Жюль Верн - Южная звезда
— Все, что у меня получится, мадемуазель Алиса, будет для нас обоих,— повторял он ей.
Однако мисс Уоткинс, слушая, что говорят на рудниках, находилась в постоянной тревоге.
И на то были основания! Против Сиприена зрело всеобщее возмущение, которое вряд ли могло ограничиться одним только осуждением… И вот, однажды вечером, придя взглянуть на печь, Сиприен обнаружил, что она полностью разрушена. Пока Бардик куда-то отлучился, группа людей, воспользовавшись темнотой, за считанные минуты разрушила все, что было сооружено за много дней. Каменную кладку печи развалили, топку сломали, огни потушили, а оборудование разбили и разбросали. От опытной установки, стоившей молодому инженеру многих трудов и забот, не осталось и камня на камне.
— Нет! — воскликнул он.— Я не уступлю и завтра же подам в суд на этих жалких людей! И тогда посмотрим, есть ли в Грикваленде правосудие!
Правосудие в Грикваленде было, но совсем не то, на которое рассчитывал молодой инженер.
Никому ничего не сказав и не сообщив мисс Уоткинс о том, что случилось, из опасения еще больше напугать ее, Сиприен вернулся в свою хижину и лег спать, решив наутро подать иск в суд, даже если для этого придется дойти до самого губернатора Капской провинции. Он проспал, наверное, часа два или три, как вдруг скрип открывшейся двери разбудил его.
Пятеро людей в черных масках, с ружьями и пистолетами, проникли в комнату. В руках у них были лампы с выпуклыми стеклами, которые в странах, где говорят по-английски, называют Bull's eyes — бычьими глазами. Не говоря ни слова, они встали вокруг его кровати. Сиприен ни минуты не воспринимал всерьез все это театральное действо, разыгранное для него. Он подумал, что это чья-то шутка, хотя саму шутку он находил просто отвратительной.
Но тут чья-то рука грубо схватила его за плечо, и один из людей в масках, развернув какую-то бумагу, которую он держал в руке, начал читать по ней далеко не шутливым тоном:
— «Сиприен Мэрэ!
Настоящим доводим до вашего сведения, что секретный трибунал поселка Вандергаарт, заседавший в количестве двадцати двух своих членов и действующий во имя общего спасения, сегодня, в 00 часов 25 минут, приговорил вас к смертной казни. Вами произведено, и вы намерены использовать крайне несвоевременное и опасное открытие, угрожающее жизненным интересам всех жителей с их семьями, как в Грикваленде так и повсюду, где заняты добычей алмазов, а равно их огранкой и продажей.
Высокий трибунал постановляет, что указанное открытие должно быть уничтожено и что смерть одного-единственного человека следует предпочесть гибели многих тысяч. Вам дается десять минут на то, чтобы приготовиться к смерти, а способ казни предоставляется выбрать самому. Все ваши бумаги будут сожжены, за исключением писем, которые вы можете оставить для своих близких. Ваше жилище придется сровнять с землей.
Да будет так с каждым предателем!»
Прослушав приговор, Сиприен, принимая во внимание дикие нравы сграны, стал опасаться, как бы зловещая комедия не оказалась разыгранной вполне всерьез. Человек, державший его за плечо, взялся рассеять последние его сомнения на этот счет.
— Поднимайтесь немедля!— грубо приказал он.— Мы не можем терять время!
— Это убийство,— отвечал Сиприен и, решительно соскочив с кровати, начал одеваться.
Он был больше возмущен, чем напуган, и пытался сосредоточить на происходящем всю свою рассудительность, сохраняя то хладнокровие, какое необходимо для решения серьезной математической задачи. Что это за люди? Догадаться, хотя бы по тембру голоса, ему не удалось. Конечно, те из них, с кем он был знаком, если таковые здесь были, благоразумно помалкивали.
— Ну, как, выбрали способ, каким должны умереть?…— снова заговорил человек в маске.
— Я ничего не буду выбирать, я лишь протестую против отвратительного преступления, которое вы собираетесь совершить! — отвечал Сиприен спокойным тоном.
— Ну, протестуйте, и тем не менее вы будете повешены! Желаете оставить письменное завещание?
— Никаких завещаний через убийц я передавать не намерен!
— Тогда пошли! — приказал главарь.
По бокам молодого инженера встали два человека, и образовавшийся кортеж направился к двери. В этот самый момент, растолкав стоявших в дверях «вершителей закона» из Вандергаарт-Копье, в комнату ворвался какой-то человек.
Это был Матакит. Молодой кафр, который по ночам чаще всего блуждал вблизи лагеря, увидев людей в масках, направлявшихся к дому инженера, пошел вслед за ними. Подслушав всю сцену приговора, он понял, какая страшная опасность грозит его хозяину. Дальше он действовал не раздумывая.
— Папочка, почему эти люди хотят тебя убить? — закричал он, цепляясь за хозяина, несмотря на усилия людей в масках, пытавшихся его оттащить.
— Потому что я сделал искусственный алмаз! — ответил ему Сиприен, с чувством пожимая руки Матакиту, не желавшему его оставлять.
— Ах, как же я несчастен и как мне стыдно за то, что я сделал! — повторял, обливаясь слезами, молодой кафр.
— Что ты этим хочешь сказать?! — воскликнул Сиприен.
— Да! Тут уж я во всем признаюсь, раз они хотят тебя казнить! — вскричал Матакит.— Ведь это меня надо убить… потому что я подложил алмаз в печь!
— Уберите горлопана!— произнес главарь банды.
— Это я подложил алмаз в вашу печь! — повторял Матакит» отбиваясь от хватавших его рук.— Я обманул своего хозяина!
Он протестовал с такой дикой энергией, что в конце концов его стали слушать.
— Ты говоришь правду? — спросил Сиприен, удивленный и вместе с тем сбитый с толку только что услышанным.
— Ну да! Правду!
Теперь кафр сидел на земле, а все слушали его, поскольку то, что он говорил, в корне меняло дело.
— В тот день, когда произошел обвал,— продолжал он,— я, оказавшись под развалинами, нашел огромный алмаз! Я держал его в руке и придумывал, как бы получше спрятать, и в это самое время на меня обрушилась земная стена — наверно, в наказание за преступные мысли!… Когда я пришел в себя, то нашел тот камень в той кровати, возле себя. Я хотел его отдать хозяину, но мне было очень стыдно, что я украл сначала… Потом папочка задумал сделать свой алмаз и назначил меня поддерживать огонь. Но вот на второй день, когда я оставался в хижине один, в печке что-то с ужасным грохотом взорвалось и меня чуть не убило под обломками! Тогда я подумал, что папочка ужасно огорчится, если у него ничего не получится. И тогда я вложил свой алмаз в расколовшуюся трубку, облепив ее горстью земли, и затем быстро заделал верх печи, чтобы никто ничего не заметил. И никому ничего не говорил, и, когда папочка нашел алмаз, он был очень рад!
