Жюль Верн - Агентство «Томпсон и К°»
Джонсон оказался счастливее всех. Алкоголя на корабле хватало, и для него это с лихвой возмещало отсутствие еды. Отупение, в котором он постоянно пребывал, лишало его всякого чувства страха.
У Бейкера такого утешения не было, однако он, по-видимому, пребывал в отличном настроении и не казался голодным. Робер не мог удержаться, чтобы не выразить удивление.
— Вы не испытываете голода? — спросил он.
— Нет,— ответил Бейкер.
— Не будете ли вы так добры сказать, как вам это удается? — спросил Робер.
— Нет ничего легче. Я просто ем в обычное время.
— Едите? Но что?
— Могу показать.— Бейкер жестом пригласил Робера в свою каюту.— Впрочем, у меня хватит еды и на двоих.
Еды хватило бы и на десятерых. Взяв с Робера клятву молчать, Бейкер продемонстрировал ему два огромных чемодана с провизией.
— Как! — воскликнул Робер, восхищаясь такой предусмотрительностью.— Вы подумали и об этом!
— Когда имеешь дело с агентством Томпсона, нужно быть готовым ко всему,— глубокомысленно ответил Бейкер, предлагая Роберу от своих щедрот.
Робер воспользовался этим великодушием, чтобы отнести добычу американским пассажиркам. Те согласились принять еду с условием, что молодой человек возьмет кое-что и себе.
Для других пассажиров, лишенных такой поддержки, время тянулось страшно медленно. И какой же крик облегчения вырвался у всех, когда около часу пополудни с фок-мачты крикнули: «Земля!»
Думая, что приближается спасение, все посмотрели на капитанский мостик. Но капитана там не оказалось. Требовалось, однако, немедленно сообщить ему эту новость. Кто-то из пассажиров постучал в дверь капитанской каюты. Но ни в каюте, ни на корме Пипа не нашли.
Туристы забеспокоились и разошлись по всему кораблю, громко клича капитана. Тем временем неизвестно откуда распространилось известие, что трюм на три фута заполнен водой.
Все словно обезумели. Бросились к лодкам, но столкнулись с командой, охраняющей шлюпки по приказу капитана. Людской поток хлынул на верхнюю палубу. Многие проклинали и Томпсона и Пипа, лишивших их последнего шанса на спасение.
Томпсона тоже никто не видел. Можно было предположить, что он предусмотрительно спрятался, пережидая в безопасности, пока пройдет гроза.
Капитан же в это время, как всегда, исполнял свой долг.
Узнав о новой беде раньше всех, он бросился в трюм и внимательно его осмотрел. Результат был неутешительным.
Он тщательнейшим образом исследовал трюм, но в подводной части судна дыр и пробоин не нашлось. Явной течи не обнаружилось. Вода проникала в трюм не в одном месте, а капля за каплей просачивалась в тысячах мест. Очевидно, заклепки не выдержали непрерывных ударов волн, швы разошлись, и «Симью» просто разваливался от старости.
С этим капитан ничего поделать не мог и, слушая убийственный шум воды, вынужден был признать свое бессилие.
Однако несколько мгновений спустя он как ни в чем не бывало поднялся на верхнюю палубу и спокойным голосом приказал команде взять себя в руки.
Положение было не таким уж безнадежным. Земля, по-видимому, приближалась, и, если дружно взяться за насосы, можно откачать воду из трюма.
Надежда на это скоро улетучилась. Стало ясно, что вода опережает усилия матросов, трюм продолжает заполняться на пять сантиметров в час.
Земля же, хотя и находилась в пределах видимости, не приближалась. Солнце уже садилось, а пятнышко суши оставалось в том же отдалении.
Этой ночью никто не спал. С трепетом ожидали восхода солнца. К счастью, в июне оно появляется здесь очень рано.
К четырем часам стало возможно различить низкий песчаный берег, над которым слегка возвышалась суша и пик Мартин — самая высокая точка острова. Остров оказался в пределах видимости за двадцать — двадцать пять миль. Следовательно, течение, каким бы оно ни было слабым, все же несло «Симью» к берегу, и мало-помалу, со скоростью одного узла, к полудню корабль приблизился к месту, называемому косой Мартиниш, на одну милю. И тут течение внезапно изменило направление и устремилось с севера на юг, удвоив скорость.
Теперь до земли совсем близко. Вода в трюме поднялась до одного метра двадцати сантиметров. Если ничего не произойдет, то корабль скоро сядет на мель вблизи берега. Это «приземление» должно произойти относительно благополучно, пока погода прекрасная и море спокойно.
Но не тут-то было. «Симью» следовал вдоль берега, не приближаясь к нему. Отдавшись течению, корабль огибал неровности, косы, оставаясь на расстоянии неизменной мили от берега.
Без конца измеряли глубину. И результат все тот же: бросить якорь невозможно.
Капитан яростно кусал концы своих усов. Берег близок, рукой подать, но недостижим. Настоящие танталовы муки[132].
Да и вид берега не очень-то радовал. Ни одного дерева, ни клочка растительности. Повсюду, куда хватало взгляда, простирались лишь песчаные пространства.
По мере продвижения к югу берег опускался. Остров превращался в бесплодную равнину.
К трем с половиной часам достигли Петра-ди-Луми, где покачивалось несколько рыбачьих лодок. Подали сигнал бедствия, но никто не ответил. Петра-ди-Луми осталась позади.
Через два часа обогнули Восточную косу, и у пассажиров вспыхнула было надежда: корабль сильно приблизило к берегу водоворотом, до суши теперь самое большее метров пятьсот.
К несчастью, течение изменило направление так же внезапно, как и возникло, и «Симью», не приближаясь к берегу, стал следовать вдоль острова Сал. Очертания его вырисовывались теперь довольно четко.
На таком расстоянии можно было даже услышать крик человека. Но никто не жил в этой пустынной местности. Перед глазами расстилалась лишь степь, которую один английский путешественник назвал песчаной могилой. Ланды[133] простирались почти до горизонта, низкие, серые, мрачные. От прибоя их защищал скалистый пояс.
«Симью» с той же скоростью прошел залив за Восточной косой. Через час корабль обогнет косу и снова выйдет в открытое море.
Внезапно матрос, измеряющий глубину, закричал:
— Двадцать пять саженей! Песчаное дно!
Капитан на своем мостике вздрогнул от радости. Очевидно, в этом месте морское дно поднялось. Через минуту можно бросать якорь.
— Приготовить якорь, Флишип,— спокойно сказал Пип своему помощнику.
Корабль шел по течению еще четверть часа, зондирование показывало, что глубина все уменьшается.
— Десять саженей! Песчаное дно…— воскликнул матрос.
— Отдать якорь! — скомандовал капитан.
