Генри Мортон - По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла
— Понимаете, я ехал домой и очень торопился, — начал рассказывать мужчина. — Время поджимало, потому что вот-вот должен был начаться прилив. И вот, примерно на полпути я увидел огромный лимузин, который без движения стоял на отмели. Я глянул на его колеса — они уже начали уходить в мягкий песок. И я подумал: кто бы там ни сидел в лимузине (а подобные машины у нас нечастые гости), человек этот явно напрашивается на неприятности. Потому как во время прилива вода прибывает очень быстро, и уровень ее поднимается до десяти футов. Так что, даже если водитель заберется на крышу автомобиля, шансов уцелеть у него немного…
Ну, кинулся я к лимузину. Гляжу, а там мужик спит за рулем! Да так крепко, что и не добудиться. Представляете? А линия прилива уже в каких-нибудь десяти ярдах от нас… Я закричал что есть мочи. Мужик наконец проснулся, протер глаза и увидел подступающие волны. Он оглянулся на песчаную отмель, по которой приехал, и спрашивает: «Где это я? И как, черт побери, я здесь очутился?» Но времени на объяснения уже не оставалось. Мы поскорее завели машину и тронулись с места. Насилу успели… Еще б пятнадцать минут, и он бы проснулся уже под водой. Позже водитель лимузина рассказал, как дело было. Оказывается, в Берике он повстречался с парочкой друзей, и они отменно провели время — пообедали, выпили как следует… Затем он сел за руль и поехал, уже плохо ориентируясь в пространстве. Короче, свернул на песчаную отмель, будучи уверен, что едет по главному шоссе в Ньюкасл! Когда же машина забуксовала в мокром песке, он попросту взял и уснул — а чего еще ждать от человека в таком состоянии?
К тому моменту, как мы достигли Линдисфарна, он уже немного протрезвел.
— О Боже! — воскликнул он, оглядываясь назад (а там уж вода стоит глубиной в десять футов). — Вы же спасли мне жизнь!
За разговором мы и не заметили, как добрались до того места, где меня дожидалась моя собственная машина. Через несколько минут я уже катил в сторону Приграничья.
По пути я миновал Колдстрим и Хоик. Дорога была совсем не тяжелая, поскольку вплоть до самого Хэвика пролегала по зеленой долине Тевиота.
Слева от меня тянулись высокие отроги Чевиот-Хиллс, а впереди уже маячили голубые холмы с темными ущельями — те самые, которые разделяют Англию и Шотландию. Как только я пересек границу, окружающий пейзаж коренным образом поменялся. На шотландской стороне вы сразу же попадаете в крохотные каменные городки, которые, похоже, все еще живут воспоминаниями о приграничных стычках. Во всяком случае, вид у них вполне воинственный: это прочные, хорошо защищенные поселения. Порой рядом с ними можно даже увидеть развалины древней крепости. Здесь меня не покидало то же ощущение, которое впервые возникло в Берике. Мне казалось, эти пограничные городки и сами толком не понимают, кому они сейчас принадлежат — Англии или Шотландии. В прошлом именно здесь разыгрывалась трагедия пограничной войны, и все населенные пункты оказались в той или иной мере ею захвачены.
Очень скоро я неожиданно обнаружил, что со всех сторон меня окружают безлюдные холмы. На склонах паслись лохматые овцы, которые провожали автомобиль возмущенными взглядами — они явно не одобряли мое беспардонное вторжение в свои владения. Временами я попадал в полосу плотного тумана, тогда казалось, будто я еду в облаке промозглого холода. Затем туман внезапно рассеивался, и я снова возвращался в область хорошей погоды.
За этими климатическими метаморфозами я и не заметил, как добрался до Карлайла. Перед тем, как въехать в город, я остановился и бросил взгляд назад — туда, где осталось шотландское Приграничье, романтический край, одновременно притягательный и жутковатый.
3Карлайл для меня всегда ассоциируется с металлическим лязгом молочных бидонов.
Это одно из тех мест, куда вы прибываете на рассвете в спальном вагоне и непонимающе таращитесь в окно, охваченные чувством нереальности происходящего. Выстуженная платформа крупной железнодорожной станции кажется вам нелепой, гротескной сценой, по которой движутся грузчики (именно они и производят тот шум, что вас разбудил). Вы тупо наблюдаете, как они перекатывают молочные бидоны и перегружают с одной тележки на другую ящики и корзины с вещами.
Карлайл! В самом имени этого города мне слышится грохот тех длинных молотков, с которыми расхаживают путевые обходчики. Вам тоже, наверное, доводилось видеть такую картину: раннее утро, вдоль состава идет человек в спецовке и простукивает колеса вагонов своим молотком.
Все вышесказанное может служить отличной иллюстрацией к вопросу о том, насколько мы бываем пристрастными в своих мнениях. Ведь наверняка на свете есть люди, которые охарактеризуют Карлайл как тихий, спокойный городок, не лишенный чувства собственного достоинства. Но где уж им поспорить с нами, сонными пассажирами ранних проездов. Вообще говоря, Карлайл произвел на меня куда меньшее впечатление, чем, скажем, Берик. Здесь почти ничто не напоминает о героической эпохе пограничных войн. Если Берик по-прежнему выглядит воюющим городом (так и кажется, будто он не желает смириться с внезапно наступившим миром), то Карлайл — фигурально выражаясь — вообще позабыл о том, что когда-то воевал.
Город гордится развалинами собора, главным украшением которых являются несколько чудом сохранившихся норманнских колонн из красного песчаника. Я бы посоветовал подняться на вершину башни, хотя бы для того, чтобы насладиться открывающейся сверху панорамой. Весь город лежит перед вами, как на ладони — вместе со старинным замком и всеми окрестностями. И вы невольно вспоминаете, что Карлайл — это великие западные ворота на север. Если слегка прищурить глаза, то можно увидеть на далеких холмах отряд разбойников, который держит всю округу в страхе. А также вообразить себе фигуру хранителя пограничной марки, который скачет навести порядок. Ибо в этом районе с его специфическими условиями давно уже не действуют обычные английские законы.
На протяжении столетий Карлайлский замок являлся главным бастионом на северо-западной границе, который защищал Англию от шотландских соседей. Свист боевых клейморов был здесь привычным делом, и эта норманнская башня не пустовала ни днем, ни ночью. Многие поколения часовых стояли, прильнув к узким бойницам, и зорко следили, нет ли какого подозрительного движения в Чевиотских холмах. Чутко вслушивались они в ночную тишину, дабы вовремя засечь эти ужасные протяжные звуки волынок, которые всегда предвещали ужас кровопролития.
В настоящее время замок представляет собой военный склад, причем организованный не лучшим образом. Судя по всему, он находится в совместном владении Военного министерства и управления по охране древних памятников, а у семи нянек, как известно, дитя без глазу.
