Тур Хейердал - Мальдивская загадка
"Многие суда с балластом в виде этих раковин отправляются в Бенгалию и Сиам, где раковины служат деньгами, как мы используем мелкие медные монеты при покупке недорогих предметов. Даже в наше королевство Португалию их везут как балласт, в некоторые годы до двух-трех тысяч кинталов [100-150 тонн], откуда раковины поставляют в Гвинею и королевства Бенин и Конго, где они играют роль денег; язычники в глубинных областях этих стран весьма дорожат ими. И вот как островитяне добывают эти раковины: они связывают пальмовые листья в большие прочные пучки и бросают в море. В поисках корма моллюски прикрепляются к этим листьям, и, когда пучки совершенно покроются моллюсками, их вытаскивают на берег и раковины собирают" (Gray (1888, p. 484-485).). Даже в 1611 году Франсуа Пирар сообщает, что лично видел, как до 30-40 судов в год отправлялись с Мальдивов с грузом каури для Бенгалии (Gray (1888, p. 236-237).). В то время как одни европейцы учитывали экспорт раковин в Бенгалию на северо-востоке Индийского субконтинента, другие отмечали спрос на каури в такой же удаленной от Мальдивов области северо-западного побережья Индии. Так, в 1683 году один британский отряд сделал запись о закупке 60 тонн каури на Мальдивах. Лишь угрожая пушками, англичане получили "разрешение" погрузить раковины на свои корабли и доставить в Сурат в Камбейском заливе, где исстари существовал мальдивский рынок (Bell (1925, p. 132-142).). С этой поры цена каури как меры стоимости в странах Индийского океана начала падать. Итак, мы видим, что маленькие светлые раковины, которые показал нам мальчуган на острове Фунаду, произвели достаточно сильное впечатление на древних путешественников. И не потому, что блистали красотой. В этом их намного превосходят более крупные каури, вроде леопардовых, да и множество других моллюсков Индийского океана. Видное место Мальдивов в записках древних географов обусловлено тем, что архипелагу принадлежала монополия на поставку денежных знаков.- Вот она - история Мальдивов, произнес Лутфи, присаживаясь на корточки возле юного островитянина и подбрасывая на ладони раковины.- Они составляли богатство страны со времен возникновения нашей цивилизации.
"Со времен возникновения цивилизации долины Инда",- можно было бы добавить, знай я то, что мне стало известно год спустя. Лишь тогда смог я вновь увидеть Камбейский залив, куда, согласно древним источникам, корабли привозили раковины с Мальдивов, и посетить древний Лотхал - порт хараппской цивилизации. Лотхал был самым оживленным портом в Камбейском заливе, а то и во всей Азии примерно с 2500 по 1500 год до н. э., когда пришел конец цивилизации долины Инда. С тех самых пор, погребенный песком и илом, он пребывал в забвении, пока уже в нашем столетии его не открыли и не раскопали современные археологи.
Придя вновь в оборудованный здесь маленький музей, я присмотрелся к одному экспонату, который в прошлый раз не привлек моего внимания. В стеклянной витрине среди драгоценных находок, сделанных при раскопках в лотхалском порту, лежала кучка белых раковин каури - Cypraea moneta,- тот самый вид, что нам показывал мальдивский мальчуган. Поскольку древний порт перестал функционировать около 1500 года до н. э., уже одна эта кучка свидетельствовала, что каури более 3000 лет были в цене в странах Индийского океана.
Может быть, первые обитатели Мальдивов привезли со своей бывшей родины особое расположение к раковинам каури?
Может быть, импорт раковин на берегах Камбейского залива продолжался все столетия после падения Индской цивилизации?
Легче задавать такие вопросы, чем ответить на них. Одно несомненно: мальдивские корабелы умели строить мореходные суда до того, как пришли на эти острова. И вряд ли суда, доставившие на Мальдивы искусных зодчих и строителей, уступали кораблям, на которых мальдивцы ходили в Камбейский залив в ту пору, когда здесь впервые появились арабы и потеснившие их португальцы. Прямо или косвенно найденные в Лотхале каури имели отношение к тайнам древней истории Мальдивов.
Я спросил мальчугана, что он собирается делать со своими раковинами. Оказалось, что его отец продаст их в Мале.
- Оттуда их отправят торговцам в Индию,- добавил Лутфи.
- Для чего?- поинтересовался я.
Но на этот вопрос никто не смог ответить.
Под вечер мы перешли к "рединскому" острову Хитаду по другую сторону узкого выхода из лагуны. С палубы на уходящем за горизонт рифовом кольце было видно больше десятка островов. А к югу от лагуны открывался пролив Полуторного градуса.
Жители Хитаду заверили нас, а Лутфи и вождь атолла подтвердили, что на острове нет ничего интересного для археологов, хотя и считалось, что на нем побывали редины. Поэтому мы решили ограничиться посещением селения, а Мартин и вовсе остался на судне. Однако, подремав часок, он захотел присоединиться к нам, и катер доставил его на берег. Здесь Мартин встретил пожилого, как и сам он, островитянина. Не видя нас и полагая, что мы осматриваем какие-нибудь руины, он пустил в ход единственное мальдивское слово, какое успел заучить: "Хавитта". Островитянин молча взял Мартина за руку и провел через селение в лес, где и показал ему хавитту. Вот только нас там не оказалось. Вернувшись в селение, Мартин вскоре наткнулся на нас и спросил, почему мы так быстро ушли от руин. Руины? Но ведь на острове нет никаких руин! Мартин торжествовал: он-то нашел руины. И мы последовали за ним.
Сперва мы увидели обнесенную высокой каменной стеной с развевающимися на ветру белыми флажками старую могилу. Здесь был погребен какой-то важный мусульманин. От беленой стены к лагуне вела расчищенная дорожка, и у входа в ограду лежали в два ряда камни с изумительной резьбой. Тут были пьедесталы больших круглых колонн с таким красивым орнаментом, что можно было посчитать их взятыми из развалин какого-нибудь древнего собора, не знай мы, что ничего подобного на Мальдивах никогда не существовало. Другие камни прежде явно входили в угловую кладку величественных порталов; словом, все говорило за то, что некогда здесь находилась постройка сложной конструкции, от которой не осталось даже фундамента.
Однако в густых зарослях метрах в ста от этого места над ровной поверхностью острова возвышался песчаный бугор - остатки разоренной хавитты. Яма на вершине свидетельствовала, что тут потрудились кладоискатели. Поскольку у бугра не было никакого названия, мы присвоили ему наименование "хавитта Мартина".
Вечером на борту "Золотого луча" был устроен пир в честь бесстрашного первооткрывателя. Наиболее восприимчивые к качке члены отряда легли спать пораньше. Нам предстояло в ночь выйти на просторы пролива Полуторного градуса, чтобы на другой день еще до заката добраться до островов и рифов у Экваториального прохода.
