в апреле 76-го не только не знал, но даже не догадывался. А дело было так. Оказавшись в Янктоне, я обнаружил, что обречен на несколько дней вынужденного безделья, поскольку на паровом судне уйма различных работ: разгрузка-погрузка и всякое прочее – почти все, как вы понимаете, вручную. От нечего делать я осмотрел достопримечательности порта, а некоторые из них даже посетил. Вокруг только и разговоров, что о «Дальнем Западе». А надо заметить, что в те времена, когда речная навигация всецело зависела от мастерства и сноровки самого человека, его опыта, знания реки и чутья на речные подвохи, имена лучших капитанов всегда были на слуху. И чем гуще были туманы, сквозь которые они проводили свои суда, тем ярче сияли бакены их капитанской славы. С особым почтением в этом ряду легендарных имен произносилось имя Марша, капитана, изрядно походившего и по Миссури, и по Миссисипи и, между прочим, водившего дружбу с неким небезызвестным писателем м-ром Марком Твеном. Последнее, хотя и не относится к достоинствам, но тоже не лишено любопытства: столь высока была судоводческая репутация Марша, что подмочить ее не могла даже непонятная дружба с литературным крючкотвором. Но впрочем речь не об этом. Лично меня не столько заинтересовал сам, пусть и трижды выдающийся Марш, сколько необычный и весьма неожиданный маршрут его корабля. Капитан Марш обещал провести свою посудину вначале вверх по Миссури, затем – по Йеллоустоун, и дальше – чуть ли не к устью Паудер! Бывалые речники лишь головами качали – так далеко па запад не забирался ещё ни один корабль. Но с другой стороны, говорили они, если кто-то и совершит невозможное, то только Марш. Столь единодушное расхождение мнений порождало многочисленные споры; на исход плавания уже потихоньку делались ставки, и хотя до отплытия оставался ещё не один день, на причале ежедневно собиралась толпа зевак. Как видите, беспримерный поход «Дальнего Запада», действительно, вызывал неподдельный интерес, причём, как видите, не только у меня. И всё же самый большой, самый неподдельный и даже самый непосредственный интерес к этому походу питало… ну, конечно же, военное ведомство!
Собственно, военному ведомству этот поход и понадобился: в долину Паудер, в Монтану, стягивались поиска. Время от времени они вступали в стычки с индейцами, а поскольку всё это – расход боеприпасов и перевод продуктов, то нот Марш и подрядился доставить это военное удовольствие нашим солдатам прямо к столу, так сказать, к главному «блюду» кампании – разгрому «мятежных Лакотов».
«Мятежные» Лакоты, похоже, и сами понимали, что Чёрные горы для них безвозвратно потеряны, и судя по военным реляциям, не очень-то за них и цеплялись: ну, налетят, слегка постреляют и… обратно в кусты – картина, в общем-то, знакомая ещё по Уошито… Но в том-то и дело, что для полного повторения не хватало самую малость: решающего победного сражения или иначе – резни. Обеспечить таковую были призваны: генерал Крук, наступавший с юга; Гиббон, что двигался с запада, и Терри (он шел с востока), а все они должны были сойтись в той самой точке, где реки Паудер, Танг и Бигхорн впадают в Йеллоустоун. Задумка была простой, но действенной: тройными вилами пройтись по всей территории Монтаны, загнать индейцев (тех, кто ещё остался) в междуречье и там совместными усилиями уничтожить. Для этих целей в каждой колонне имелась пехота, кавалерия и артиллерия, оснащенная пушками Гэтлинга. Припасы для них и должен был доставить «Дальний Запад», если верить обещанию капитана Марша.
Поболтавшись в порту и потрепавшись с грузчиками, я заключил, что своё обещание Марш давал не ради красного словца, а полагаясь на два важных обстоятельства: самую высокую среди всех речных пароходов осадку своего «Дальнего Запада» и две новых паровых лебедки, с помощью которых он и собирался перетащить судно через любые мели. Впрочем, куда больше, чем во всякую технику, грузчики верили в самого Марша. Своей верой они заразили и меня.
Но «Дальний Запад» не брал пассажиров, и я решил было совсем махнуть на него рукой, однако, в Янктоне я услыхал ещё одну новость, и эта- новость начисто лишила спокойствия: Кастер вернулся из Вашингтона в войска.
Для этого ему не пришлось лжесвидетельствовать в конгрессе, наоборот – он обрушился на Грантова братца со всей силой своего красноречия, и, может, тут его военной карьере и пришел бы конец, но на его защиту грудью встали все генералы: он им, видите ли, понадобился – вспомнили, как он сжег деревню Черного Котла. Так что Грант лишь поморщился, зубами поскрипел и махнул рукой.
Вот так и я, услыхав эту новость, махнул рукой на свой пароходик и помчался к Маршу. В отличие от Кастера, который подвесил свою карьеру на волосок оттого, что не мог лгать, я солгал, не моргнув глазом, и даже угрызений совести при этом не испытал: мне было не до высоких чувств – я должен был ехать! С наглым видом я направился прямо на капитанский мостик и заявил Маршу, что получил от Кастера телеграмму, где ясно сказано, что Кастер нуждается в моих услугах, поскольку я, пятое-десятое, известный разведчик, служивший под его началом ещё во времена Уошитского похода. Марш воззрился на меня с недоумением. Но я – челюсть вперёд, глаза честные; так, мол, и так, Кастер без меня как без рук, а кроме того, я сам готов оплатить свой проезд. Марш сказал, что с его стороны возражений нет, если только я сам смогу отыскать себе место под солнцем, то есть, на палубе,- все остальное, что он мог бы предложить мне в более обычных обстоятельствах было в буквальном смысле слова «начинено» военными чинами всех родов войск, включая маркитантские. Я, конечно, опять шучу: на самом деле, маркитант был только один, но с собою он вез такое оружие как виски, причём, в количестве достаточном для того, чтобы свалить с ног и обезвредить целую армию. Так что, потолкавшись среди бочек и ящиков, которыми была заставлена вся палуба (трюм, разумеется, тоже), в конце концов я подыскал себе укромное местечко, где удалось расстелить одеяло и вытянуть ноги…
Вот так в начале мая 1876 года я и оказался на борту «Дальнего Запада», спешившего через Южную Дакоту вверх по Миссури, в долину Паудер, в гущу боевых действий и в то же время на похороны генерала Кастера.
