Тим Северин - Золотые Антилы
Как ни странно, хроническая неэффективность правления едва не спасла дело. Надеялись, что второй флот доставит на Дарьен подкрепления к началу лета, когда Каледония наиболее нуждалась в новых поселенцах и дополнительном снаряжении. Но директора «комитета по снабжению» так долго снаряжали новые корабли (в том числе «Райзинг сан», прибывший из Амстердама, где его осмотрел русский царь), что второй флот был готов лишь к середине августа. К тому времени Каледония уже два месяца как была покинута, и вести о катастрофе, подобно чернильным пятнам на бумаге, просачивались на родину. В самом деле, слухи об эвакуации Каледонии через Ямайку дошли до Лондона раньше, чем отбыл второй флот. Но слухи эти были смутными и бездоказательными, и шотландские директора, хотя и обеспокоенные шепотками, не дали себя запугать. С типичной для них подозрительностью они унюхали английский заговор против Каледонии и продолжали неспешные сборы, подкрепляясь щедрыми порциями кларета на заседаниях комитетов, готовя четыре корабля и 1300 человек на помощь каледонцам.
И снова компании без труда удалось навербовать колонистов. К ядру, состоявшему из тех, кому не хватило мест в первом флоте, добавили уволенных в отставку ветеранов, волонтеров-дворян, сотню женщин (в основном жен тех, кто, как им хотелось думать, с нетерпением ждал их на Антилах) и безымянную орду людей, которых в списках именовали «торговцами, земледельцами и прочими». Многие из этого скромного народа рады были покинуть Шотландию, где новое непогожее лето предвещало вереницу неурожаев и голодных зим. Кто-то из этих полных детской веры людей запечатлел свои надежды на грубой карте Каледонии, отпечатанной по наброску, присланному первыми колонистами. Один из мечтателей добавил к ней соблазнительную надпись: «Место, где в камнях, выкопанных для постройки печи, найдена значительная примесь золота». Это было трогательное выражение долготерпеливой антильской мечты.
К середине августа экспедиция была готова и 18-го числа наконец отчалила. К тому времени, по странному капризу судьбы, погода обратилась против них, и кораблям пришлось укрыться за островом Бат, вполне в пределах досягаемости посыльных судов дирекции. Сложилось странная ситуация, ведь пока второй флот еще стоял на якоре, дожидаясь улучшения погоды, вести о катастрофе на Дарьене приближались к Шотландии. 21 сентября, после месячного ожидания, возрастающий объем слухов настолько встревожил правление, что директора послали на корабли сообщение, уведомляя их о положении дел. Но на следующий день, прежде чем посланец добрался до флота, погода улучшилась, и флот немедля вышел в море. Только через двенадцать дней после этого директора точно узнали, что Каледония покинута. Но тогда было слишком поздно предупреждать второй флот, устремившийся к опустевшим плантациям.
Жестокий удар — вид покинутой и зарастающей колонии — с самого начала подорвал силы экспедиции, добравшейся до Золотого острова. Будь колонисты заранее предупреждены, они могли бы сойти на берег в решимости продолжить то, что не удалось их предшественникам. Но сложилось так, что они рассчитывали помогать, а не быть пионерами, и зрелище рассыпающихся хижин и задушенных сорняками-полей мгновенно потушило их энтузиазм. Не прошло и нескольких часов, как несколько колонистов уже потребовали, чтобы флот развернулся и направился к безопасным местам, тем более что инвентаризация корабельного груза выявила недостаток съестных припасов. Однако новый совет, хотя и был столь же слаб и некомпетентен, как прежний, проголосовал за то, чтобы экспедиция задержалась хотя бы на время, нужное, чтобы разобраться в ситуации.
Вторая высадка оказалась разительно непохожей на первую. Никто во втором флоте не нашел оснований восхищаться видами или восторженно описывать огромный потенциал Каледонии. Высадка проходила в мрачных размышлениях о том, много ли у них шансов выжить. В подобном настроении мало кто рвался приняться за работу по расчистке заросших полей и починке обветшавших укреплений форта Сент-Эндрю. Они ворчали, пили и предпочитали растаскивать продовольствие со складов колонии, вместо того чтобы попытаться самим вырастить для себя пропитание. Через три недели появились первые дезертиры — десять человек украли гребную шлюпку и попытались добраться до Пуэрто-Бельо; совет вынужден был повесить плотника, обвиненного (может быть, ложно) в распространении среди колонистов мятежных настроений. Дневной паек составлял полфунта мяса и полфунта хлеба на человека, и неудивительно, что такая диета подрывала дух колонистов, уже страдавших от жары и лихорадки. К Новому году их мотыги и заступы использовались не столько для возделки полей, сколько для рытья могил. Моряки со стоявших на якоре кораблей уже не трудились доставлять умерших на берег для похорон, а просто сбрасывали трупы в бухту. Разногласия в совете, по обыкновению, делали его бессильным. О твердом руководстве и речи не было. Один из советников, попавший на этот пост за заслуги в скупке акций компании, умудрился сбежать в Англию на одном из проходивших мимо кораблей. Его коллеги додумались единственно до того, чтобы в срочном порядке отправить на Ямайку всех женщин и детей и половину мужчин с тем, чтобы сберечь съестные припасы и позволить оставшимся колонистам подготовить почву к их возвращению. Эвакуируемых собрали на борт двух судов, но северный ветер, проклятье «великолепной гавани», поднял в проливе за Золотым островом такое волнение, что корабли не решались отчалить. Им пришлось праздно болтаться на якоре, а эвакуируемые тем временем страдали от голода и давки.
Апатия шотландцев заразила даже куна. Индейцы с недоумением и грустью наблюдали уход первых колонистов, продававших им выпивку, и вполне понятно, что куна засомневались в твердой решимости шотландцев вместе с ними сражаться с их старыми врагами испанцами. Теперь, когда офицеры второго флота выбрались навестить куна, они обнаружили, что в длинных домах ходят слухи о готовящемся вторжении испанских сил, намеренных изгнать каледонцев и обосноваться в материковой части Центральной Америки.
Фактически разведка куна была необыкновенно точна. Испанские власти с радостью узнали от капитанов плававших вдоль побережья судов об уходе шотландцев с Дарьена. Но едва испанцы вообразили, что угроза рассосалась сама собой, как услышали, что чужаки вернулись с новыми силами. Испанские власти пришли к выводу: только крупномасштабная карательная экспедиция убедит шотландцев, что испанцы считают Дарьен своей собственностью и не потерпят там чужих поселений. И вот, в обычном тумане затяжной переписки, испанцы сдули пыль со старых планов военной экспедиции для вытеснения шотландцев из Каледонии. Только на сей раз у них было двойное преимущество: командующий, который знал свое дело, и опыт, приобретенный в первых неудачных выступлениях против Каледонии.
