Чарльз Майер - Как я ловил диких зверей
Слоны, по моему мнению, самые интересные животные в мире, и они заслуживают серьезного и глубокого изучения. Дрессировка больших животных кошачьей породы — львов, тигров, леопардов — совсем другое дело. Они довольно умны, но им не хватает того желания учиться, той доброй воли, которая есть у слонов. Однако когда они выучатся чему-нибудь, они входят в роль и проделывают свои трюки с удовольствием. По моим наблюдениям, со львом легче справиться, чем с тигром: он ленивее в своих движениях и не такой злой. Но даже льва никак нельзя заставить проделать что-нибудь замечательное. Он прыгает в кольцо и позирует вместе с остальной группой на пьедестале — не больше: царь зверей не царь среди актеров. А проскочить сквозь огненное кольцо хватает храбрости только у взрослых львов и тигров. Громкого холостого выстрела достаточно, чтобы управлять зверями кошачьей породы. Селаданг — единственный зверь, который не боится шума. Всего труднее поддаются дрессировке черные леопарды. Среди них почти нет дрессированных, и очень мало находится сейчас в выучке.
Если бы тигра можно было заставить показать на арене цирка свою силу или длину своего прыжка — это было бы удивительное зрелище. Мне случалось видеть, как тигр после борьбы в джунглях уносил в свое логовище животное весом фунтов в двести. Тигр может прыгать на огромное расстояние. Раз я измерил длину прыжка кенгуру в Австралии, когда он убегал по кустарнику. Прыжок был длиной в тридцать шесть футов. Но тигр без разгона может прыгнуть дальше футов на пять или даже на десять.
Один из красивейших тигров, которого я видел — его звали Раджа, и я не забуду его до моего смертного часа, — принадлежал цирку Хармстона. Хармстон — это восточный Барнум. Он обыкновенно давал представления в Индии, в Сингапуре, затем переезжал в Гонконг, Шанхай, Японию и на Яву. Я его встретил как-то в Калькутте, где был по делу. Почти весь мой досуг я проводил в цирке с Бобом Ловом, директором. Представления давались месяц, причем программа менялась каждую неделю. Иногда какой-нибудь принц или магараджа скупал все представление, и цирк был закрыт для публики. Вот тебе и публичные представления!
Особенно интересными считались те вечера, когда Боб Лов устраивал гонки местных лошадей: пятьдесят рупий — первый приз — получал владелец лошади, которая лучше всех брала препятствия, и еще два приза. Обыкновенно записывались шесть-восемь австралийских лошадей. Публика очень любила гонки.
Странную толпу собирал в свои стены цирк Хармстона в Калькутте! Тут были люди со всех концов земли. Входная плата назначалась от восьми анна до четырех рупий. Вечернее представление начиналось в девять часов. Офицеры и штатские из иностранцев являлись во фраках, по-парадному, и усаживались в ложах, шедших по барьеру арены. За ними находились обыкновенные места, расположенные амфитеатром. Одни стулья были покрыты красным ковром, а другие — нет. Это соответствовало креслам и галерее. В креслах сидели туземцы высшего класса и европейцы, если только они не были в состоянии купить ложу, а на галерее сидел всякий другой народ. Индостанские, магометанские и бенгальские женщины не имели права сидеть там, где мужчины, и должны были закрывать свои лица. Поэтому места для них были отгорожены сеткой, натянутой на бамбуковые колья: она не мешала им видеть все происходившее, но отделяла их от остальной публики, как стеной. Некоторые ложи тоже были завешаны занавесями. Европейские женщины и тамилки сидели рядом со своими мужьями или отцами. Смешивались пестрые кимоно, парижские туалеты, босые ноги, французские каблуки и шелковые чулки, тюрбаны и гладкие непокрытые головы. Представления-гала у Хармстона объединяли всевозможные моды, костюмы и манеры.
Во всех программах и во всех представлениях, как публичных, так и частных, один номер оставался неизменным: австралиец Джордж Кинг и его огромный тигр Раджа. Раджа был ростом в девять футов, восьми лет от роду и весил триста пятьдесят фунтов. Он был очень красивый. День за днем, вечер за вечером, в течение двух лет Кинг входил к Радже в клетку с хлыстом и заставлял его работать. У зверя была худая слава, которую, конечно, из-за выгоды для цирка, еще преувеличивали. Говорили, что он истребитель людей, что он опасен. Я знал наверное, что он убил четырех мужчин. Однако казалось, что Кинг любил Раджу и что тигр платил своему дрессировщику привязанностью. Конечно, Кинг всегда сам кормил тигра. Тот был приучен брать куски сырого мяса у Кинга из рук. Кинг обычно ласкал тигра, пока он ел, потом, приманивая его к самой решетке, чесал у него за ушами. Раджа мурлыкал, мурлыкал, тихо ворчал, потом начинал мяукать, как огромный кот. Потом он ложился на спину и катался, пока Кинг смеясь разговаривал с ним.
Когда Джордж Кинг не работал с тигром, он исполнял в цирке незаметную обыкновенную работу, помогал устанавливать декорации, прибирал зверинец. В цирке все работают усердно. Получал он в месяц сорок фунтов на всем готовом, то есть стол, квартиру и помещение. Но когда он выходил на арену — тут он был и необыкновенный и заметный. Он был высок ростом и красив. Одевался в ярко-красную куртку, расшитую золотом, красные шаровары, высокие сапоги и красную с золотом шапочку.
Однажды он закутил вовсю. В Калькутте много спиртных напитков, и хороших и плохих. Раз по долетевшему до меня запаху я понял, каким сортом вина напивается Кинг. Я сказал ему:
— Кинг, лучше бы вы бросили пить. Иначе вам когда-нибудь не выйти из клетки: вас вынесут оттуда.
Он засмеялся.
— Полно, Майер, я свою кошку знаю от кончика носа до кончика хвоста.
Этот ответ мне не понравился. Когда Боб Лов заключал контракт с каким-нибудь укротителем диких зверей, он всегда заставлял укротителя подписать бумагу о том, что он, укротитель, знает, на что идет, и действует на свой риск и страх. Обыкновенно укротители с легкостью соглашались подписать такую бумагу. Но дело в том, что на земле не существует человека, который знал бы тигра от кончика носа до кончика хвоста, и нет тигра, который знал бы, что может сделать человек. Оба являются загадкой друг для друга. И человек, у которого голова недостаточно ясна, чтобы перехитрить тигра, погиб.
В тот вечер, когда назначено было состязание лошадей, Кинг решил остричь Радже когти. Он привязал тигра к решетке, вытащил его лапу наружу, вынул небольшую острую пилку и начал свое дело. Но он был так сильно пьян, что рука его дрожала, и последний коготь он обрезал слишком близко к мясу. Раджа завыл, а Кинг расхохотался. Когда он отпустил веревки, зверь забился в дальний угол клетки и стал зализывать лапу.
Представление шло очень удачно в этот вечер, и все номера имели шумный успех. Цирк был старого фасона — круглый, так что отовсюду все было хорошо видно. На состязании лошадей выиграл общий любимец, и публика бесновалась от восторга.
