Геннадий Невельской - Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России
7) стараться развлекать команды и не обременять их излишними работами. Заботиться, главное, об их здоровье, бодрости духа и довольстве. На первое время достаточно прикрыть батарею срубом или частоколом, исправить казарму и выстроить флигель и баню. Что же касается башен и редутов, то это решительно бесполезно, ибо миролюбивые и робкие туземцы не будут нападать на пост. Что же касается до японцев с Мацмая, то, при нашей миролюбивой политике и полной свободе, которую мы предоставляем им в производстве промысла и торговли, нет никакой причины делать им на нас нападение;
8) в том месте, которое по исследованиям Рудановского окажется более удобным как для жизни, так и для подхода судов, а тем более для их зимовки, к весне поставить пост из
8 или 10 человек.
26 сентября корабль «Николай» снялся с якоря и, обменявшись с нашим постом салютами, направился в Татарский пролив. Пользуясь свежим юго-юго-восточным ветром, мы, выйдя из Лаперузова пролива, легли на запад.
Так совершилось водворение наше в Тамари-Анива — главном пункте острова Сахалина.
Глава двадцать четвертая. Исследования Д. И. Орлова на Южном Сахалине
Прибытие в Императорскую Гавань. — Инструкция лейтенанту Бошняку от 2 октября 1853 года. — Де-Кастри. — Шхуна «Восток». -Поездка на оленях к озеру Кизи. — Возвращение в Петровское. — Донесение генерал-губернатору от 27 октября 1853 года. — Известие из Де-Кастри. — Командировка Петрова в Императорскую Гавань. — Донесение Д. И. Орлова о Сахалине и Императорской Гавани. — Донесение командиров транспорта «Иртыш» и корабля «Николай». -Известия из Константиновского поста. — Донесение Н. В. Буссе от 2 октября
Не доходя около 5 миль до матерого берега, я лег вдоль него и 29-го числа вошел в Императорскую Гавань, чтобы осмотреть там наш пост. 30 сентября вышел из гавани, встретил противный ветер с пасмурностью и начал лавировать к северу. 2 октября, к вечеру, бросил якорь в заливе Де-Кастри, против Александровского поста.
Оставленному в Императорской Гавани с 10 человеками лейтенанту Бошняку было приказано:
1) наблюдать за состоянием гавани во время закрытия и вскрытия и произвести съемку тех бухт, которые не были еще описаны;
2) с установлением зимнего пути отправить ко мне донесение тем из путей, который окажется более надежным и кратким;
3) в случае, если бы по каким-либо причинам пришел на зимовку в гавань транспорт «Иртыш», все внимание обратить на сохранение здоровья команды, для чего всеми средствами стараться доставать от мангунов в окрестностях гавани свежую пищу, как то: рыбу, дичь и оленину, и следить, чтобы в казарме у команды топился постоянно чувал. Майору Буссе приказано, в случае если бы транспорт «Иртыш» направлялся в Императорскую Гавань, снабдить его продовольственными запасами и одеждой в изобилии;
4) кораблю «Николай» будет предписано зайти из Де-Кастри в Императорскую Гавань с целью узнать, хорошо ли снабжена команда «Иртыша», и если окажется противное, то командир «Николая» Клинковстрем пополнит снабжение. Из Императорской Гавани «Николай» должен следовать по назначению, согласно инструкции, данной ему начальником Аянского порта А. Ф. Кашеваровым;
5) если транспорт «Иртыш» будет зимовать в Императорской Гавани, то сейчас же по вскрытии гавани отправиться на нем вдоль берега к югу и достигнуть той широты (около 46°), где, по словам местного населения, следует предполагать устье реки Самарги, оставить транспорт, приказав ему следовать к Муравьевскому посту, взять байдарку, шлюпку и с ними восемь человек команды и на этих судах произвести исследование берега к югу, рассчитывая время так, чтобы около 25 мая возвратиться в Императорскую Гавань. Если при устье реки Самарги окажется действительно закрытая бухта, как говорили мангуны, и если по реке действительно можно наладить удобное сообщение этой бухты с Уссури или Амуром, то поставить в ней пост из трех человек с поднятием военного флага. На этом посту оставить байдарку. Иметь в виду, что я на транспорте «Байкал», который должен прибыть с Камчатки в Де-Кастри около 20 мая, зайду в Императорскую Гавань и в зависимости от сведений, какие соберет этот пост, буду ставить по берегу посты до корейской границы;
6) тщательно наблюдать за действиями иностранных судов и при встрече с ними давать им объявления о принадлежности края России.
Сойдя в Де-Кастри с корабля «Николай», я предписал Клинковстрему идти по назначению, согласно данной ему Кашеваровым инструкции, но на пути непременно зайти в Императорскую Гавань с тем, что если там окажется пришедший на зимовку «Иртыш», в случае заявления начальника поста Н. К. Бошняка о недостаточности продовольственных запасов пополнить их.
