Томас Берджер - Маленький Большой Человек
Но в тот момент эти горькие мысли меня ещё не посещали, и думал я совсем о другом, а именно: о моем давнишнем приятеле Билле Хикоке. Должен заметить, что его виды на Кэролайн сильно потрясли мое воображение, ибо представить его в роли ейного ухажера мне никак не удавалось. Даже несмотря на все усилия моих умственных способностей.
– А что,- осторожно попытался выяснить я,- Билл… Он что… тоже здесь, в Шайенне?
И тут уж Кэролайн, дотоле крепившаяся, как деревянная плотина в лихое весеннее половодье, дала волю нахлынувшим на нее чувствам. Добиться от неё большего не смогла бы и знаменитая испанская инквизиция.
Делать было нечего, и я оставался в неведении относительно истинного положения вещей аж до следующего утра, когда решил прогуляться по главной улице Шайенна. И вот, ни о чем не подозревая, иду я себе по улице; врагов у меня в Шайенне пока никаких, да и время ещё такое – для стрельбы вроде как рановато, в общем – тишь да гладь, солнышко припекает – хорошо! И вдруг дверь какой-то лавчонки чуть не вылетает из петель, и на пороге появляется – ну, кто бы вы думали? – ну, конечно же Билл собственной персоной!
Со времени нашей последней встречи он заметно прибавил в весе и поубавил в прыти: даже при том, что он распахнул дверь ногой, я, например, успел бы сделать из него решето прежде, чем он сообразил, кто я такой и что мне от него надо. Зато причёска… причёска совершенно не изменилась – волосы до плеч, только теперь ниспадают не на замызганную оленью куртку, а на самый настоящий городской сюртук, даже с фрачными фалдами. Под мышкой у него зажаты несколько коробок и свертков и, хотя это крайне неудобно,- все под левой – сказывается выучка, благодаря которой он спровадил на тот свет по совокупности все мужское население среднего американского городка. Глазки его, ввиду некоторой припухлости лица, кажутся теперь совсем маленькими, но так и рыскают по улице, так и шныряют: взад-вперёд, взад-вперёд, туда-сюда, туда-сюда – видно, мается человек в ожидании. Честное слово, мне его даже жалко стало: от жалости руки просто сами зачесались – дай-ка, думаю, пульну ему над ухом, пусть приятель расслабится… Но потом ещё раз подумал и… передумал: а вдруг, знаете, старине Биллу нынче не до шуток, не поймет шутки…
– Привет, Билл, – говорю, – ну, как? Не припоминаешь?
– А-а-а… привет, – в растяжечку произносит он, а на лице и мускул не дрогнет. Видно, что помнит он меня не хуже любой выбоины на своем «Кольте», а это – просто выгадывает время, прикидывает, где у меня пушка и как скоро я смогу её вытащить вдруг что. Наконец решив, что меня можно не опасаться, он заметно добреет лицом и даже расплывается в улыбке: «Да-а-а, сколько лет… Ну что, шулер, все ещё играем?»
– Да нет, – говорю, – только поигрываем, потому как мы люди серьёзные и собираемся на промысел.
И тут я узнаю, что он вроде как тоже. И предлагает стыковаться. Обмыть будущее компаньонство мы отправляемся в салун. И вот, когда мы уже начинаем хлопать друг Друга по плечу и вместо «ты да я» говорить просто «мы», Билл принимается вносить поправки: «Только вначале я ещё должен жениться», – внезапно припоминает он.
«Ага, – смекнул я,- так вот в чем причина слез моей Кэролайн!»
– Уж не на Баламутке ли? – спрашиваю.
Хикок одаривает меня взглядом, каким одарил бы ребёнка, сумасшедшего или калеку, то есть людей, которых по причине их известной неполноценности, лично он стрелять бы не стал.
– Да, ходят такие слухи,- снизошел он до объяснений, – говорят даже, будто мы с Джейн уже вроде как того… и будто у неё от меня ребёнок, девочка, но лично я в эти слухи не верю.
Поразмыслив над его заявлением, я вынужден был признать, что с дипломатической точки зрения оно было составлено безукоризненно: из него не следовало ровным счетом ничего кроме того, что можно было узнать не только от Билла. Но, видимо, он и сам почувствовал, что отношения между компаньонами должны строиться на чем-то большем, чем дипломатия, и поэтому продолжил:
– Так что женюсь я не на Баламутке, а совсем даже напротив – на миссис Агнес Лэйк Тэтчер, вдове нашего знаменитого циркового аттракциониста мистера Уильяма Лайка Тэтчера. Ныне благополучно упокойного, – зачем-то уточнил он. – Миссис Агнес тоже была циркачкой и скакала стоя на спине у белой лошадки… Замечательная женщина, скажу я тебе! Я как увидел ее впервые, так и обмер: сердце ёкает, душа в тревоге – вдруг слетит и прямо под копыта… Эх, думаю, был бы я ее мужем, к арене и близко бы не подпустил! Цирк, он, знаешь ли, занятие не женское, потому что цирк – он и есть цирк, будь то в Париже, будь то в Нью-Йорке!
«Вот так да! – думаю себе, мысленно почесывая в затылке.- Ну и дела! Это надо же!» – я, разумеется, огорошен. Но огорошил меня вовсе не факт Билловой женитьбы на вдове какого-то Тэтчера. И не жестокость этого Тэтчера, посылавшего свою будущую вдову скакать на лошади в стоячем положении. И уж, конечно же, не глубина Билловых рассуждений о цирке. Что меня огорошило, так это та легкость, с которой он принялся жонглировать словечками из чуждого нормальной жизни обихода. «Постой-постой,- подумал я,- а не означает ли это, что великий Билл, молниеносный Билл, Билл, гроза всех ганфайтеров Дикого Запада, на востоке и сам позорно выступал в цирке?!» – под «востоком» я, конечно, не имел в виду Париж…
Представьте себе, все оказалось именно так, как я и думал! Более того, Билл, похоже, даже не сознавал, какой позор он навлек на всех нас, честных жителей фронтира: ковбоев и старателей, бандитов и ганфайтеров, словом – всех тех, кому по роду своей деятельности приходилось сталкиваться с его прославленным «Кольтом»!
– Ты, Джек, не обижайся, но по сравнению с цирком твой покер – просто детские игрушки! – не подозревая о буре возмущения в моей душе, продолжал разглагольствовать Хикок.- Если б не крайняя нужда, ни за что б не бросил!
«Лучше б ты и не начинал!» – подумал я в ответ.
– А дело было так: после Нью-Йорка, где, собственно, мы и встретились с миссис Агнес, задумал я дать представление неподалёку от Ниагарского водопада – доход, как ты понимаешь, верный. Придумал пару аттракционов, сколотил труппу: ну, там, стадо полудохлых бизонов, заспанного мишку и дюжину наездников из Команчей – всё чинно, всё как положено; уже и прибыль стали подсчитывать за вычетом накладных расходов. И что же? От рева водопада все мое зверье как будто взбесилось, вроде как этот водопад прямо на них и падает: медведь орет так, что за ним и водопада не слышно: бизоны сносят загон – ив толпу: ну, а индейцы есть индейцы – у них охотничий инстинкт: заулюлюкали и вперёд, на бизонов! В общем, Джек, кто на том представлении побывал, тот его уже никогда не забудет. Одно обидно: как по мне, так за такое шоу никаких денег не жалко, ну, а меня, что называется, взяли за грудки и давай трясти-вытряхивать… Джек, ты и понятия не имеешь, почем там нынче сломанные ребра – у нас покойники дешевле! Вот и пришлось распродать все, что осталось, еле обратно добрался…
