Михаил Озеров - От Гринвича до экватора
Но, созидая, люди не забывают и об опасностях. На этих страницах упоминалось имя Чан Хынг Дао. По улице, названной в его честь, мы добирались в Шолон (впрочем, в каждом вьетнамском городе есть улицы, площади, парки, заводы, кинотеатры, носящие имя полководца), сказанная им фраза «Мы научились бороться и побеждать» стала крылатой. А однажды я побывал на посвященном ему празднике.
Ханой покидаю рано утром. Да, проницательный читатель прав: сейчас пойдет описание дороги. Но как иначе: в любом краю от Гринвича до экватора проводишь в пути (за рулем автомобиля или рядом с водителем) немалую часть времени. К тому же справедливо говорят: дорога — лицо страны.
Куда ни глянешь — рисовые поля, на них работают крестьяне. Круторогие буйволы тянут деревянную волокушу. А вон трудится наш трактор «Беларусь». Часто попадаются базары: чешуйчатые ананасы, ле тхи, с торчащими, как у ежа, колючками, горы помидоров, моркови, фасоли, перца чили, палочек сахарного тростника…
Повсюду катток (парикмахерская), вьетнамские фигаро стригут и бреют прямо на обочине, как в «Тихом американце» Грэма Грина: «…под деревьями орудовали цирюльники».
Машина то карабкается к вершине очередной горы, то резко спускается вниз. Водопады обдают машину мелкими брызгами. Поля, дальше густой лес, а еще дальше горы, тоже зеленые, вздымающиеся под самые небеса. Воздух чист, словно горный хрусталь.
Велосипеды во Вьетнаме
Дорога становится все оживленнее. Одни идут пешком, другие едут: в грузовиках, на мотоциклах, запряженных буйволами, но больше всего на велосипедах — Вьетнам есть Вьетнам! И скоро мы уже ползем еле-еле.
Куда же движется нескончаемый поток людей?
В местечко Ванкиеп к северу от Ханоя, где Чан Хынг Дао провел свои последние годы.
В центре площади — поминальный храм. Вокруг — колонны юношей в доспехах, с мечами, лица разрисованы краской. Это артисты, так семьсот лет назад выглядели воины Чан Хынг Дао.
Люди держат флаги и транспаранты, картонные фонари, на которых золотистой краской сверкают серп и молот. Взрываются хлопушки, играет музыка. В руках ребятишек пляшут игрушечные драконы с маленькой головкой и грандиозными туловищами, во Вьетнаме они считаются защитниками человека, наделены добродетелью.
Пожалуй, самый красочный момент торжества — фейерверк. Впервые «дерево фейерверков» — по-вьетнамски «кэй фаохоа» — вспыхнуло в 1288 году в честь одной из побед Чан Хынг Дао, и с тех пор это непременная принадлежность многих праздников.
«Кэй фаохоа» поджигают у самого основания, и дерево озаряет все вокруг мириадами огней.
Продают книги о Чан Хынг Дао. А по радио цитируют слова, которые он сказал королю. Когда государь спросил, что делать, если на страну нападут, полководец ответил: «Враг воюет числом, наше же искусство состоит в том, чтобы малым одолеть великое… Важно, чтобы армия была единой и дружной, жила одними помыслами. Надо беречь силы народа, чтобы иметь крепкие корни, которые прочно удерживают дерево».
Уехать из Ванкиепа оказалось непросто: хотя было уже шесть вечера, поток народа не иссякал, и наша машина с трудом двигалась вперед. Позже я прочитал, что торжества продолжались четыре дня, в них участвовало почти два миллиона человек…
Покинув Ванкиеп, отправляемся дальше на север. И вот уже вьетнамокитайская граница. В феврале 1979 года здесь шли бои, и я не узнаю Лангшон, веселый зеленый город, в который приезжал раньше. Тут был кинотеатр, в нем шел наш фильм «Блокада». Теперь груда кирпичей. А где библиотека, в которой хранилось почти сто тысяч книг? Поднимаю с земли обгоревшую обложку, на ней по-вьетнамски написано: «Карл Маркс. Капитал».
Нет больше в Лангшоне больницы, нет детского сада, нет сотен жилых домов. Словно черный флаг траура — классная доска над руинами школы.
Однако в Лангшоне я не только видел развалины. Люди восстанавливали город. Ремонтировали мосты, чинили электропроводку, сеяли рис на очищенных от мин полях. Возобновилось регулярное движение поездов между Ханоем и Лангшоном (кстати, это была первая во Вьетнаме железная дорога, она открылась в 1902 году), наладили телефонную и телеграфную связь.
С гордостью рассказывали жители о своем крае. О том, что тут низвергается один из крупнейших в стране водопадов — Банзыок и растут самые лучшие персики (персиковые деревья пользуются у вьетнамцев особым уважением, они — символ радости и счастья, на Новый год ими, подобно нашим елкам, украшен каждый дом); что в провинции родилось народное ремесло — изготовление изделий из парчи тхокам, которое теперь известно повсюду (на ярмарке в Лейпциге тхокам была удостоена специального приза); что в окрестностях Лангшона обнаружили скелет древнего антропоида, обитавшего 500 тысяч лет тому назад.
Юные жители Хайфона
До сорок пятого года люди здесь находились где-то на уровне средневековья. Среди народности ханхоа не было ни одного (!) грамотного. Пытаясь погасить впервые увиденную электрическую лампочку, принимались дуть на нее. А теперь нигде во Вьетнаме на душу населения не приходится столько электроэнергии, как в Лангшоне!
На обратном пути мы побывали в пещере Пак Бо. Перейдя по скользким камням через бурный поток с прозрачной, переливающейся в лучах солнца водой и взобравшись по крутому склону, оказались в гроте. В вечном молчании застыли серо-зеленые сталактиты, и звук случайно сорвавшегося из-под ноги камня походил на раскат грома. В Пак Бо в начале сорок первого года жил Хо Ши Мин, известный тогда под именем Нгуен-Патриот. Тут рождались революционные идеи, выходила газета подпольщиков «Независимый Вьетнам». Деревянный чемодан да кастрюля, в которой варят рис, — вот и все вещи Нгуена-Патриота.
«Наш Разлив», — говорят вьетнамцы о пещере. Видимо, подобные ассоциации возникали и у будущего президента ДРВ, он назвал поток ручьем Ленина, а гору именем Карла Маркса.
В мае сорок первого года в бамбуковой хижине на сваях возле Пак Бо прошел пленум ЦК компартии. На нем решили создать Лигу независимости Вьетнама. Она боролась против японцев и французов.
Пак Бо — святое для вьетнамцев место. Каждый из них воспринимает как призыв к действию слова Хо Ши Мина: «После войны мы отстроим свою жизнь в десять раз прекраснее».
Их жизнь-подвиг
Мало найдется стран с такой нелегкой судьбой, как у Вьетнама. Вся его история — история кровопролитных сражений. Войны — за правое дело, за свободу, но тем не менее войны! — следовали одна за другой: против китайцев, татаро-монголов, японцев, французов, американцев.