3 октября при противном юго-западном ветре корабль «Николай» оставил залив Ле-Кастри.
В. А. Римский-Корсаков
Начальник Александровского поста Разградский сообщил мне, что 30 сентября туда приходила винтовая шхуна «Восток» под командой капитан-лейтенанта Римского-Корсакова. Она была послана генерал-адъютантом вице-адмиралом Е. В. Путятиным из Нагасаки к устью Амура с тем, чтобы узнать о положении нашем в этих краях и о средствах, какие мы имеем. Шхуна эта, пройдя южным проливом, вошла в реку мыса Пронге, встала на якорь, а Римский-Корсаков на шлюпке ходил в Петровское, чтобы повидаться со мной; узнав же, что я в исходе сентября буду в Де-Кастри, он зашел туда. Не найдя меня и там, он, в соответствии с полученными от Разградского сведениями, отправился в Вияхту, чтобы нагрузиться там каменным углем, предупредив, что оттуда возвратится в залив Де-Кастри, чтобы встретиться со мной. При этом Разградский передал мне, что, по словам Корсакова, полномочному министру нашему генерал-адъютанту Е. В. Путятину, отправленному на фрегате «Паллада» в Нагасаки для заключения торгового трактата с японцами, неизвестно данное мне императором повеление о занятии Сахалина. Это обстоятельство понудило меня остаться в Де-Кастри, чтобы встретиться с командиром шхуны «Восток». Между тем наступило уже 5 октября, а шхуна еще не приходила. Оставаться долее в Де-Кастри я не мог, потому что рисковал не попасть до заморозков в Петровское, где мое присутствие было необходимо. Поэтому, изложив письменно все данные мне высшим правительством распоряжения и сведения и объяснив все мои действия и данные мной Буссе и Бошняку инструкции, я просил Римского-Корсакова передать все это Ефиму Васильевичу Путятину и вместе с тем просил его на пути в Нагасаки зайти в Императорскую Гавань и не оставить Бошняка в случае его просьбы касательно пополнения запасами Константиновского поста; в особенности я просил Воина Андреевича снабдить Бошняка консервами, буде таковые на шхуне имеются. После того я приказал Разградскому, когда залив и море около него полностью замерзнут, оставить на посту двух человек с унтер-офицером, а с остальными людьми перейти на зимовку в Мариинский пост, где их удобнее будет продовольствовать. Петров же оттуда должен вернуться в Петровское. Утром 6 октября на оленях я отправился к озеру Кизи, где меня ожидала гилякская лодка, присланная Петровым из Мариинского поста. На ней я едва к 15 октября мог добраться до Петровского, ибо внезапно наступившими морозами начало уже затягивать реку и на ней показался лед.
Айны в лодке
Рисунок участника кругосветного плавания под начальством И. Ф. Крузенштерна Левенштерна
Таким образом, винтовая шхуна «Восток», под командой Воина Андреевича Римского-Корсакова, была первым морским судном, вошедшим в Амур из Татарского пролива, то есть по тому пути, который считался недоступным. Что этим путем можно войти в устье Амура, к несчастью, никто, а особенно Министерство иностранных дел, несмотря на всю документацию, представленную мной, не верил, и все полагали, что я ошибаюсь и доношу неправильно. Поэтому считалось, что с этой стороны устье Амура обеспечено от всяких неприятельских покушений с моря. Таково было впечатление, произведенное на весь образованный мир авторитетом моих знаменитых предшественников: Лаперуза, Браутона и Крузенштерна! Оно было до такой степени тогда сильно, что до 1856 года англо-французы никак не могли представить себе, чтобы суда наши могли пройти этим путем в лиман и устье Амура, и полагали, что всякое исследование с этой стороны будет положительно напрасно.
Проезжая Мариинский и Николаевский посты, я нашел их совершенно обеспеченными продовольствием, благодаря заботам Бачманова, Петрова и Воронина. Люди были размещены по возможности удобно и покойно и больных нигде не было. В Петровском я нашел новый флигель почти готовым, так что к 1 ноября семейства священника и А. В. Бачманова перебрались в него. В Петровском, 25 октября, я получил от А. Ф. Кашеварова (от 9 сентября) с нарочным уведомление, что бриг «Константин» в Аяне не будет, что из Кронштадта на Камчатку пришел под командованием капитан-лейтенанта Бессарабского с орудиями и различными запасами и материалами транспорт «Двина», назначенный на службу в Петропавловское; командир «Двины», несколько офицеров и в том числе брат моей жены, мичман Николай Иванович Ельчанинов, прибыли в Аян на компанейском корабле, чтобы отправиться далее в Петербург, но что Ельчанинов желает поступить в экспедицию и остается в Аяне до моего распоряжения.
