Джером Джером - Трое в лодке, не считая собаки
И это была благодарность за то, что я тащил их самих и это их несчастное старое корыто от самого Кингстона, и за всем присматривал, и все устраивал, и заботился о них, и надрывался для них, и разбивался для них в лепешку. Так устроен мир.
В данном случае мы вышли из затруднения договорившись, что Джордж с Гаррисом будут грести до Рэдинга, а оттуда я потащу лодку на бечеве. Вести тяжелую лодку против течения меня сейчас привлекает уже не особенно. Было время, уже давно, когда я рвался к тяжелой работе; теперь я предпочитаю предоставлять шансы молодняку.
Я заметил, что большинство просоленных речных волков сходят с дистанции таким же образом, едва лишь возникает необходимость приналечь на весла. Вы всегда узнаете старого речного волка по тому, как он располагается на подушках и ободряет гребцов рассказами о блестящих подвигах, которые он совершил прошлым летом.
— Это вы, значит, так вкалываете? — жантильно вытягивает речной волк, выпуская блаженные колечки дыма и обращаясь к двум взмокшим новичкам, которые уже полтора часа выкладываются против течения. — Вот мы-ы с Джеком и Джимом Биффлзом прошлым летом прошли от Марло до самого Горинга, и ни разу не остановились. Помнишь, Джек?
Джек, который устроил себе на носу постель из всех пледов и пиджаков, какие сумел насобирать, и который спит уже два часа, при этом обращении частично пробуждается, припоминает все что относится к делу, и также еще вспоминает, что всю дорогу было просто ужас какое течение и такой же просто ужас какой сильный ветер навстречу.
— По-моему, мы прошли тогда добрых тридцать четыре мили, — продолжает рассказчик, подкладывая себе под голову еще одну подушку.
— Ну, ну, Том, не преувеличивай, — укоризненно бормочет Джек. — От силы тридцать три.
Затем Джек и Том, выдохшись от усилий, которых потребовал разговор, полностью, снова погружаются в сон. А два простодушных молокососа на веслах, страшно гордые тем, что им позволено везти таких дивных мастеров гребли как Джек и Том, надрываются пуще прежнего.
Когда я был молод, я часто слушал такие истории от своих старших, и разжевывал их, и проглатывал, и переваривал каждое слово, и потом еще шел за добавкой. Новая смена, похоже, не обладает бесхитростной верой былых времен. Мы — Джордж, Гаррис и я — как-то раз прошлым летом брали с собой какого-то желторотика и всю дорогу питали его стандартными враками о чудесах, которые сотворили.
Мы преподнесли ему все положенное — освященные временем басни, которые долгие годы служили верой и правдой всем мастерам лодки — и в дополнение сочинили семь целиком оригинальных историй, одна из которых была совершенно правдоподобна и основана, до определенной степени, на подлинном происшествии (случившемся, хотя и в смягченном виде, с нашим приятелем несколько лет назад — история, в которую простой ребенок поверил бы без вреда для здоровья, почти).
А наш новичок только над всем этим глумился и требовал, чтобы мы тут же повторили все подвиги, и ставил десять против одного, что у нас ничего не получится.
Сегодня утром мы завели беседу о собственной гребной практике и пустились в воспоминания о первых шагах в искусстве весла. Мои наиболее ранние воспоминания — это как мы, впятером, собрали по три пенса с каждого и на посудине необыкновенной конструкции вышли на озеро в Риджентс-Парке, после чего обсыхали в сторожке смотрителя.
После этого, приобретя вкус к воде, я немало походил на плотах по пригородным прудам — занятие гораздо более интересное и увлекательное, чем можно представить, особенно когда вы находитесь на середине пруда, а владелец материала, из которого ваш плот изготовлен, неожиданно появляется на берегу с большой палкой в руке.
При виде этого джентльмена у вас прежде всего появляется чувство, что вы так или иначе не подготовлены к его обществу и к переговорам, и что — если можно будет так поступить не показавшись невежливым — встречи предпочитаете избежать. Таким образом, вы ставите перед собой цель высадиться на берегу противоположном тому, где находится он, и тихо и быстренько улизнуть восвояси, притворяясь что вы его не заметили. Он же наоборот испытывает стремление схватить вас за руку и поговорить с вами.
Выясняется, что он знает вашего батюшку и близко знаком лично с вами, но вас не привлекает к нему даже это. Он говорит, что покажет вам как таскать у него доски и сколачивать из них плоты. Но поскольку вам это уже и так хорошо известно, предложение (сделанное, без сомнения, от всего сердца) кажется вам с его стороны излишним, и вам не хочется обременять хозяина беспокойством, приняв его.
Тем не менее, стремление данного джентльмена встретиться с вами не пасует перед вашей незаинтересованностью, и энергичная расторопность, с которой он носится туда-сюда по всему пруду, чтобы поспеть к месту вашей высадки и приветствовать вас, кажется вам действительно лестной.
Если он грузен и страдает одышкой, вам будет нетрудно избежать его авансов; если он нестарый и длинноногий — свидание неизбежно. Беседа, однако, заканчивается крайне быстро, причем разговор ведет главным образом он, а ваши реплики носят большей частью восклицательный и моносиллабический характер. Как только вам предоставляется возможность удрать, вы ею пользуетесь.
Плаванию на плотах я посвятил около трех месяцев, и овладев таким профессионализмом, который в данном искусстве был необходим вообще, решил перейти к настоящей гребле и вступил в один из лодочных клубов на реке Ли.
Катание по реке Ли, особенно в субботу после обеда, быстро научает вас стильному владению лодкой и сноровке, необходимой для того, чтобы вас не перевернуло волной и не утопило баржей. Также перед вами открывается масса возможностей овладеть изящным скоростным методом распластывания на дне лодки, чтобы чья-нибудь бечева не швырнула вас в реку.
Но стиля вам так не выработать. Стиль я приобрел только на Темзе. Мой стиль гребли вызывает теперь всеобщее восхищение. Говорят, стиль у меня просто невиданный.
Джордж до шестнадцати лет к воде не походил близко. Но вот однажды он и еще восьмеро джентльменов приблизительно такого же возраста явились всей толпой в Кью, намереваясь нанять лодку и пройти на веслах до Ричмонда и обратно (один из них, патлатый юнец по фамилии Джоскинз, пару раз катался на лодке по Серпентайну и уверял, что кататься на лодке ужасно весело)[57].
Когда они добрались до лодочной станции, оказалось, что течение довольно быстрое и дует сильный боковой ветер, но это их не смутило нисколько и они приступили к выбору лодки.
