Луи Буссенар - Остров в огне
— Негодяи!.. Мерзавцы!.. Будьте прокляты!.. Пусть на вас падет кровь невинных!
Офицер невольно вызывал восхищение: смелость солдата сочеталась у него с благородством чувств и истинным величием души.
Он вытирал тонкую струйку крови на щеке, когда Фрикет с участием спросила:
— Вы ранены?
— Да так, пустяк, мадемуазель. Царапнуло камушком или кусочком свинца.
Молодой человек ответил на великолепном французском языке, на диалекте, характерном для жителей берегов Луары.
— Вы говорите как мой соотечественник, — заметила Фрикет с удивлением и нескрываемой радостью.
— Ну, в этом нет ничего удивительного, мадемуазель. Я галл по происхождению. Моя фамилия не Роберто, а Робер… Вполне французская, как видите.
— Да, но это же и моя фамилия!
— Уж не родственники ли мы?
— А почему бы и нет?
— Я был бы счастлив.
— И я тоже.
Разговор был прерван стоном умирающего. Пуля попала в голову одному из солдат, стоявших у амбразур. Роберто бросился на его место. Но его опередила Долорес. Она подобрала заряженную винтовку и стала бить не хуже снайпера.
— Подождите, — сказала Фрикет. — Мы можем еще немножко поговорить, пока идет перестрелка. Вы что-нибудь знаете о своей семье?
— У меня точные сведения. Мой прадед, капитан в Сан-Доминго, служил в армии генерала Леклерка[136]. Он родился в Амбуазе, и у него был…
— Брат…
— Да.
— Брат-близнец, и тоже капитан.
— Да, все верно. Откуда вы это знаете?
— …Братья были очень привязаны друг к другу и никогда не расставались…
— Да… да… Все так.
— Пока судьба их не разлучила. Одного из них, Жана, захватили в плен.
— Он бежал, обосновался на Кубе и стал главой нашей семьи.
— А другому, Жаку, удалось вернуться во Францию, и он основал мою семью… У нас хранится миниатюра, где они оба изображены в офицерской форме.
— Копию с этой миниатюры благоговейно передавали от отца к сыну, она сгорела во время пожара в доме моих родителей… На обратной стороне там было написано пожелтевшими от времени буквами: «Моему любимому брату Жану».
— Да-да… Совершенно верно!
— Значит, без всякого сомнения, мы родственники… Господи, как в романе!
— Мой милый кузен…
— Моя храбрая и очаровательная кузина…
— Объяснение в любви?
— О! Так ненадолго…
— Верно. Время бежит… как у приговоренных к смерти…
— Считающих минуты… секунды…
Снова сдавленный крик умирающего. Еще один мамбисес с разбитой головой рухнул на пол. Его винтовку подхватила Кармен, вставшая на то же место.
— Молодец, подружка! — воскликнула Долорес, тут же выстрелив в неприятеля.
— Теперь я понимаю, — произнесла сеньорита, — почему повстанческая армия все время пополняется. Я, испанка из старинного рода, воспитанная в духе ненависти и презрения к мятежу, теперь со всей искренностью скажу: «Да здравствует свободная Куба!»
Между тем, как ни старательно и метко целились солдаты, боеприпасы подходили к концу. У защитников храма оставалось не более двадцати пяти патронов. А испанцы вдобавок прибегнули к новой тактике. Как только в бойнице появлялось дуло винтовки, по ней стреляли сразу двадцать пять — тридцать человек. Одна из пуль обязательно попадала в мамбисес. Вот и еще один из них с простреленной головой упал на два лежавших рядом мертвых тела.
— Эй! Чтоб вас черти съели!.. Какая сейчас погода?.. Вроде гром гремит?.. А я тут хорошо дрыханул.
То был всеми позабытый Мариус, он просто-напросто заснул под грохот перестрелки. Падавший с ног от усталости, маленький Пабло пристроился рядом со своим взрослым другом и с ребячьей беспечностью последовал его примеру. Их разбудил шум от падения убитого рядом бойца.
Провансалец увидел, что мрачное здание наполнено дымом, а Долорес, Кармен и Фрикет стреляют из винтовок погибших солдат.
— За дело, бездельник! — заорал он сам себе. — Из-за того, что у тебя дырка в животе, ты развалился как какой-нибудь кайман[137] на песке… А ну-ка, чертов моряк!
Мамбисес падали один за другим под градом пуль. Просто чудо, что ни один выстрел еще не затронул ни девушек, ни капитана Роберто!
Мариус подобрал валявшуюся винтовку и, не в силах стоять на ногах, пополз между мертвыми к амбразуре. Покачиваясь, плохо видя, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, он все же решил до конца выполнить долг солдата и человека.
Оставшийся один маленький Пабло заплакал, слегка постанывая. Он обеими руками обнял голову собаки и, видя, что впервые в жизни пес не отвечает на его ласки, отчаянно закричал:
— Браво!.. Мой песик!.. Это я! Твой друг… Твой Пабло… Браво! Ответь мне!.. Посмотри на меня!.. Ой, мой Браво!.. Ты не шевелишься… Ты совсем холодный… Мариус!.. Посмотри!.. Да посмотри же!.. Браво умер.
Бедная собака, что помогала капитану Роберто спасать пленников, истратив все силы на поиски юного хозяина, растянулась у его ног, оберегая до своего самого последнего вздоха.
У закаленного матроса защипало глаза, когда он увидел, как горюет его маленький друг.
— Не плачь, мой цыпленок, — нежно сказал он. — Не плачь… Видишь, у меня сердце разрывается от боли…
Мальчик вряд ли расслышал слова, хотя и догадался по интонации, о чем говорит Мариус. Но продолжал рыдать, уткнувшись носом в шерсть преданной собаки.
Положение осажденных стало катастрофическим. Все мамбисес погибли. В живых остались только капитан, Мариус, три девушки и Пабло. Боеприпасы кончились. Все зарядили винтовки последними патронами. Уже недалек был конец необычного сражения. Наступал решительный момент. Сопротивляться было бесполезно. Оставалось лишь одно — смерть. Обороняющиеся собрались вокруг алтаря, напротив двери, по ней опять застучали топоры. Пожали друг другу руки и, опершись на винтовки, стояли, без страха ожидая конца.
И вот дверь рухнула. В храм ворвались десятка два орущих во все горло солдат с винтовками наперевес.
— Сдавайтесь! Сдавайтесь! — кричали они.
— Никогда! — ответил им женский голос. — Никогда не сдамся врагам моей родины. Да здравствует свободная Куба!
И Долорес Вальенте, от имени друзей ответив так гордо, сделала два шага вперед, вскинула винтовку и нажала курок. В ответ раздалось множество выстрелов. Героев-партизан окутало облако дыма и огня.
ГЛАВА 25
Пагубное доверие. — На пути к засаде. — Катастрофа. — Смерть Масео. — Только Франсиско Гомес остается ему верным. — Рядом с телом патриота. — Под кубинским знаменем, использованным как саван. — Шум победы.
