Рувим Фраерман - Жизнь и необыкновенные приключения капитан-лейтенанта Головнина, путешественника и мореходца
«Так открываются земли, большие и малые, — подумал Василия Михайлович. — И каждому камню имя дает человек».
Он вспомнил зимний вечер на Камчатке, треск горящих березовых поленьев в камельке и задумчивые слова штурманского помощника Среднего: «Кто нас будет помнить, Василий Михайлович?» Подняв голову, он поглядел на салинг, где сидел Средний, по-прежнему внимательно следивший за очертанием берега. Головнин быстро прошел в свою каюту и нанес на карту берега нового острова и дал ему имя Среднева. Неширокий пролив, что виден был с корабля, он тоже назвал проливом Среднева.
При этом Василий Михайлович подумал: «Пусть, пусть знают географы всего мира и даже малые дети, которые в школе будут смотреть, на карту, имя этого мореходца, коего желанием была не жажда славы, но только скромное познание очертании суши и морей».
Глава четвертая
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ЯПОНЦАМИ
«Диана» мирно продолжала свое плавание среди Курильских островов.
Стояли редкие для этого климата дни — погожие, ясные даже по утрам. Солнце рано сгоняло с воды туман, к полудню лучи его становились даже жаркими и рассыпали по мелким свет-лозеленым волнам моря острый, горячий блеск. Ночи были звездные, без облаков.
Василий Михайлович многие часы днем проводил на палубе, изучая через подзорную трубу изгибы берегов, делал промеры проливов и бухт, а вечером у себя в каюте заносил в журнал свои наблюдения и донесения офицеров, которых посылал на берег.
Казалось, никогда труд ученого и путешественника не доставлял Головнину такого удовлетворения, как в это плавание. Каждый новый залив, донесенный на карту, каждое имя, данное вновь открытому островку, доставляли ему великую радость. Все яснее становилась карта островов. Головнин до глубокой ночи засиживался над страницами корабельного журнала. Тишка едва успевал чинить перья для своего капитана и наполнять песком большую медную песочницу, стоявшую на письменном столе.
В один из таких погожих летних дней, когда море словно отдыхало от постоянного волнения, а даль была особенно глубока и прозрачна, «Диана» приблизилась к северной оконечности острова Итурупа, русское название которого было Александр.
Вершины невысоких гор спускались почти к самой воде и четко рисовались на чистом небе. По серым каменистым склонам их кое-где сбегали к воде зеленые полосы леса.
Кто жил здесь сейчас? Василию Михайловичу было известно со слов старых курильцев, что хотя остров населяли русские курильцы, но лет десять назад на нем появились и японцы. Не сюда ли приходил Хвостов на своей «Юноне»?
Однако вопрос этот сейчас не так тревожил Головнина, как его заботило положение шлюпа: на «Диане» почти кончились запасы провианта, пресной воды и дров.
Кто бы ни жил на острове, необходимо было подойти к нему. Головнин глядел в зрительную трубу на лежащий перед ним каменистый берег, на песчаные отмели, на горы. Со шлюпа хорошо были видны шалаши на берегу, несколько вытащенных на песок больших Лодок и бегавшие в беспокойстве люди.
Отняв трубу от глаза, Василий Михайлович обратился к стоявшему недалеко от него у борта Муру:
— Федор Федорович, возьмите шлюпку с четырьмя гребцами и вместе со Средним съезжайте на берег. Узнайте, почему суетятся курильцы. Успокойте их и постарайтесь получить сведения об острове.
Мур немедленно отплыл.
Море было спокойно, лучи солнца ритмично вспыхивали на вынимаемых из воды веслах, которыми дружно работали засидевшиеся на судне матросы. Когда лодка была уже недалеко от берега, Головнин заметил, что навстречу Муру от острова отошла небольшая байдара с вооруженными ружьями людьми.
«Не собираются ли жители острова причинить нам вред?»— подумал Василий Михайлович.
И тотчас же приказал вахтенному офицеру подвести шлюп ближе к острову и спустить на воду другую, вооруженную шлюпку, в которую сел сам с мичманом Якушкиным.
Матросы дружно налегли на весла, и обе шлюпки с «Дианы» подошли к берегу почти одновременно.
Когда Головнин вышел на берег, его встретила толпа японских солдат во главе с начальником японского гарнизона острова, одетым в темный халат с широкими рукавами, с короткой сабелькой, заткнутой за пояс Солдаты были вооружены кто мечом, кто луком, а кто и ружьем с дымящимся фитилем в руках, что свидетельствовало о готовности японцев вступить в бой.
Головнин с удивлением, но внешне спокойно глядел на это странное воинство.
— Кто вы такие и зачем сюда пришли? — спросил у него по-японски начальник гарнизона.
Слова его перевел еще не старый курилец, который довольно хорошо говорил по-русски.
— Скажи ему, что мы — русские и на нашей земле скорее, чем он, можем задать такой вопрос. Но сейчас не об этом речь. Наш шлюп терпит нужду и пришел сюда за дровами и водой.
Все ли перевел курилец начальнику гарнизона или только последние слова Головнина, это осталось для Головнина неизвестным, но он заметил только, что желтое, широкое лицо японца вдруг изобразило крайнюю ласковость. Он сразу предложил Головнину отправиться к главному японскому селению острова Урбичу, где можно найти и дрова, и воду, и даже дал письмо к тамошнему начальнику.
Василий Михайлович готов был последовать этому совету, но случайное обстоятельство изменило его план. Разговорившись с курильцем, знавшим русский язык и назвавшимся Алексеем Максимовым, российским подданным, крещенным в православную веру, Головнин узнал, что японцы боятся, как бы русские не сожгли их селения, и тогда ему, Алексею, и другим курильцам, как русским подданным, пришлось бы расплачиваться за это своей жизнью. И тут же Алексей стал просить, чтобы русские, в случае нападения на японцев, взяли их, курильцев, с собою.
Василий Михайлович поспешил успокоить курильцев, собравшихся на берегу, около его шлюпки, что он не собирается нападать на японцев. А если Алексей хочет, то он может взять его к себе на корабль в качестве переводчика. Алексей охотно согласился на это и сел в шлюпку к Головнину.
На палубе шлюпа курилец держался спокойно и степенно, не выказывая никакого удивления ни перед пушками, ни перед ружьями, ибо хорошо знал, что удивление недостойно охотника. Больше всех понравился ему Тишка, который подарил курильцу старую трубку Головнина.
Алексей посоветовал Головнину итти за дровами и водой не в Урбич, где дров мало, а пресной воды и совсем нет, а на соседний остров — Кунашир, тоже захваченный японцами. Головнин решил последовать этому совету.
Под вечер «Диана» подошла к длинной, узкой косе, образовавшей одну из сторон гавани острова Кунашира, и стала на ночь в проливе на якорь.
