Луи Буссенар - Необыкновенные приключения Синего человека
— Он в больнице.
— А чем он болен?
— Он посинел, капитан…
— Посинел!.. У тебя, наверное, солнечный удар, или испуг так на тебя подействовал…
— Капитан, я в своем уме и понимаю, что говорю. Повторяю вам, месье Феликс стал синим. А время от времени он чернеет. Становится похожим на настоящего негра.
Анрийон был из тех, кого трудно чем-либо удивить. Но в этот раз он оказался явно обескуражен.
— Ни слова не понимаю из того, что ты говоришь.
— Поверьте, все это так.
— Ладно. Допустим. Отведу тебя в какой-нибудь отель, не можем же мы торчать здесь.
— Но у меня есть угол, капитан.
— В таком случае идем к тебе. Если там найдется свободная комната, я ее сниму.
— Простите, капитан! Могу я задать вам вопрос?
— Валяй!
— С каких пор вы здесь?
— Не более часа. Мое судно пришвартовано[297] там, на главном рейде.
— «Дорада»?
— Нет! Бедняжка «Дорада» погибла.
— Ах!
— Теперь я командую большим пароходом.
— Как здорово…
— Да! Но еще лучше то, что я встретил тебя, мой дорогой!
— О! Капитан, это точно! Счастливый случай.
— Очутившись в Марахао, я по всему побережью ищу вас. Я был уверен, что Феликс давно мертв. Ты вернул меня к жизни своим сообщением. Мы заберем его из больницы.
— Видите ли, тут еще англичане… Они опять прицепились к нему.
— Ну, мы еще посмотрим, кто кого!
— А как быть с моим дядей и матросом?
— Разнесем тюрьму по кирпичику. Но сейчас надо добраться до твоего жилища. Там нам будет что рассказать друг другу. И еще: мне пришлось сменить фамилию. Я теперь больше не капитан Анрийон.
— Из-за проклятых англичан?
— Да! Для тебя и для всех остальных отныне я капитан Керневель. Это имя моей матушки.
— Ясно, капитан. А вот и мой отель, мы пришли.
Владелица отеля, добрейшая мадам Спиц, радушно приняла нового постояльца. Капитаны не часто останавливались у нее. Такой клиент льстил ей.
Новый постоялец, в свою очередь, вел себя так, будто у него туго набит кошелек, и заказал роскошный ужин. Ивон почтил его своим присутствием.
Хотя юнга был голоден и ел с завидным аппетитом, он все же находил время, чтобы в подробностях рассказать своему капитану обо всех невероятных приключениях их маленькой компании, состоявшей из Феликса, Беника, Жана-Мари и его самого. История так поразила Поля, что тот не успевал всплескивать руками и ахать.
Беседа затянулась. На город опустилась ночь, и, дойдя до того самого места, где произошла их встреча, Ивон не выдержал — заснул.
Было около одиннадцати часов вечера и капитан собирался уже лечь спать, как вдруг ему показалось, что под окном слышен знакомый свист — мелодия, известная всем морякам.
Анрийон никак не мог растолкать мальчугана. Юнга не просыпался. Пришлось прибегнуть к маленькой хитрости. Подойдя вплотную к кровати Ивона, капитан что есть силы закричал:
— Полундра! Подъем!!!
Услышав команду, мальчуган тут же открыл глаза и вскочил с готовностью, с какой каждый матрос привык вскакивать по тревоге.
На улице свистели сильнее.
— Это мой дядя, больше некому! — закричал юнга, прислушавшись.
— Ты уверен?
— Я так думаю, я надеюсь, капитан.
Капитан Анрийон, или капитан Керневель, как отныне он называл себя, осторожно приоткрыл окно и в тусклом сиянии звезд увидел двух мужчин. У одного в руках — ружье.
— Это ты, Беник? — спросил он на всякий случай.
Снизу послышался голос:
— Это не Ивон говорит. Кто ты?
— Беник!.. Это Беник! Дружище!
Человек с ружьем ответил:
— Провалиться мне на этом месте, если это не голос моего капитана!
— Тихо! Мы сейчас спустимся.
В гостинице для моряков жизнь не затихает ни днем, ни ночью. Постояльцы приходят и уходят когда им вздумается. После суровых и опасных морских походов матросы, оказавшись на берегу, предаются безудержному веселью. Никто не пеняет им за это.
Капитан рассудил, что Бенику и его приятелю не следует подниматься наверх. Несколько мгновений спустя он в сопровождении Ивона вышел на улицу. Двое мужчин поджидали их в нескольких шагах, на набережной.
— Прекрасно! Старый лис, — воскликнул Поль Анрийон, простирая руки к Бенику, — тебе удалось-таки бежать!
Боцман, сияющий, радостный, бросил ружье, со звоном брякнувшее о землю, и кинулся в объятия к другу.
— Капитан!.. Черт вас возьми, капитан!.. Месье Феликс спасся, вот и вы теперь с нами.
— Я, я, мой дорогой, собственной персоной.
— С неба вы, что ли, свалились? А каков у нас юнга! Дай-ка расцелую тебя! Представляете, капитан, если бы не он, мы крепко засели бы на мели.
— Да, да! Мне все известно.
Пока Беник не переставая говорил, его напарник скромно стоял в стороне, ожидая, когда его представят.
— Это Жан-Мари, капитан, мой матрос.
— И мой, — отвечал Анрийон, энергично пожимая руку Кервену. — Можешь во всем рассчитывать на меня.
— К вашим услугам, капитан, — отозвался бретонец.
— Итак, дети мои, — продолжал Анрийон, — если уж вам удалось выбраться оттуда, надо сделать все, чтобы вы не попали обратно.
— Это точно! — в один голос отозвались оба моряка.
— Могу предложить местечко, где никто не будет вас искать.
— Вы, капитан, человек слова. Если сказали, значит, сделаете непременно. Доказательством служит хотя бы то, что вы с нами. Право, с луны вы, что ли, свалились? Я так волнуюсь, как никогда. Слово моряка!
— Будет, дружище. Пожалуй, пора кончать разговоры и сниматься с якоря!
Капитан направился к набережной, трое друзей последовали за ним. Подойдя к воде, он сказал:
— Надо избавиться от твоего ружья.
— Ума не приложу, что с ним делать.
— Выкинь в воду! И кивер, и ранец, и патронташ…
— Все выкидывать?
— Абсолютно! И ты тоже, Жан-Мари, снимай куртку.
— Есть!
Матросы остались в одних рубашках, и теперь ничто не выдавало в них беглецов.
Капитан поискал что-то в темноте и вскоре нашел веревку от привязанной у мола лодки. На дне ее спали три перевозчика, курсирующие от берега к стоявшим на рейде судам.
Анрийон разбудил их, шепнул что-то по-испански и подозвал спутников. Те, ни слова не говоря, сели в лодку, подняли парус, и суденышко заскользило по водной глади в сторону лимана[298] Плата.
Спустя час показались пришвартованные суда. Парус спустили и пошли на веслах. По тому, как капитан лавировал[299] и выбирал путь, было видно, что здешние места ему знакомы. Лодка приближалась к огромному кораблю, легко покачивавшемуся на волнах.
